Сергей Снегов - Остров, не отмеченный на карте

• Название: Остров, не отмеченный на карте
• Автор: Сергей Снегов
• Жанр: Научная Фантастика

---

Снегов Сергей Александрович Остров, не отмеченный на карте

Сергей Снегов

ОСТРОВ, НЕ ОТМЕЧЕННЫЙ НА КАРТЕ

1

Доктор Альфред Сток узнал, что им заинтересовалось учреждение, именуемое НИО, и что он должен представить в отдел кадров этого учреждения справку о происхождении и список напечатанных работ. Сообщив Альфреду Стоку эту новость, Верховный Скакун акционерного научного товарищества "Кони Армагеддона", он же профессор экспериментальной метафизики Норман Ковальский, с воодушевлением добавил: "Вы знаете, как я вас люблю, доктор Сток. И можете не сомневаться: я сделал все возможное, чтобы обрисовать вас в пронзительно благоприятном свете. Экспертов НИО буквально ошеломило, когда я сказал, что, по вашей собственной оценке, разработанная вами теория острого внутримолекулярного резонанса нигде, никогда, никем, никоим образом и ни для какой цели не может быть применена и что в данном пункте я с вами полностью согласен. Знаменитый Л. Г. Гордон, профессор абстрактной модалистики, радостно воскликнул: "Это как раз то, что нам нужно". Можете считать, доктор Сток, что ваше научное будущее обеспечено. Но надо постараться, дорогой Альфред, предупреждаю со всей дружеской категоричностью: надо постараться!"

Доктор Альфред Сток написал в автобиографии с тонко рассчитанной откровенностью: "Мой отец был помесь норвежца и эфиопа, мать из древнего испанского рода, но кое-что взяла и от своих индейских предков. Родился я на греческом теплоходе под либерийским флагом, который (теплоход, но также и флаг) в момент моего рождения плыл во французских территориальных водах, что мне кажется весьма существенным. Восприемниками у постели матери были капитан-голландец, судовой врач-китаец, акушеркой пригласили корабельную посудомойку из эскимосок. Впрочем, это не слишком отразилось на моем генотипе. Признаюсь попутно, что учился в Дюссельдорфе и считаю немецкий своим родным языком. В университете, приняв магометанство, вступил в тайное общество "Мечи ислама", но не ужился с Куртом Попельманом, ведущим мечом товарищества. На последнем курсе я сменил "Мечи ислама" на "Коней Армагеддона" и с тех пор числюсь в этой научной ассоциации Грузовой лошадью ь 6, то есть без предварительной стажировки удостоился весьма высокой ученой степени".

Спустя несколько дней доктора Стока пригласили на собеседование к профессору абстрактной модалистики Л. Г. Гордону, которого Верховный Скакун ассоциации "Кони Армагеддона" считал знаменитым, но о котором сам Альфред Сток до этого не слыхал ровным счетом ничего. Л. Г. Гордон сидел в обширном кабинете, носил на плечах генеральские погоны, был молод и важен и слегка смахивал на бульдога. Некоторые слова он не произносил, а пролаивал.

- Весьма удовлетворительная биография. - Генерал- профессор одобрительно похлопал по бумаге, написанной Стоком. - Порода - всекосмополитических кровей. Теперь Армагеддон. Это тоже подходит. Наши консультанты говорят, что Армагеддон, по библейским преданиям, место последней битвы человечества. До последней битвы еще далеко, но плацдарм нужно подыскивать заранее. Впрочем, это шутка, доктор Сток. Короче, мы предлагаем вам поработать на НИО. Я имею в виду ИВН, хотя кое-кто его называет ИНВ, что, как вы понимаете, довольно остроумно, но вместе с тем не очень основательно.

Профессоров в генеральских погонах Альфред Сток еще не встречал и со свойственной ему осторожной любознательностью пожелал узнать, чем вызвано приглашение в загадочное ИВН, или ИНВ, как выразился эксперт по не менее загадочной модалистике. Генерал, вероятно, считает, что доктору Стоку хорошо известно значение терминов НИО, ИВН и ИНВ, но, к сожалению, это далеко не так.

- Прекрасно, - сказал генерал. - Скажу сильней: было бы очень печально, если бы вам без пояснения стала ясна природа каждого нашего наименования. Это бы свидетельствовало о плохой работе службы камуфляжа, разве не так? НИО - это не термин, а остров в океане, и потому его надо писать не НИО, как обычно важно пишут, а гораздо проще и скромней: Нио. Можно, конечно, назвать его и Научно-исследовательским островом, на это мы согласны. Что до ИВН, то это Институт Возможных Невозможностей, а ИНВ, наоборот. Институт Невозможных Возможностей. Теперь вам понятно, что оба наименования в сущности столь различны, что остроты по этому поводу, с одной стороны, нетактичны, а с другой и даже со всех других сторон - поверхностны.

