Б Соколов - Гоголь

• Название: Гоголь
• Автор: Б Соколов
• Жанр: Публицистика

---

В 1842 г., помещая Н. в 3-й том своих "Сочинений", Гоголь значительно сократил послесловие и добавил несколько новых эпизодов. Еще ранее в рукописный текст повести были внесены цензурные изменения. В частности, встреча майора Ковалева с Носом была перенесена из Казанского собора в Гостиный двор. Гоголь использует традиционную семантику носа. Издревле эта часть человеческого лица уподобляется фаллосy и одновременно символизирует высокомерие - отсюда выражение "вздернув нос", "задравши нос". Ковалев волокита и искатель чинов с потерей носа как бы утрачивает свою сущность и главные жизненные цели. Псевдорациональное объяснение сюжета Н. может быть сведено к следующему. Цирюльник Иван Яковлевич спьяну отсек нос своего клиента бритвой, точно так же, как в "Невском проспекте" пьяный сапожник Гофман чуть было не отхватил сапожным ножом нос не менее пьяному своему другу жестянщику Шиллеру, затем в пьяном беспамятстве принес домой, бросил на кухне, и жена случайно запекла нос в хлеб. На пристрастие Ивана Яковлевича к хлебному вину намекает его привычка лакомиться хлебом с луком и ряд других признаков. После того, как цирюльник выбрасывает нос с моста, Нос оживает и начинает самостоятельное существование.

Владимир Набоков связывал главного героя повести с особенностями внешности самого Гоголя: "Его большой и острый нос был так длинен и подвижен, что в молодости (изображая в качестве любителя нечто вроде "человека-змеи") он умел пренеприятно доставать его кончиком нижнюю губу; нос был самой чуткой и приметной чертой его внешности. Он был таким длинным и острым, что умел самостоятельно, без помощи пальцев, проникать в любую, даже самую маленькую табакерку, если, конечно, щелчком не отваживали незваного гостя (о чем Гоголь игриво сообщал в письме одной молодой даме)... Нос лейтмотивом проходит через его сочинения: трудно найти другого писателя, который с таким смаком описывал бы запахи, чиханье и храп. То один, то другой герой появляются на сцене, так сказать, везя свой нос в тачке или гордо въезжая с ним... Нюханье табака превращается в целую оргию. Знакомство с Чичиковым в "Мертвых душах" сопровождается трубным гласом, который он издает, сморкаясь. Из носов течет, носы дергаются, с носами любовно или неучтиво обращаются: пьяный пытается отпилить другому нос; обитатели Луны, как обнаруживает сумасшедший, - Носы. Обостренное ощущение носа в конце концов вылилось в повесть "Нос" - поистине гимн этому органу... Его фантазия ли сотворила нос или нос разбудил фантазию значения не имеет. Я считаю, разумней забыть о том, что чрезмерный интерес Гоголя к носу мог быть вызван ненормальной длиной собственного носа, и рассматривать обонятельные склонности Гоголя - и даже его собственный нос как литературный прием, свойственный грубому карнавальному юмору вообще и русским шуткам по поводу носа в частности... Как сказано в русской пословице: "Тому виднее, у кого нос длиннее", а Гоголь видел ноздрями. Орган, который в его юношеских сочинениях был всего-навсего карнавальной принадлежностью, взятой напрокат из дешевой лавочки готового платья, именуемой фольклором, стал в расцвете его гения самым лучшим его союзником. Когда он погубил этот гений, пытаясь стать проповедником, он потерял и свой нос так же, как его потерял майор Ковалев".

Впервые Гоголь упомянул Н. в письме М.П. Погодину 31 января 1835 г. в качестве повести, начатой им для "Московского Наблюдателя". 20 февраля 1835 г. он также отметил в письме М. П. Погодину: "Я поспешу сколько возможно скорее окончить для вас назначенную повесть, но всё не думаю, чтобы она могла подоспеть раньше 3-й книжки. Впрочем, я постараюсь как можно скорее". Уже 18 марта 1835 г. Гоголь сообщал все тому же корреспонденту: "Посылаю тебе нос. Да если ваш журнал не выйдет, пришли мне его назад. Обосрались вы с вашим журналом. Вот уже 18 число, а нет и духа. Если в случае ваша глупая цензура привяжется к тому, что нос не может быть в Казанской церкве, то пожалуй можно его перевести в католическую (в конце концов Казанский собор пришлось заменить Гостиным Двором. - Б. С.). Впрочем, я не думаю, чтобы она до такой степени уж выжила из ума" (оказалось, что именно до такой). 23 марта 1835 г., не зная, что первая книжка "Московского Наблюдателя" вышла еще 15 марта (а к тому времени должна была выйти уже и вторая книжка, так как журнал был двухнедельным), сделал ошибочный вывод, что журнал закрылся, и просил Погодина: "Так как Московский Наблюдатель не будет существовать, то пришли мне мой нос назад, потому что он мне очень нужен". Когда выяснилось, что "Московский Наблюдатель" живет и здравствует, Гоголь опять направил М. П. Погодину H.(очевидно, уже в исправленном виде, с заменой Казанского собора на Гостиный Двор). 17 апреля 1835 г. он писал Погодину: "Сам чорт разве знает, что делается с носом! Я его послал как следует, зашитого в клеенку, с адресом в Московский университет. Я не могу и подумать, чтобы он мог пропасть как-нибудь. У нас единственная исправная вещь: почтамт. Если и он начнет заводить плутни, то я не знаю, что уже и делать. Пожалуста, потормоши хорошенько тамошнего почтмейстера. Не запрятался ли он куда-нибудь по причине своей миниатюрности между тучными посылками (рукопись Гоголь уподоблял Носу, главному герою повести, отсюда и связь Носа с чертом, который водит за нос майора Ковалева и внушает ему мысли об удовольствиях. - Б. С.). Через две недели буду в Москве". То ли Погодин действительно потормошил почтмейстера, то ли Гоголь, по приезде в первопрестольную, сам вручил ему рукопись, но, так или иначе, Н. оказался в редакции "Московского Наблюдателя", но был ею отвергнут. В 1842 г. в "Отечественных записках" В. Г. Белинский утверждал, ясно намекая на "Московский Наблюдатель", что "один журнал отказался напечатать у себя повесть Гоголя "Нос", находя ее грязною".

