Глен Кук - Суровые времена. Тьма

• Название: Суровые времена. Тьма
• Автор: Глен Кук
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2000
• ISBN: 5-17-003430-Х, 5-7921-0351-8

Глен Кук — мастер захватывающего сюжета, один из немногих, кому равно подвластны искрометный юмор балагана и высокая героика эпической саги, магия слова — и магия живого мира, который вновь и вновь призывает к себе читателя.

Добро пожаловать в мир Черного Отряда — лучшей роты наемников на службе у зловещей Госпожи и Десяти Взятых…

Они сражаются мечом и магией — и не сдаются даже тогда, когда не помогает ни магия, ни меч. Они знают победа дается тому, кто умен, отважен и дерзок, тому, кто до конца верен себе. Они всегда готовы подтвердить свое право называться лучшей ротой наемников во всей вселенной.

Не верите?

Прочтите — и убедитесь сами!

---

Тут и гражданское население начало реагировать. Темные улицы объял страх — судя по ощущениям, куда сильнее прежнего. Как всегда, джайкури, что постарше, вспомнили первое появление Хозяев Теней. Тогда первая волна атакующих состояла из смертоносных искр тьмы.

— Одноглазый! Тени там есть?

— И не может быть. Им сюда от самого Тенелова добираться. Длиннотень, наверное, этим занимается.

— Хорошо.

Мне уже доводилось видеть, что может натворить Тень. Одно скажу: джайкури совершенно правильно их боятся.

— Хотя некоторую долю волшбы могу тебе обещать. Уже назрело.

— За что я тебя, коротышку, люблю — здорово умеешь ободрить.

Я окинул взглядом стену рядом с нашим сектором. Разглядеть удалось не много, однако, похоже было на то, что нападающим подготовлена надлежащая встреча.

Впрочем, если Тенекрут и оправился, это еще ничего не значит.

— Мурген!

— Что?

— Оглянись!

Я оглянулся.

Глашатай Кы Дам в сопровождении сына и нескольких внуков при помощи жестов испрашивал позволения подняться к бойницам. При оружии был только его сын, коренастый, бесстрастный мужик; по слухам, мастер в обращении с мечом.

— Добро пожаловать, — кивнул я.

С виду глашатай на тыщу лет старше нашего Одноглазого, однако ему хватило бодрости взойти наверх без посторонней помощи. Не отяжелили его годы, что и говорить. Волосы его — те, что уцелели — были расчесаны на прямой пробор, обрамляя лицо легкими белыми прядями. Судя по пятнам на коже, он страдал какой-то печеночной хворью. В целом же кожа его поблекла от старости, и глашатай был светлее даже некоторых из нас, северян.

Он слегка поклонился.

Я ответил тем же манером, постаравшись в точности повторить его поклон. Это должно было означать приветствие меж равными и прибавить несколько очков в мою пользу — я ведь, хоть и юн годами, все равно являлся старшим, поскольку он находился на территории Отряда, а в Отряде главный — я.

Я изо всех сил старался быть вежливым с глашатаем и беспрестанно напоминал ребятам, чтобы относились к нюень бао уважительно и бережно — даже в случаях провокаций. Я пытался вдохновить их на более тесные, нежели обычно, отношения.

В этих чужих краях у нас нигде нет друзей.

Кы Дам обратился взглядом к темнеющей равнине. Осанка, его была строга. Многие джайкури были уверены, что он — волшебник. Гоблин же с Одноглазым говорили, что его можно назвать ведьмаком в устаревшем смысле этого слова — как мудрого, много изведавшего человека.

Старик глубоко вдохнул, словно бы укрепляя силы своей ауры:

— В эту ночь будет не так, как всегда.

Говорил он на общетаглиосском — и без малейшего акцента:

— Их повелитель восстановил свои силы.

Строго взглянув на меня, перевел взгляд на Гоблина с Одноглазым:

— О. Хм-м.

— Ты совершенно прав.

Я в свою очередь обратил внимание на сопровождавших глашатая. Мастер клинка казался слишком уж толстым и неуклюжим для своей репутации.

Внуки выглядели в точности как обыкновенные мужчины нюень бао в расцвете сил. Будто бы, улыбнувшись либо еще как-то выразив свои чувства, лишатся собственной души. Словно, выражаясь словами Гоблина, по кактусу у них в заду сидит.

Оставив Кы Дама вглядываться в ночь, я вернулся к своим делам. Сопровождавшие его, как могли, старались не путаться под ногами.

Подошел Бадья:

— Все готово, командир.

Судя по возгласам, люди Хозяина Теней также были готовы начинать. Горны их заревели, точно стадо быков в охоте.

— Ну, это ненадолго, — проворчал я.

Они могли бы отложить это дело еще лет на двадцать. Я бы не возражал. Мне спешить некуда.

С улицы к нам взбежал вестовой из таглиосцев, сквозь сбившееся дыхание выдавивший, что меня хочет видеть Могаба.

— Иду. Скажи, минут через пять, — Я вгляделся в темноту, — Бадья, остаешься за старшего.

