И. Беглов - США: собственность и власть

• Название: США: собственность и власть
• Автор: И. Беглов
• Издательство: Наука
• Жанр: Публицистика
• Год: 1971
• ISBN: 5-8756-9867-5

Монография И. И. Беглова — оригинальное многоплановое научное исследование. На основе многолетнего тщательного анализа большого, разностороннего и уникального материала автор показывает структуру современной финансовой олигархии США, особенности концентрации акционерного капитала, политический механизм воздействия могущественных концернов на государственный аппарат. Исследование содержит убедительную критику современных теорий апологетов государственно-монополистического капитализма и представляет значительный интерес для широкого круга советских читателей.

---

Меллоны также имели своих ставленников в праительстве в лице А. Гарримана и Г. Стимсона, которые пытались помешать осуществлению планов Рейнольдсов. В частности, они добивались выделения всех излишков государственной электроэнергии заводам «.АЛКОА».

Но президент Рузвельт и министр внутренних дел Гарольд Икее твердо стояли на стороне Рейнольдсов. «Мы обсуждали вопрос об «АЛКОА», — писал в своем дневнике Икее, — и он (Рузвельт.—И. Б.), по-видимому, горит таким же желанием сокрушить этот трест, как и я... Мы создаем (в лице «Рейнольдс металс») действительного соперника для «АЛКОА»[384].

После окончания войны Рейнольдсы приобрели по дешевой цене шесть правительственных алюминиевых заводов и превратились в крупных производителей алюминия. В 1959 г. на долю «Рейнольдс металс» приходилось 27% всего производства алюминия в США. Но доступ к заграничным рынкам сбыта и к источникам сырья для компании Рейнольдсов все еще оставался крайне ограниченным. Возможность передела мировых рынков сбыта в пользу «Рейнольдс металс» появилась в конце 50-х годов в связи с финансовыми затруднениями английской компании «Бритиш алюминиум», которая располагала как раз тем, чего не доставало компании «Рейнольдс металс», — широкой сбытовой сетью в Англии, Франции, Индии, Пакистане и Австралии. Кроме того, «Бритиш алюминиум» владела концессиями на добычу бокситов в Новой Гвинее и Австралии. Еще в 1957 г. Рейнольдсы через инвестиционно-банковскую фирму «Кун, Лоб» начали нащупывать пути к приобретению контроля над «Бритиш алюминиум». В последующих финансовых операциях видную роль сыграл лондонский банкир Сигмунд Уорбург, родственник одного из главных партнеров фирмы «Кун, Лоб». С. Уорбург посоветовал Рейнольдсам вступить в сделку с английской фирмой «Тьюб Инвестментс» и совместно с ней производить тайную скупку акций «Бритиш алюминиум»[385].

Проведав о намерениях Рейнольдсов, компания «АЛКОА» решила опередить ее. Она предложила «Бритиш алюминиум» заем в обмен на 1/3 акций последней и при условии, что в состав ее правления войдут три представителя Меллоновской группы. Правление «Бритиш алюминиум» в ноябре 1958 г. приняло предложение «АЛКОА», опиравшейся на поддержку Моргановского банка. Но к этому времени значительная часть акций «Бритиш алюминиум» уже оказалась в руках «Рейнольдс металс» и ее английского союзника — «Тьюб Инвестментс», которые продолжали скупать акции «Бритиш алюминиум» по вздутым ценам.

В конце декабря 1958 г. группа из 14 банков, возглавляемая лондонским филиалом Морганов («Морган, Гренфель»), сделала отчаянную попытку осуществить сделку между «АЛКОА» и «Бритиш алюминиум». Банкиры, апеллируя к патриотизму английских акционеров, просили их воздерживаться от продажи своих акций Рейнольдсам[386]. Но патриотизм английского банка «Морган, Гренфель» — дело довольно сомнительное, а цена, по которой маклеры Рейнольдсов скупали акции «Бритиш алюминиум», была слишком соблазнительной. Кроме того, «Рейнольдс метал с» и «Тьюб Инвестментс», чтобы склонить общественное мнение Англии на свою сторону, объявили, что для приобретения акций «Бритиш алюминиум» они создают совместную компанию, в которой английской «Тьюб Инвестментс» будет принадлежать 51% акций, а «Рейнольдс металс» — 49%. К середине января 1959 г. группа «Рейнольдс металс» и «Тьюб Инвестментс» располагала 87% акций «Бритиш алюминиум». Победа в этой битве обошлась Рейнольдсам в 45 млн. долл. Но зато теперь они получили доступ к мировым рынкам сбыта алюминия и к источникам сырья. В придачу к этому под их контролем оказались крупные производственные мощности алюминиевых заводов «Бритиш алюминиум» в Канаде и Норвегии.

В 50-х годах с помощью правительства в алюминиевую промышленность США проникла семья калифорнийских промышленников Гарвеев. Подобно Рейнольдсам, семья Гарвеев связала свою судьбу с демократической партией, оказывает ее кандидатам щедрую финансовую поддержку, сторицей окупаемую выгодными связями в конгрессе и правительственном аппарате. Покровительство, оказываемое алюминиевым предприятиям Гарвеев, в некоторых случаях, даже в понимании дельцов крупного бизнеса, выходило за рамки «приличий». Конгрессу США пришлось заниматься расследованием обстоятельств, при которых Гарвеи получили правительственные субсидии, гарантии и налоговые льготы своим предприятиям в США и за границей. На заседании одной из комиссий конгресса, отвечая на прямой вопрос: смогла бы его семья без этого стать производителем алюминия, — Лоренс Гарвей не колеблясь ответил: «Нет, не смогла бы»[387].

