Уилфрид Тесиджер - Озерные арабы

• Название: Озерные арабы
• Автор: Уилфрид Тесиджер
• Издательство: Наука
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 1982

Эта книга, написанная известным английским путешественником Уилфридом Тэсиджером, — результат его наблюдений в 50-х годах над жизнью обитателей одного из заповедных районов Ближнего Востока — зоны озер Южного Ирака. В книге содержится много интересных зарисовок патриархального уклада озерных арабов, их нравов и обычаев.

---

— Поедешь в Маджар послезавтра. Завтра англичанин окажет честь твоему дому.

— Я польщен, — обреченно ответил Хусейн.

— Значит, завтра около полудня. Мясо, молоко, рис!

Хусейн обратился за поддержкой к остальным:

— Вы же знаете, завтра я должен ехать в Маджар. Я должен встретиться там с двоюродным братом жены.

— С тем самым, который умер в прошлом году? — спросил Саддам.

— Нет, правда, Саддам. Клянусь твоей жизнью! Клянусь Аллахом, Саддам!

— Честное слово, Хусейн, тот день, когда ты принимаешь гостя, станет памятным днем. Ты позоришь нас!

Мне стало жаль Аджрама.

Когда последний из гостей ушел, Саддам приказал Аджраму и еще одному парню остаться на ночь в мадьяфе.

— Положите вещи англичанина между вами, а сверху поставьте лампу. Спать будете по очереди. Если что-нибудь пропадет — убью. Его оружие я возьму к себе домой, так будет надежнее.

Потом он обратился ко мне:

— Здесь тебе будет хорошо. Но маданы — воры. На прошлой неделе кто-то из них украл мою лодку. Да испепелит их Аллах! Я так и не нашел лодку. С месяц назад они ночью залезли в лавку и обчистили ее. Когда ты будешь на озерах, спи в обнимку со своими ружьями, иначе их утащат — не те, кто живет в этом доме, а другие, возможно даже жители другой деревни. Несколько лет назад в Маджар приезжал сам губернатор. Туда съехались все шейхи со своими людьми, собралась громадная толпа. У одного из людей Маджида была новая винтовка, за которую Маджид заплатил сто с лишним динаров. Хозяин винтовки очень гордился ею и показывал ее всем и каждому. Какой-то мадан захотел поближе взглянуть на нее. Хозяин протянул ему винтовку, и мадан тут же растворился в толпе. С тех пор никто не видел ни его, ни винтовки. Маджид был вне себя от ярости.

Слуга Саддама принес матрас и стеганое одеяло.

— Положи здесь, — сказал ему Саддам. — Нет, вот здесь, болван! Теперь принеси подушку.

Я сказал, что у меня есть одеяла.

— Они тебе здесь не понадобятся. Это твой дом.

Он поправил подушку, пожелал мне спокойной ночи и еще раз предупредил Аджрама:

— Если заснете, спущу с вас шкуру.

Мне показалось, что он вполне может выполнить свою угрозу.

Перед тем как лечь спать, я тоже вышел наружу. Луны не было, ночь была очень темная. Аджрам крикнул:

— Берегись, там собака!

Яркие, как алмазы, звезды сверкали и отражались в воде у моих ног. Холодный воздух напоминал о затянувшейся зиме. В нескольких домах через дверные проемы были видны отблески огня в очагах. Недалеко от меня с всплеском села на воду утка. Потом единственным звуком в ночи осталось мерное кваканье лягушек.

7. Бу Мугайфат — деревня на озерах

Когда я проснулся, солнце еще не встало. Аджрам разжег очаг кизяком, едкий дым заклубился по комнате.

— Доброе утро, сахеб. Хорошо ли спалось?

— Доброе утро, Аджрам. Очень хорошо, а тебе?

— Я не спал, я охранял твои вещи.

Он свернул постельные принадлежности и взял чайник. В углу комнаты он стал лить тепловатую воду из чайника в мои сложенные ладони, чтобы я умылся и прополоскал рот. Саддам приказал ему надоить молока, и я вышел вслед за ним, чтобы понаблюдать. Дым многочисленных очагов легким туманом висел над деревней. Вода в заводи была зеркально гладкая, все вокруг окрашено в приглушенные тона. Воздух был холодный и довольно сырой. Бадейка для молока, вырезанная из цельного куска дерева, имела коническую форму, заостряясь книзу, так что ее нельзя было поставить на землю. Слуга Саддама подал ее Аджраму, тот присел на корточки у бока буйволицы, зажав бадейку между коленями. Всего перед домом было четыре взрослых животных и один теленок. Меня удивило, почему Саддам приказал надоить молока Аджраму, вместо того чтобы поручить это слуге. Тогда я еще не знал, что лишь некоторые мальчики умеют доить буйволиц — странное обстоятельство, если иметь в виду, что вся жизнь маданов связана с буйволами. Некоторые семьи в Эль-Кубабе имели до пятнадцати этих животных, но обычно их было от шести до восьми. Перед каждым домом всегда торчал хотя бы один буйвол.

Меня не удивило, что женщинам не разрешают доить буйволиц, ведь у бедуинов Южной Аравии женщинам никогда не разрешают доить верблюдиц. Наоборот, у скотоводческих племен вокруг озер, а также у курдов мужчины никогда не доят овец или коз; они только держат их, чтобы женщинам было удобно доить. Ни один из озерных арабов не станет ни толочь или молоть зерно, ни лепить кизяки для очага. Мужчина готовит себе пищу или идет за водой только в том случае, если нет женщины, которая делала бы это для него. Такие ограничения свойственны всем народам с примитивным образом жизни. Некая католическая миссия в Южном Судане однажды потеряла всех своих приверженцев, потому что священник не прислушался к протестам мальчиков, заявлявших, что обмазывать глиной внутренние стены дома — дело женщин.

Когда Аджрам кончил доить буйволицу, мы позавтракали лепешками из рисовой муки и молоком, подогретым и подслащенным сахаром. Затем Саддам велел Аджраму пригнать лодку с тремя гребцами, чтобы отвезти нас в Бу Мугайфат. Здесь, в Эль-Кубабе, Саддам обладал почти неограниченной властью, штрафуя жителей деревни или наказывая их палками по своему усмотрению и взимая пошлину за товары, провозимые через деревню. Он был представителем Маджида, а правительство предпочитало оставлять в озерном крае власть в руках шейхов.

Маджид был одним из двух верховных шейхов аль бу-мухаммед — оседлого племени, насчитывавшего 120000 человек и жившего вдоль Тигра и его многочисленных рукавов, протекающих по озерному краю, от Амары до Эль-Азайра на юге. Другим шейхом был Мухаммед аль-Арайби, глубокий старик; его владения простирались к востоку от Тигра. В период турецкого владычества племя занималось выращиванием риса, сажая его на землях, затапливаемых во время весенних разливов. В последнее время, с появлением механических насосов, многие стали выращивать озимые — пшеницу и ячмень. Почти каждая семья держала по нескольку буйволов, и все-таки это племя, за исключением небольшого числа семейств, живших на озерах, причисляло себя к феллахам, а не к маданам. В самом Эль-Кубабе жили только две-три семьи аль бу-мухаммед. Другие обитатели деревни принадлежали к ферайгатам, шаганба и фартусам. Эти три племени и те из аль бу-мухаммед, которые жили в других местах на озерах, считались маданами, несмотря на то что многие из них выращивали рис.

В провинции Амара шейхи, чьи земли примыкали к озерам, получили власть над деревнями, находящимися в их пределах, даже если они были населены другими племенами. Шейхи изымали в свою пользу часть урожая риса, если он выращивался в данной деревне, запрещали торговать тем, кто не платил за разрешение на торговлю, и требовали, чтобы жители деревень продавали пойманную рыбу только тем, кого шейхи назначали для этой цели. Они реквизировали сухой тростник для постройки собственных домов и мадьяфов и в некоторых случаях заставляли платить налог на буйволов. Представители шейхов, естественно, увеличивали налоги, отбирая излишки в свою пользу. Жители деревень роптали, но мирились с этой системой.

В свою очередь, шейхи и их представители обеспечивали мир и порядок и вершили суд в соответствии с правосознанием племен. Члены племен смертельно боялись быть вовлеченными в официальное судебное дело — ведь это было чревато крупными расходами на оплату адвокатов и на взятки, да еще на все время слушания дела пришлось бы оторваться от дома. Если бы их нашли виновными, они должны были бы отбывать срок в городской тюрьме вдали от своих сородичей, что само по себе казалось им ужасным, поскольку мало кто из них отдалялся более чем на десять-двенадцать миль от надежного укрытия озер. Шейх мог оштрафовать их, мог наказать палками или даже на некоторое время заключить под стражу в своей деревне, но все решалось в мадьяфе шейха, в окружении знакомых им лиц и в присутствии их сородичей. Кстати, как правило, приговоренные к какому-либо наказанию действительно были виновны.

Вскоре я понял, что Саддама очень не любили. Он отличался властностью и деспотизмом, а в гневе терял всякий самоконтроль. Жители деревни жаловались, что Саддам широко пользовался своим положением для собственного обогащения, но ведь любой из них на его месте сделал бы то же самое. Они признавали его щедрость и восхищались силой его характера. Им нравилось его чувство юмора, которое подчас переходило все допустимые границы. Однажды Саддам шокировал всю округу: проходя через деревню, где только что умер брат человека, которого он не любил, он велел своим гребцам пропеть под залихватский мотив такие слова: «О ты, сын собаки, пусть Аллах сожжет в аду твоего брата, умершего вчера». В это время в деревне как раз исполняли траурные обряды.