День пропажи носа у майора Ковалева - 25 марта приходится на православный праздник Благовещения. В то же время, в позднейшей редакции повести, появились указания на события, происходившие уже после 1832 г. и исключающие однозначное отнесение событий повести к какому-либо определенному году. Так, история о "танцующих стульях" в Конюшенной улице волновала жителей первопрестольной в конце 1833 - начале 1834 г. В связи с этим А. С. Пушкин 17 декабря 1833 г. записал в дневнике: "В городе говорят о странном происшествии. В одном из домов, принадлежащих к ведомству придворной конюшни, мебели вздумали двигаться и прыгать, дело пошло по начальству. Кн. В. Долгорукий нарядил следствие. Один из чиновников призвал попа, но во время молебна стулья и столы не хотели стоять смирно. Об этом идут разные толки". Упоминание о газетном объявлении о продаже крепостной девки: "там отпускалась дворовая девка девятнадцати лет, упражнявшаяся в прачечном деле, годная и для других работ" - не было пропущено цензурой из-за усмотренного намека на сожительство девки со своим хозяином.

9 апреля 1836 г. П. А. Вяземский писал А.И. Тургеневу о чтении Гоголем Н. у В. А. Жуковского: "Субботы Жуковского процветают... Один Гоголь, которого Жуковский называет Гоголек, оживляет их своими рассказами. В последнюю субботу читал он нам повесть об носе, который пропал с лица неожиданно у какого-то коллежского асессора. Уморительно смешно!" Можно отметить некий инфернальный след, присутствующий в фамилии главного героя Н. "Коваль" по-украински значит "кузнец", а кузнецы традиционно в народном сознании связаны с нечистой силой.

"НОЧЬ ПЕРЕД РОЖДЕСТВОМ", повесть, впервые опубликованная в 1832 г. во второй части сборника "Вечера на хуторе близ Диканьки". Ее основой послужил украинский фольклор, а время действия приурочено к первой половине 1770-х годов, накануне упразднения императрицей Екатериной II в 1775 г. Запорожского войска. В Н. перед Р. упоминается, в частности, участие запорожцев в войне с турками за покорение Крыма, закончившейся в 1774 г. Кyчук-Кайнарджийским миром.

В повести ведьмина красота Солохи противопоставлена чистой, божественной красоте Оксаны, возлюбленной кузнеца Вакулы, главного героя Н. перед Р. Полет Вакулы на плечах у черта в Петербург и обратно восходит к поездке св. Иоанна Новгородского на бесе в Иерусалим, описанной в "Слове о Великом Иоанне, архиепископе Великого Новаграда..." (этот же сюжет отражен у А. С. Пушкина в поэме "Монах" (1813), также написанной на сюжет жития св. Иоанна Новгородского). Гоголь проводит в Н. перед Р. мысль о непосредственном воздействии произведений искусства на чувства людей, как если бы изображенное на полотнах, скульптурах или в литературе было частью реальной действительности. Вакула, в счет покаяния за то, что имел дело с нечистой силой, "на стене сбоку, как войдешь в церковь, намалевал... черта в аду, такого гадкого, что все плевали, когда проходили мимо; а бабы, как только расплакивалось у них на руках дитя, подносили его к картине и говорили: "Он бачь, яка кака намалевана!" - и дитя, удерживая слезенки, косилось на картину и жалось к груди своей матери". Вакула неслучайно и кузнец, и иконописец в одном лице. По народным поверьям, кузнец должен быть непременно связан с нечистой силой. Занятия же иконописью угодны Богу. Две профессии символизируют два начала, которые борются за душу Вакулы. Но хитрый кузнец, притворно поддавшись черту, заставляет его служить доброму делу, как и герой жития св. Иоанна Новгородского, как и герои народных сказок.