Наталия Терентьева - Синдром отсутствующего ёжика

• Название: Синдром отсутствующего ёжика
• Автор: Наталия Терентьева
• Жанр: Русское современное
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-17-087355-5

Жизнь Саши – одна большая любовь. Любовь к единственной дочери со странным именем Ия. «Имя из одних гласных – и в характере стержня не будет», – предупреждали Сашу. Героиня вспомнила эти слова, когда однажды Ийка просто ушла от матери. Ушла от бедности и проблем в новую красивую жизнь. Ушла за золотыми небесами со своего детского рисунка…

---

И я тебя люблю, Ийка, и не люблю себя, потому что если бы я была другой, ты бы не ушла в пятнадцать лет работать гувернанткой к своему папе. А просто так папа бы тебя никогда не взял. Если бы я была другой, то ты бы не заглядывалась на чужие красивые машины, на чьи-то прекрасные дачи, похожие на горделивые маленькие замки. Если бы я сумела воспитать тебя так, чтобы тебе было все равно – в какой шубе ходить, в кроличьей или в стриженой норке, ты бы не рвалась туда, где все блестит, ароматно пахнет, мчится со скоростью сто сорок километров в час… Наш-то старый «жигуленок», пока еще ездил, уже на семидесяти километрах начинал дрожать и сильно уходить влево.

Если бы я была совсем другой и умела зарабатывать деньги…

Остановись, сказала я сама себе. «Если бы» еще хуже, чем «авось», его ближайшая, самая подленькая родственница. Вот есть день, новый день, и проживи его по-другому, если сможешь. Иди и зарабатывай деньги. Пожалуйста, через дорогу – платная поликлиника. Уж наверняка там врач зарабатывает больше. Врачом не возьмут – медсестрой поработаешь. Все равно денег будет больше, чем на участке в районной поликлинике, в которой стоят батареи и унитазы шестьдесят второго года выпуска, и большие, до потолка окна на холодный период в некоторых кабинетах занавешивают двумя старыми одеялами, сшитыми посередине. Уходи оттуда – в чистые сверкающие кабинеты и коридоры, обработанные не хлоркой, а импортными антисептиками с синтетическим запахом цветов. Или не ной.

И потом – человек создан так, чтобы любить все красивое. Ничего нет позорного в том, что мне самой тоже нравятся красивые вещи, дома… Я же не бросаю ради этого профессию или детей! Взглянула, удивилась, вздохнула и забыла. И я никогда не чувствовала себя ущемленной, не имея всего этого. Но это я, а Ийка…

Я села в подошедший троллейбус и достала телефон, чтобы попробовать позвонить Ийке, ведь никто не запрещал мне звонить ей. Можно даже в гости ее пригласить, приготовить что-нибудь вкусное. Наверно, это совсем не педагогично, но какая уж теперь педагогика! Все, что не получилось, уже не получится. Теперь можно только дружить или не дружить с собственной дочерью, которая так резко решила повзрослеть. Американцы бы, наверно, не поняли моих слез. Ну, решил ребенок поработать – пусть работает…

Я набрала номер ее мобильного. И с радостью услышала сигнал. Это уже лучше, чем вчера.

– Да, мам, – Ийка ответила бодро и даже весело.

– Привет, малыш! Как ты?

– Я – прекрасно, мам.

– Ты… ела сегодня?

– Да, ела.

Ийка поставила точку и замолчала.

– У тебя все хорошо? Ты…

– Мам, я ела, спала, чистила зубы, и у меня все хорошо.

– Я очень о тебе скучаю, дочка.

– Мам, извини, я не могу так много говорить, я занята. Пока.

Господи, пусть мое сердце разорвется побыстрее, потому что оно разорвется от такой боли! Чужой, холодный, равнодушный голос. И если я еще буду звонить, то в следующий раз она попросит меня не беспокоить ее так часто…

А вот имею ли я право повеситься или, учитывая мой большой опыт медицинского работника, принять надежное снотворное, упаковочки четыре, чтобы не свернуть с намеченного маршрута и попасть туда, где меня еще не ждут? Удивятся, наверно… А я объясню: моя единственная дочка, смысл моей жизни, моя радость и надежда, вдруг объявила мне, что ей жить со мной невмоготу, и ушла. Вот я к вам сюда и пришла, чуть пораньше намеченного срока…

Нет, наверно, на это я не имею права. Моя бледная христианская мораль удержит меня. К тому же… А если душа – там, потом, когда уже ничего не исправишь и назад не вернешь, – будет так же разрываться и мучиться, как сейчас, только это будет длиться вечно?