— Ну да. Только еще одного клоуна в Отряде здесь не хватало.

— Сокрушу!

Кы Дам что-то сказал. Мастер меча, сощурившись, принялся вглядываться во мрак. На пол-удара сердца в холмах что-то блеснуло. Звезда? Отблеск звезды? Нет. Ночь была холодна, пасмурна и дождлива.

— Каменный Воин, — заговорил глашатай, — случившееся может быть значительнее, чем его сиюминутное проявление.

— Возможно. — Что значит это «Каменный Воин»? — Номы, в отличие от нюень бао, не воины. Мы — солдаты.

Ум старика тоже не утратил проворства.

— Как пожелаешь, Каменный Солдат. Все может оказаться не тем, чем выглядит.

Интересно, он по дороге сюда до этого додумался?

Собственное умозаключение глашатая не порадовало. Резко повернувшись, он заспешил вниз по лестнице. Да так, что и внуки за ним с трудом поспевали.

— О чем это вы? — поинтересовался Бадья.

— Представления не имею. К тому же меня призывает Его Святейшество, Князь Черного Отряда.

Направившись к лестнице, я взглянул на Одноглазого. Наш колдун смотрел в сторону холмов, вглядываясь в то самое место, что привлекло внимание Кы Дама. Вид он имел при этом озадаченный и безнадежный.

Но на расспросы времени не было. Как не было и желания расспрашивать.

Я и уже имеющимися дурными вестями был сыт по горло.

10

Росту в Могабе — шесть футов, пять дюймов. Жира нигде — ни унции, разве что меж ушей. Весь из костей и мускулов, движется с этакой плавной, текучей кошачьей грацией. Здорово ему пришлось поработать, чтобы не перебрать с мускулатурой и не потерять гибкости. Лицом он темен, но не эбеново-черен, а скорее цвета старого красного дерева. Он просто-таки пышет уверенностью, непоколебимой внутренней силой.

У него всегда наготове острота, но он никогда не улыбается. А если и выказывает чувство юмора, то чисто поверхностно, исключительно ради воздействия на публику. Сам он юмора не чувствует и, вероятно, не понимает. Он, как никто до него, сосредоточен. Сосредоточен на созидании и поддержании в надлежащем виде Могабы, величайшего воина всех времен.

Достоинства его почти таковы, как ему хочется. Я никогда не видел человека, способного сравниться с ним.

И прочие нары почти так же впечатляющи и надменно-самоуверенны.

Самомнение Могабы — вот его величайшее слабое место, но, по-моему, никто не в силах убедить его в этом. Он и его репутация — главная ось, вкруг коей вращаются все его помыслы.

К несчастью, склонность к самолюбованию и самооправданию — не та черта характера, что вдохновляет солдат выигрывать сражения.

Меж Могабой и нами, остальными, не осталось ни крупицы приязни. Это он расколол Отряд на Старую команду и наров. Могаба представляет себе Черный Отряд как священный крестовый поход длиною в эпохи. Наши же ребята видят в нем большую, несчастливую семью, которая старается уцелеть в мире, задавшемся целью погубить нас.

Спор разгорелся бы куда жарче, не будь под боком серьезного общего врага в лице Тенекрута.

Теперь даже многие из людей Могабы — и то отнюдь не восхищены его образом мыслей.

То, о чем Костоправ твердил с того момента, как впервые взялся за перо и бумагу, можно назвать вопросами тона. А затевать свары с командиром, как бы он ни был не прав и однобок в суждениях, хорошим тоном не назовешь. Я и стараюсь держаться в рамках приличий.

Костоправ быстро возвысил Могабу — за его исключительные качества — до положения третьего человека в Отряде, после него самого и Госпожи. Однако это еще не делает Могабу командиром в случае отсутствия Костоправа с Госпожой. Новый капитан должен быть избран. В ситуациях, подобных сложившейся здесь, в Деджагоре, обычай велит солдатам решить, нужно ли устраивать выборы немедля. Если они полагают, что старый капитан некомпетентен, безумен, дряхл, мертв либо по какой-то другой причине нуждается в немедленном замещении, тогда выборов не миновать.

Не могу припомнить ни одного примера из Анналов, чтобы солдаты отвергли старшего кандидата, по, случись выборы сегодня, возможно, появится такой прецедент. При тайном голосовании даже многие нары могут выразить Могабе недоверие.

Пока мы в осаде, никаких голосований не будет. Я сам постараюсь свести на нет любые попытки провести выборы. Может, Могаба и безумен. Может, я и отношусь без всякого трепета к тому, что для него — святыня. Однако только у него достаточно воли, чтобы управлять тысячами норовистых таглиосских легионеров и в то же время держать в рамках джайкури. Падет он — место его заступит его помощник Зиндаб, затем — Очиба, а уж потом, может быть, ежели не сумею достаточно быстро слинять, я.

Все время, пока длится осада, солдаты и гражданские куда больше боятся Могабу, чем уважают, — вот что меня беспокоит. Страх, как неоднократно сообщали Анналы, — наиблагоприятнейшая почва для предательства.

11