Эти факты подводят нас вплотную к проблемам взаимосвязи и диалектического единства между политикой и экономикой при функционировании современного монополистического капитала. Магнаты финансового и промышленного капитала не могут ныне стоять вне политики, даже если бы они хотели этого. Императив самосохранения требует от них самого активного участия в ней. В этом смысле можно сказать, что современная финансовая олигархия вовлечена в политику в силу экономического детерминизма. В самом деле правительство США — распределитель миллиардных военных заказов. Государственные субсидии, скрытые и открытые, представляют собой нормальное необходимое условие функционирования капиталистической экономики. Государство предоставляет гарантии вывезенным за границу капиталам. Оно может «наградить» своих фаворитов льготным отпуском электроэнергии с государственных электростанций или льготными условиями амортизации капитала. Правительственные регулирующие органы могут облегчить или, наоборот, затруднить осуществление тех или иных корпорационных слияний или поглощений.

В этих условиях борьба за сферы экономического влияния неизбежно сочетается с борьбой за политическое влияние. По выражению американских социологов У. Адамса и Г. Грэя, финансовые группы в настоящее время являются по преимуществу «политизированными единицами», добивающимися удовлетворения своих интересов через правительственные органы. «Центры экономической власти», признают Адамс и Грэй, имеют тенденцию к переплетению с «центрами политической власти»[388].

Глава Х Социальная структура буржуазного класса в США. Критика концепции «правящей элиты»

До сих пор мы ограничивались описанием процессов, ведущих к концентрации экономической власти в руках нескольких сот магнатов финансового капитала. Теперь, выражаясь фигурально, нам предстоит описать процесс, превращающий экономическую «массу» богатства в «энергию» политической власти.

Социальная структура американской буржуазии отражает рассмотренную выше структуру современной финансово-промышленной системы США. Мозаичной действительности в сфере экономики США соответствует довольно пестрый состав класса буржуазии.

Развитие государственно-монополистического капитализма, сопровождаемое постоянным процессом концентрации производства и централизации капитала, не могло не отразиться на структуре класса буржуазии. Усилилось экономическое и политическое господство ее верхнего слоя — магнатов финансового капитала. Дальнейшая эволюция акционерной формы предприятий и создание огромного бюрократического аппарата по управлению промышленностью и финансовыми институтами вызвали к жизни новый, относительно многочисленный слой наемных управляющих корпорациями.

Все эти изменения, разумеется, не противоречат положениям марксистско-ленинской теории классов, ибо как бы ни изменялся внешний облик нынешних представителей класса буржуазии, основным фактором, определяющим классовые отношения и господство капитала, являются отношения собственности на средства и орудия производства. Однако в условиях развитого финансового капитала эти отношения становятся более замаскированными, чем в XIX в. Теперь собственность на средства производства, как правило, проявляется в форме владения акционерным капиталом. Постороннему наблюдателю не так-то легко выделить главных акционеров из общей массы мелких держателей акций. Крупный собственник капитала прячется за фасадом корпорации, украшенным надписью: «Этой компанией владеет публика». Во многих случаях имя главных акционеров не числится ни в списке администраторов, ни в списке директоров компаний.

Используя эту видимость «нового капитализма», американские буржуазные социологи упорно твердят о «вымирании» класса капиталистов или, по меньшей мере, о «ликвидации власти и привилегий капиталистов в обществе». Однако повседневная пропаганда апологетов капитализма настолько противоречит общеизвестным фактам, что даже буржуазно-либеральные социологи, не утратившие чувства реальности, протестуют против этой грубой и откровенной фальсификации.

Так, американский социолог Вене Паккард исследовал социальные аспекты отношений между различными классами и общественными группами в США и пришел к выводу о том, что широко рекламируемые прессой монополий утверждения о движении США «в сторону равенства» не находят в реальной действительности никакого подтверждения. «Эти заявления, — пишет он, — к несчастью, покоятся на явном отсутствии понимания подлинного положения вещей. Линии классовых разграничений во многих аспектах нашей общественной жизни, как видно, становятся более твердыми»[389]. «Даже наши дети, — продолжает В. Паккард, — скоро начинают различать тот классовый ярлык, который пришит к их семье, и различать те границы, в которых замкнуто их повседневное существование. Если даже дети знают о факте существования классов, то вы можете спросить: почему же столь многие публицисты утверждают, что классы исчезают? Это несоответствие возникает частично в результате желания взрослых американцев, особенно предпринимателей, культивировать американскую мечту о равенстве. Великий экономический кризис 30-х годов вселил страх в души богачей, и они научились быть осмотрительными и сдержанными в выставлении своего богатства напоказ. Они убедились в том, что в современной Америке вы можете пользоваться властью, только отрицая свое обладание властью»[390].