И что тогда остается? Если здесь никуда не спрятаться от самоедства, а там, собственно, еще неизвестно что… Сойти с ума? Вот это, кажется, проще, при желании можно уже сейчас найти признаки наступающего безумия. В последнее время стала плохо спать, просыпаюсь среди ночи и не сплю, думаю, что-то решаю, настоящий Дом Советов в полпятого утра. А днем порой могу забыть то, что забывать нельзя, зато помню глупости и всякие странные вещи, в основном из раннего Ийкиного детства…

Да, да, пойти к врачу, к незнакомому психиатру, пусть пропишет мне сильнодействующие снотворные, которые тут же убьют нормальный сон, и антидепрессанты, от которых я буду зевать с десяти утра и плавать в странном, нереальном пространстве. На меня они действуют именно так. Вот потихонечку в палате с такими же безумными дамами и окажусь. Будем, рыдая, рассказывать друг другу свои переломанные судьбы, не слушая и не узнавая друг друга на следующее утро. Нет, лучше уж сразу… Без визита к психиатру… Напрямик к душам угомонившихся предков…

А как же мои мама с папой, которые живут нашими с Никой радостями и проблемами? Будут, поддерживая друг друга, по субботам ездить на кладбище, полоть траву…

А мои маленькие беспомощные пациенты… Мальчик Гриша, например, с хроническим воспалением среднего уха. Если я его сейчас не вылечу, он оглохнет, хороший, талантливый ребенок. А мама его будет так же курить одну сигарету за другой, хохотать по телефону, стряхивая пепел ему в тетрадки и на голову, и оставлять его одного, пытаясь найти ему нормального отца… или хоть какого отца… Или никого не найти, но не упустить своей утекающей сквозь пальцы молодости. Пока новый педиатр разберется, что к чему, Гриша перестанет слышать совсем, и его ждет убогая жизнь инвалида…

Размышления о Грише неожиданно отрезвили меня. Что это я вдруг так – сразу на тот свет захотела? Странная и непривычная для меня мысль… Наверно, первый раз в жизни посетившая меня, простая и ясная. Как единственная понятная возможность избежать дальнейших мучений. Надо же, а я ведь всегда с таким удивлением слушала чужие рассказы о подобных моментах слабости! Но в то мгновение, когда за Никой закрылась дверь, мне показалось, что у меня отняли что-то, без чего жить дальше невозможно. Ни вздохнуть, ни продохнуть… Но ведь это не так! И наверняка еще все можно изменить! Не привыкнуть, нет, а изменить. Все же в моей власти…

Я убеждала себя и убеждала, а в ушах все звучал нервный и неприязненный Ийкин голос и все ее нелепые, но для нее-то выстраданные и наверняка нелегко давшиеся ей слова.

– Женщина, я второй раз говорю вам – показывайте проездной документ!

Я не сразу поняла, что толстая контролерша обращается ко мне. Она увидела, что я не слушаю ее, и слегка постучала меня по плечу.

– Билет? Да, конечно… – Я стала рыться в сумке, ища билет, который я только что положила туда, и проклиная себя за то, что выбросила мокрый платок. – Сейчас, где-то он тут… Я же прошла через турникет…

– Кто проходит, а кто и пролазит! Потому и проверяем! – объяснила мне контролер.

Увидев у меня в сумке кучу карточек с историями болезни, она сочувственно спросила:

– Врачиха, что ли? По вызовам ездишь?

– Ну да… Сейчас найду…

– Да ладно, не ищи! – она величественно махнула рукой и подмигнула мне. – Верю! По вам видно, что билет есть…

Я смотрела, как она пошла дальше по салону троллейбуса и уже похлопывала по плечу паренька, спавшего у окна, а сама продолжала машинально перебирать сумку, с ужасом понимая, что в сумке нет кошелька. В кошельке у меня была карточка, на нее только что перевели зарплату, плюс отдельно деньги на оплату квартиры за два месяца – зачем я только их снимала! Немного денег я хотела отвезти родителям сегодня вечером. Ужас, вот ужас-то! Неужели кто-то позарился на мою большую невразумительную сумку, когда я стояла на остановке и ревела? А сумка, наверно, осталась открытой, когда я доставала носовой платок… Надо, конечно, вернуться на работу и попробовать поискать в кабинете, но… нет. Я не доставала на работе кошелек, незачем было.

Я быстро набрала номер, по которому надо звонить, если у тебя украли карточку, заблокировала счет. Громко сказано, конечно, «счет», но хотя бы зарплата останется цела. Через полсекунды мне пришла эсэмэска: кто-то успел купить на мою карточку… Я всмотрелась в название магазина – ну да, это магазин на той остановке, где я плакала и проворонила кошелек. Что-то успел купить, одним словом. Три китайских пальто, что ли? А что еще можно купить на всю мою зарплату, не сильно раздумывая… Ладно.

Беды ходят парами, тучами, толпами… В разных языках есть похожие пословицы. Значит, это правда для любого человека на земле. Странно, почему так? То ли человек слабеет от своей беды и не в силах бороться с новыми напастями? То ли здесь действует какой-то таинственный закон нашей жизни, о которой мы так мало знаем и не продвинулись за столетия ни на шаг в поисках главного ответа: зачем все это? То, что вокруг и внутри нас?

Я сошла на остановку раньше, решив сначала зайти к Грише, к которому меня не вызывали. Наверно, мне просто хотелось, чтобы кто-то посмотрел на меня с надеждой и любовью.