Акрам Айлисли - Сияние шести солнц

• Название: Сияние шести солнц
• Автор: Акрам Айлисли
• Жанр: Русская классическая проза

---

- Я считаю, или ветра здесь не должно быть, или этих деревьев... Они исключают друг друга.

Бешир кивнул. Он шел, поглядывая на дома, которые, вероятно, видел впервые, что-то мурлыкал под нос.

- А в Бузбулаке сейчас красота!.. - мечтательно произнес он, перестав мурлыкать. - Ветерочек легкий, свежий... Все цветет, аромат - сдохнуть можно! Джемшидов наш часа через два прибудет! Как тебе это, а?

Теймур улыбнулся.

- В Бузбулаке тоже бывают ураганы. Дважды в году. В начале весны - это ветер будит деревья от зимней спячки - и осенью, после сбора урожая. Осенью это вроде субботника: ветки сухие, сор всякий выметает... А вот в Баку он зачем? Это даже не ветер, это бандит, разбойник какой-то!..

Они на автобусе добирались до центра, и, когда сошли, Бешир сказал, положив руку на плечо:

- Знаешь, что я тебе скажу, Теймур: держись-ка ты средней линии. Поближе к середке - ясно? - Теймур не ответил, молча шагал рядом. - Чудные какие-то историки выходят из нашего Бузбулака! - Бешир усмехнулся. - Один изловчился весь, только что наизнанку не выворачивается, другой наивен, как малое дитя!

- В каком смысле?

- В самом прямом смысле! - Бешир вдруг резко остановился. - Я уверен, что ты совершенно напрасно осложнил дело, смешав две различные проблемы: нравственную и экономическую. Тебе нужно было взять одну - разумеется, экономическую - и сосредоточить на ней все силы. Это же актуально! Ты что газет не читаешь?

Теймур сдержанно улыбнулся - не очень удачная шутка. Ну, в самом деле, мыслимо ли отделить то, что называется, "экономический прогресс", от морально-этических проблем? Тогда получалось бы, что прогресс этот существует сам по себе, независимо от человека, а рассматривать человека лишь как физическую силу, не учитывая его духовной сущности, его моральных и нравственных запросов, значит, изучение объективных экономических законов заменить голым теоретизированием и грубым администрированием. Попытка же применения экономических законов, созданных без учета безгранично сложной духовной сущности человека, особенно применение их к труду крестьянина, обречена на неудачу уже потому, что материальные ценности, созданные крестьянским трудом, - плод непосредственного, неразрывного единства человека и земли, природы. В наше время, надо, прежде всего, тщательно, во всех направлениях изучать именно нравственное начало - мощную силу, которая мобилизует творческие силы человека. Теймур не представлял себе другого пути к материальному изобилию, не верил, что существуют другие пути достижения экономической стабильности, устойчивости и, наконец, всестороннего совершенствования человека. Разве не в этом смысл его пятилетней работы? Да, Бешир пошутил неудачно.

- Читал, читал я газеты, - сказал Теймур, - и дочитался: экономику и нравственность спутал. - Он думал, его ответной шуткой и закончится этот разговор, но Бешир не собирался шутить.

- Ты, видимо, основываешься на опыте Бузбулака? - спросил он.

- А какая разница? Деревня везде деревня.

- Ну не скажи! Разве у крестьян одинаковая психология?

- Одинаковая. Крестьянская.

Бешир остановился, удивленно взглянул на Теймура.

- Ты? А уровень развития?

- Ты хочешь сказать, что бузбулакцы не понимают, ради чего трудятся?

Бешир не ответил, пожал плечами. Кажется, он направляется не домой, задумчиво вышагивая рядом с Теймуром. Надежда увидеть Беневшу, надежда, которая согревала его, давала силу идти, говорить, доказывать, сейчас шаг за шагом испарялась, и Теймуру уже не хотелось продолжать эту прогулку. Ну в самом деле, чего он вдруг понадобился Беширу? Решил поддержать в трудную минуту? Может, считает, что после случившегося человеку впору вешаться и необходимо срочно прийти на помощь? А может, это даже и не его инициатива. Джемшидов поручил позаботиться... Не исключено, конечно, что Бешир не согласен с отцом и счел своим долгом довести это до сведения Теймура; после этой истории давняя враждебность бузбулакцев к его отцу неизбежно обострится, и Бешир решил принять меры. Хоть, дескать, мы и Джемшидовы, но мы другие, мы за тебя, и я, и Беневша... От этих мыслей тошно стало на душе, такое захотелось сказать... И Бешир, словно почувствовав это, вдруг снова обернулся к Теймуру:

- Беяз в Сумгаите, слыхал? И в Бузбулак больше не собирается.

- Не может быть!

- Да, можешь не сомневаться... сведения из надежных источников...

А между тем Бешир все дальше и дальше уходил от дома, Беневша все больше отдалялась, и Теймур все больше и больше падал духом; было так, будто свидание, которого он ждал столько лет, которое назначил на сегодня, должно было наконец состояться, а Беневша не пришла.

