Николай Шмелёв - Поцелуй кобры. По следу Кроноса

• Название: Поцелуй кобры. По следу Кроноса
• Автор: Николай Шмелёв
• Жанр: Боевая фантастика

Роман сюжетно продолжает предыдущий роман Николая Шмелёва «Кронос»

---

Бульдозер, вооружённый двуручным половником, которым готовят обед, не на одну роту, крушил пластмассовые черепа направо и налево, но уже не справлялся со своими обязанностями. Двурушник приобрёл испорченный вид, скрюченный у основания черпалки и, разве что, не завязанный в узел. Звон падающей посуды и глухой топот пластиковых ног, раздались со стороны убегающего манекена, всё таки сумевшего прорвать оборону, но нарвавшегося на второй вал заграждения. Сутулый залепил ему из рогатки гайкой в глаз, Кащей приложился по голове доской, а Комбат расплавил её паяльной лампой. За руки, за ноги, горящий манекен, на счёт три вылетел с крыши, на головы наседавших. Попал он аккуратно на чёрную особь.

— Смотрите — негр! — выкрикнул Бармалей, тыча пальцем в сторону иноземца.

— Да его, наверное, сажей перепачкало или у костра закоптило, — сдавленно прохрипел Бульдозер, отбиваясь половником от наседавших толп противника. — Сдался он тебе — лучше огнём их присыпь, и то, польза будет.

— Это я, пару штук со склада прихватил, — пояснил Дед, высыпая из чугунка раскалённые угли на голову кукол. — Хотел изобразить, что-нибудь, экзотическое. Внести, так сказать, разнообразие.

Внесённое разнообразие из котелка, заставило заняться, уже оплавленный паяльной лампой манекен огнём. Его сослуживцы не растерялись и, решив пожертвовать товарищем, по совместной борьбе, во имя всеобщего дела, ухватили патриота за руки и за ноги. На счёт три, он улетел обратно в избушку, но до крыши, соответственно, не долетел, врезавшись с размаха в стену. Горящая пластмасса стекала по сухим брёвнам, создавая нешуточную угрозу пожара, так что Крону пришлось лезть с водой на чердак. Из водяных запасов, оставался только кипяток, и о продолжении многодневной осады, не могло быть и речи. Так что воду плескать было не жалко. От вылитого, на случайно подвернувшегося манекена кипятка — он обмяк, а стена потухла, вместе с размазанным, об неё, товарищем по совместной борьбе. Движения увлажнённой куклы стали плавными и волнообразными, как в балете, на премьере «Лебединое озеро». Крон мысленно обвинил мужскую куклу в нетрадиционной ориентации и более жёстко, высказал догадку вслух. Подхватив неформала под руки, пластмассовые товарищи отволокли его к центру поляны так, что голова с плечами была у них в руках, а ноги остались лежать возле избы. Остальная часть тела вытянулась тонкой дымящейся кишкой. Высыпанный песок напоминал останки червяка, повторяя путь головы, удаляющейся от сапог. Поняв, что от новоявленного Гулливера толку мало, они бросили его умирать на поляне, а сами предприняли новые тактические шаги. Под пристальным вниманием пары десятков глаз, очумело наблюдавших, за происходящим вокруг, манекен прикручивал синей изолентой к мёртвой пластиковой руке, огромный разделочный нож, оглядываясь по сторонам, безжизненным взглядом. При этом он вполне осмысленно поворачивал голову, как это делают тогда, когда боятся быть застуканными на месте преступления. Режущий инструмент не был похож на кухонную принадлежность, а напоминал, скорее всего, боевой тесак.

— Почему синей, падла! — не выдержал Крон.

— Подари ему красную, если тебе от этого, будет, хоть каплю, легче! — с негодованием ответил Комбат за манекена, который, похоже, разговаривать не умел — вовсе.

Настал час «Х», когда манекены пошли на очередной приступ. В этот раз угроза создалась нешуточная, при наличии у армии противника такого холодного оружия, да и вес, от речного песка, увеличился в разы, если не на порядки. Правда, движения наступающих от этого замедлились, сделавшись неуклюжими, но неповоротливость утешала слабо. Один пропущенный удар и хана. Стало ясно, что рукопашной схватки надо, во что бы то ни стало, избежать. Комбат слил остатки бензина из паяльной лампы и развёл в нём всю сырую резину, что нашлась в домике. Она предназначалась для ремонта собственных автомобилей, а теперь служила военному делу. «Как они не догадались на машинах избушку таранить? — промелькнула у Комбата мысль, но сразу же потухла, в силу своей несостоятельности. — Бревенчатые стены выдержат и не такой удар — джип, всё-таки не танк, и даже не БТР».

— Напалм собственного изготовления, — продемонстрировал он приёмной комиссии сою продукцию, но заказчику некогда было проводить полевые испытания, так как армия противник была уже на подступах к форту.

Штурм манекенов захлебнулся, когда на них с крыши лили самодельный напалм, за неимением банальной смолы. Сыпались, так же, и горящие угли, из печки, но их было мало. «Буржуйка» — не кремлёвская котельная, да и та, скорее всего на газу. Кипяток выводил врагов из строя лишь частично, поэтому толку от него было мало. Полежав в сторонке, на сквознячке, манекены возвращались в строй деформированными, но боеспособными. Наконец-то, и эта волна наступающих откатилась назад, дав возможность обороняющимся передохнуть. Криворукие и кривоногие, куклы с ненавистью посматривали в сторону непокорной избушки.