- Совершенно верно, поверхностны и нетактичны, - поспешно согласился доктор Сток, стараясь судорожно скрыть, что впадает в тихое обалдение. Обалдение ему удалось не показать, но другие недостатки своего характера, в прошлом причинявшие ему немало огорчений, он преодолеть не сумел и, поколебавшись, бросился в рискованное продолжение: - Но... не кажется ли вам, генерал-профессор, что есть какая-то логическая неувязка в высказывании "невозможная возможность", а равно и в противоположном "возможная невозможность"?

Генерал-профессор не рассердился, а скорей одобрил, что собеседник решается на скептические замечания. Он так широко осклабился, что на расстоянии, отделявшем его от Стока, это надо было воспринять не как попытку укусить, а как улыбку.

- В школьной логике одинаково невозможны и возможные невозможности и невозможные возможности, доктор Сток. Но на Нио препарируют законы природы без обращения к школьной логике. Природа, как доказал один популярный древний деятель, допускает то, что и не снилось нашим мудрецам. Наш долг воспользоваться ее щедростью. Теперь вы понимаете, какой восторг у всех нас вызвало известие, что вы совершили открытие, которое никто, нигде, никогда, никоим образом и ни для какой цели не сумеет использовать. Остальное узнаете на острове. Вы еще не бывали в так называемом раю? Уверен, наш благословенный Нио превосходит ваши самые смелые мечты о рае. Кстати, настоящий рай от острова недалеко, за нешироким проливом. Но там такой ералаш и сумятица... Впрочем, это другая проблема. Я больше не задерживаю вас, доктор Сток.

2

Доктор Альфред Сток не переставал удивляться неожиданному повороту своей жизни, пока отнюдь не радовавшей удачами. В самолете, приникая лицом к окошку и разглядывая меняющиеся краски океана, он мысленно выстраивал длинную таблицу своих неудач. В этом мартирологе прошлогодний разрыв с женой, не пожелавшей дольше испытывать лишения, числился не самым крупным, но одним из самых обидных событий: доктор Сток имел глупость - так он сам определил это для себя - чрезмерно любить эту красивую, своенравную женщину. "Каждый умирает в одиночку, - сказала жена на прощание. - Вся ваша жизнь, Альфред, - это непрерывное умирание хороших начинаний. Ведите такую жизнь без меня".

Океан был тот же и разный. Доктор Сток впервые летел над столь обширной водой, его поразило, как меняется цвет океана с каждым часом полета: на рассвете он был светлее неба, потом, к полудню, темнел, становился из желтовато-зеленого зеленовато- синим, просто синим, почти черным и снова, уже к вечеру, высветился. Теперь небо темнело, а вода светлела, она отливала золотом, и все в мире как бы перемещалось, небо уходило вниз, океан раскидывался наверху.

Устав от разглядывания океана и неба, доктор Сток рассматривал пассажиров. Внешний вид соседей не располагал к общению. Все десять мужчин были безукоризненно одеты, но доктор Сток дал бы голову на отсечение, что, будь они в каком-нибудь тряпье, можно было бы подумать, будто все они недавно бежали из тюрьмы и в скором времени будут водворены туда обратно. Интересней других выглядел сосед справа - рослый мужчина с плечами штангиста, руками боксера и лицом Мефистофеля: на бычьей шее высилась удлиненная голова с бледным морщинистым лицом, острыми глазами, могучим носом и тонкими, синеватыми, кривыми - легкой синусоидой - губами. Облик завершала выдвинутая копьем бородка и седая распатланная шевелюра, пучки жестких волос на висках вполне сходили за рожки. Мефистофель заметил, что доктор Сток нет-нет да и бросит в его сторону взгляд, и заговорил первым.

- Что я хотел сказать вам, доктор... - сказал он глуховатым чугунного звона баском.

- Альфред Сток, - подсказал доктор. - Химическая физика.

- Профессор Арчибальд Боймер, экспериментальная астрология, представился Мефистофель. - Хотя наши научные интересы далеки один от другого, уверен, вы слышали обо мне.

Об Арчибальде Боймере доктор Сток, конечно, слышал. Верховный Скакун научного товарищества "Кони Армагеддона" Норман Ковальский, друг и начальник Альфреда Стока, отозвался о Боймере кратко и содержательно: "Жуткий болван!" И тут же разъяснил свою не так доказательную, как ругательную квалификацию: "Дорогой Альфред, опыт в нашу эпоху завоевывает все позиции. Я создал экспериментальную метафизику, и в том сверхъестественного нет. Ибо метафизика - что? Нечто за физикой, так ведь по значению слов, то есть учение об общих свойствах бытия. А любую форму бытия можно сегодня промоделировать в программе компьютера, а стало быть, и подвергнуть экспериментальному исследованию. Но астрология! Это же учение о влиянии небесных светил на жизнь человека! Экспериментировать с расположением светил? Искусственно отгонять Марс от Юпитера? Приближать Венеру к Меркурию? Чушь, не правда ли?" Доктор Сток вспомнил энергичную научную ругань своего руководителя, и это отразилось на его беседе с постаревшим Мефистофелем.