У самого бульвара Бешир замедлил шаг.

- Давай побродим тут еще минут десять... Мне сюда на совещание надо... Ты подумай над тем, что я сказал... Это абсолютно реально, уверяю тебя.

Теймур молчал. Он думал о том, что сейчас и Бешир уйдет, и он останется один на всем белом свете. Совершенно один!.. Может, разыскать Керима? Скорее всего, тот тоже уехал куда-нибудь в отпуск... Нет, с Керимом все. Керима больше не существует... А кто есть? Кто? Куда идут все эти люди? Почему не зовут его с собой?.. Снова вступила в свои права застарелая боль одиночества.

- Мурад очень болен, слышал?

- Нет. А что с ним?

- В больнице лежит. Давно уже... Говорят, плохи его дела. Печень... Беневше пока не говори.

Теймур удивленно взглянул на Бешира - Беневше? Бешир предупредил его вопрос:

- Она хотела тебя видеть. - И добавил раздраженно: - Не думай, что только из-за этого я бросился тебя разыскивать!

Теймур не тронулся с места, но как-то дрогнул, дернулся всем телом туда, к ней! - и Бешир, заметивший это невольное движение, с трудом удержался от смеха.

- Вот такие делишки, Теймур-муаллим! Такие делишки... Выходит, переводятся настоящие мужчины. Мурад был из настоящих... Согласен?

- Абсолютно!

- Послушай, Теймур! А сколько в Бузбулаке тех самых "истинных крестьян"? Настоящих мужчин?

Теймур улыбнулся.

- Не знаю. Не считал.

- Так вот, поезжай и сосчитай! - сердито бросил Бешир. - А по возвращении вернемся к этому разговору.

Бешир, все это время державшийся в высшей степени спокойно, сейчас явно нервничал. Он давно уже ушел от того дома, куда должен был идти на совещание, вроде забыл. Возможно, его родительскому самолюбию претило, что он вроде бы сводил дочь с Теймуром, и он взял этот жесткий полемический тон. Ну что ж, Теймур уже обрел желание говорить, доказывать, спорить.

- Вот я как раз и хочу добиться того, чтоб в Бузбулаке не переводились настоящие мужчины. Чтобы они могли жить в своей деревне и крестьянским трудом зарабатывать себе кусок хлеба. И чтобы этот хлеб был "праведным" хлебом. Вот все, чего я добиваюсь.

Эти слова, кажется, пришлись Беширу по душе. Во всяком случае, он улыбается. Улыбнулся весело, от чистого сердца, и Теймур, воодушевившись, заговорил с еще большей убежденностью:

- Каждый год наши сельские школы выпускают все новые и новые группы молодежи, чурающейся сельской жизни. Все десять лет, пока ребенок учится, его родители хлопочут только об одном: спасти свое дитя от участи деревенского жителя, навсегда оторвать от родного гнезда! Крестьянину в голову не приходит, что его сын будет кормиться от земли, он и не вспоминает о ней, думая о будущем сына.

- Я тебя понимаю, - Бешир вдруг подхватил Тей-мура под руку. - Ладно, ты давай сейчас к нам! Я тоже через часок буду. Скажи Беневше, пусть чего-нибудь повкусней сготовит. Хлеба прихвати по дороге. - Он помолчал, соображая. - Хотя нет, иди прямо к нам. Хлеб я куплю...

На этот раз Теймур не повторил своей оплошности; он не спеша простился с Беширом, некоторое время неторопливо шагал вдоль тротуара и только когда Бешир скрылся из вида, пошел быстрее, быстрее...

ЧТО-ТО ВРОДЕ ЭПИЛОГА

Ближе к вечеру, когда уже садилось солнце, Туту-ханум заметила, что муж достал из портфеля десятирублевую бумажку и, подойдя к столу, стоящему на веранде, сунул десятку под скатерть. И когда послышался осторожный стук в калитку, она молча приподняла скатерть и взяла десятку.

- Неужто совсем сердца нет? - сказала она, кладя бумажку в карман. Сыну его что устроил. Хоть отца пожалей, не срами!

Профессор не ответил. Он наблюдал, как по дорожке птицей летит учитель Мурсал, как легко взбирается по крутым ступенькам айвана. Сам он от силы два-три раза в день спускался во двор, только чтоб не взбираться по этой лестнице.

- Здравствуйте, Мурсал, проходите! - Туту-ханум приветливо улыбнулась. - Как живете? Глядите вы молодцом!

- Чего ж не глядеть! Время такое настало!

- Соколом по лестнице взлетел! - Джемшидов усмехнулся.

- Это все молодость во мне играет, профессор. Хи-хи... Полсотенки еще, пожалуй, протяну!

- А не мало тебе полсотни?

- Ничего, профессор, хватит! Полсотни - это как-никак пятьдесят лет!

- Ну и, слава богу! - Туту-ханум улыбнулась, - Чтоб у вас всегда легко было на душе.