— Теперь, от них, можно ожидать осадную башню, выложенную шамотным кирпичом, — обречённо вздохнул Крон.

— Откуда в лесу огнеупорный строительный материал? — возразил Бармалей. — Строек поблизости не видать…

— Тогда — таран, из бревна, — не унимался Крон. — Самого толстого.

— Оно их самих раздавит, — усомнился оппонент.

— Хватит вам! — осадил спорщиков Комбат.

В это время, с чердака донёсся взволнованный голос Деда:

— Смотрите — они бинтуют себя, как мумии!

— Чем, — не понял Пифагор, — бинтами, что ли?

— Может, простыми тряпками, а может быть, асбестовым полотном, — ответили с крыши.

— Почему не льняным? — возмутился Почтальон. — По правилам жанра, должен быть, именно этот материал!

— Потому что слабо, против огня! — огрызнулся Дед.

Идущие в атаку куклы надели на голову чугунные котелки, а те, из них, кому не хватило железной посуды, напялили сверху глиняные горшки. Манекен, в сногсшибательном медном шлёме и лосинах, тошнотворного изумрудного цвета, вёл за собой остальных. Посуда, покоившаяся на его голове, осталась, видимо, от предшественников. Во всяком случае, современная промышленность давно не выпускает медные тазы и сведения, об их существовании, время от времени, доходят до нас из фольклора, выраженного в пословицах и поговорках. Современная индустрия почти полностью опирается на пластики и пластмассы, которые сейчас хулиганят… Шлём шлёмом, но вот лосины, смутили всех обороняющихся. Расчёт был прост — игра цветом на нервах. Бульдозер выразил протест, сославшись на ООН и пообещав обнажить свои семейные трусы траурного цвета. Заодно, пригрозил снятием носков и заверил, что после такой контратаки, всё живое и неживое сгорит в радиусе нескольких километров, если наступающие не откажутся от применения запрещённых международной конвенцией видов вооружения. Крон не замедлил озвучить ситуацию:

— Трусняк не первой свежести, про носки лучше, вообще не упоминать, а остальное… Остальное можно просто выкинуть — не стирать же!

Головной манекен, в зелёных лосинах, аж опешил от неожиданности, услышав подобные угрозы но, быстро взяв себя в руки, вновь возглавил восстание. Куклы пытались пролезть во все мыслимые и немыслимые щели, ковыряли тесаками брёвна, а некоторые, даже пытались их рубить. Дед на крыше изловчился и, особенно усердному манекену, врезал по глиняному горшку торцом половой доски. Горшок пролетел до плеч, намертво застряв на пластмассовой голове и дедуля уже праздновал победу, но не тут то было: ударом кухонного мачете, сообразительная кукла выбила в посуде отверстие для обзора, став походить на средневекового обнищавшего рыцаря — благородные воины, в свои ряды, такой горшок не приняли бы…

Комбат предпринял отчаянный шаг и пошёл на крайние меры, принеся из угла аккумулятор, без которого он рисковал выбираться из леса на своих двоих. Слив серную кислоту в эмалированный таз, он передал его Деду, а тот, в свою очередь, с криком: «Ух, твою мать!» — вылил содержимое на наступающих. Хлопчатобумажные нити, присутствующие в тканях, которой мумифицировали себя манекены, выдержали натиск агрессивной среды, а вот синтетика, под действием серной кислоты, сгорела мгновенно. Сетка, из кислотоупорных нитей, оказалась настолько редкой, что не препятствовала проникновению смертельной, для пластмассы, жидкости. От умопомрачительных женских штанов, окраса колумбийского изумруда, осталась лишь чёрная слизь, намертво припёкшаяся к шипящим, под действием агрессивной среды, ногам. Жёлтый песок сыпался изо всех щелей, жизнерадостным цветом скрашивая трагизм положения наступающих и покрыл пятнами всё пространство, перед избой. Несмотря на применение противником химического оружия, атака не захлебнулась совсем, а лишь споткнулась, на время, о непредвиденные обстоятельства. Тесакам кислота не угрожала ничем, за такое короткое время взаимодействия, а мелкие дыры в телах манекенов, из которых тонкими струйками сыпался песок, всего-навсего, облегчили их массу. Внезапно поднялся сильный ветер и его порывом, от земли оторвало Гулливера, без толку валявшегося на поляне и только мешавшего наступающим, которые об него без конца спотыкались и поскальзывались, на расплавленной пластмассе. Он рекламным воздушным змеем, поддерживаемым в полёте восходящими потоками воздуха, поднялся ввысь на несколько метров и мотался, как мочало на сильном ветру. Зловещая гримаса пластикового лица сверху вниз уставилась на крышу непокорной цитадели, готовая рухнуть на неё в любой момент. Чем это грозило, никто так и не понял, потому что всех отвлёк Комбат, задавший никчёмный вопрос, в то время, когда всё вокруг гудело и ревело, как сотня паровозов: