Сергей Шведов - Инкуб

• Название: Инкуб
• Автор: Сергей Шведов
• Жанр: Ужасы и Мистика

Видный бизнесмен Брагинский был найден на пороге загородного особняка с разодранным в клочья горлом. Свет на таинственное преступление могло бы пролить послание покойного, продиктованное накануне смерти, но оно лишь поставило в тупик компаньонов Брагинского. Валентин Васильевич утверждал, что зачал своего сына и наследника при участии сатанинских сил. Компаньоны покойного, присмотревшись к наследнику попристальней, вынуждены признать, что Брагинский прав во многом. Таинственный юнец действительно обладает нечеловеческими способностями. Бизнесмены решают устранить помеху, вставшую у них на пути, отдав в залог Злу свои тела и души.

---

– Да какая у нас теперь охота, – махнул рукой глава поселковой администрации, к дому которого Эдуард подрулил к полудню. – Леса-то вокруг за полвека свели подчистую.

– А волки? – напомнил Кобяков, присаживаясь к столу, накрытому расторопной супругой администратора.

Хозяин, Васенин Степан Петрович, хитроватый мужичок небольшого роста, умел угождать как начальникам, так и односельчанам. Умирающим поселком он управлял уже без малого пятнадцать лет и, хотя каменных палат не нажил, но дом поставил справный, из толстенных свежеструганных бревен. Осмотрев новые хоромы, Кобяков заключил, что Степан Петрович никуда из поселка уезжать не собирается, а, следовательно, все его охи и ахи по поводу гибнущей малой родины не более чем лапша на уши областному чиновнику.

– Волки есть, – не стал спорить с гостем хозяин. – И живность кое-какая в округе водится. Опять же озеро под боком.

В этом озере Кобяков утопил карабин, так и не обретший своего хозяина. Тяжелая железка навечно ушла под воду, унося с собой все подозрения, которые могли бы возникнуть у дошлых следователей по поводу ревнивого мужа распутной жены. Эдуард на всякий случай помыл машину, хотя никаких следов крови или отпечатков чужих пальцев на ее полированных боках не обнаружил.

– А егерь Михеев здравствует? – спросил словно бы между прочим Кобяков. – Года два назад мы у него останавливались.

– Помер Михеич, – крякнул расстроенно Васенин. – Царство ему небесное. Смирный был человек, мухи за свою жизнь не обидел. А вот поднялась же у кого-то рука на старого человека.

– Его что, убили? – удивился Кобяков.

– Ножом в сердце, – кивнул хозяин. – Кому он мог помешать, ума не приложу.

– Может, браконьеры?

– Какие у нас браконьеры, Эдуард Константинович, – горько усмехнулся Васенин. – Михеича здесь держали просто для порядка. Ну не гнать же старого человека с насиженного места. Тем более, штатная единица есть. Опять же уважаемые люди к нему из города заглядывали, воздухом нашим подышать.

– Давно его убили? – нахмурился Кобяков.

– Пять дней назад. Позавчера схоронили.

– Странно, – задумчиво проговорил Эдуард. – А следователи были?

– Были, – пожал плечами Васенин. – Из районного центра. Походили, повздыхали, погрозили мне пальцем и уехали.

– А вы здесь при чем, Степан Петрович?

– Так ведь я за все в ответе, – развел руками хозяин. – Должность такая. А тут еще наши умельцы наловчились ножи делать с причудливыми рукоятками и сбывать их приезжим. Вот таким ножом, который у нас называют скифским, и был убит егерь Михеич.

– Но ведь это след?

– Такие ножи у нас в каждом доме есть, – усмехнулся в седеющие усы поселковый голова. – Вот взгляните, Эдуард Константинович.

Нож показался Кобякову примечательным, прежде всего своей бронзовой рукоятью, в виде волка, изготовившегося к прыжку. Причем рукоять отлили с таким искусством, что на ней почти не видно было следов обработки. Стальное лезвие хорошего закала соединялось с основой без заклепок. Казалось, что бронзовый волк просто заглотил железный штырь, ставшим его единственным, но очень опасным клыком.

– Хорошая работа, – одобрил поселковых умельцев Кобяков.

– Берите на память, Эдуард Игоревич, – махнул рукой Васенин.

– А почему его называют скифским?

– Говорят, звериный стиль, – вздохнул хозяин. – Я в этих вещах не разбираюсь, но знающие люди нашли сходство. У нас ведь в поселке бывшие зэки в основном оседали, а среди них немало было мастеров. И образованные люди попадались. Так и пошло. Из-за кургана, наверное. Его еще с незапамятных времен называли скифским. А тут приехал лет пять назад ко мне племянник из города. В ту пору милый наивный мальчик, только поступивший в университет. Наши-то рады стараться, такой лапши ему на уши навешали, что мама не горюй. А он по наивности собрал местные байки и разместил их… Как это у вас молодых называется?

– В Интернете, – подсказал Кобяков.

– Я было в панику ударился, – понизил голос почти до шепота Васенин. – Думал, понаедут начальники и начнут меня трясти насчет вождей и колдунов. А где я им возьму этих скифов? У нас кругом сплошные русаки. Хотел я опровержение дать, так меня племяш высмеял. Не берут в тот Интернет опровержений. Интерфейс не позволяет.

Эдуард от души повеселился, слушая поселкового главу, но в его простодушие не поверил. Васенин мужик хваткий, а потому очень быстро сообразил, какую выгоду можно извлечь из пустых вроде бы баек. Заинтересованные горожане густо повалили в «заповедные» места, благо от железнодорожной станции до поселка было километров десять-пятнадцать. На постой они останавливались у местных жителей. За деревенские продукты платили щедро. Опять же скифские ножи и прочие подобного же рода сувениры, сработанные в зверином стиле, наверняка пользовались большим спросом у прыщавых юнцов и романтически настроенных девиц.

– А почему именно к вашему кургану такой интерес? – спросил Кобяков.

– Так ведь он светится в полнолуние и вроде как скифский вождь из могилы встает.

– Фантазия у вашего племянника, Степан Петрович, прямо-таки безудержная, – засмеялся Эдуард.

– Про вождя не скажу, а свет на вершине кургана я собственными глазами видел и не один раз. Многие его видели – и наши, и приезжие. Спрашивал я у людей ученых, но правды так и не добился. Говорят – феномен. Необъяснимо, то есть.

– Я слышал, что женщину на том кургане убили года два тому назад? – забросил осторожно удочку Кобяков.

– Да, – кивнул Васенин. – Я уже решил, что нашему бизнесу на скифских вождях пришел конец. Не тут-то было. Эта Маргарита числилась то ли ведьмой, то ли знахаркой знаменитой. И пошел, понимаешь, по поселку слух, что в одну из ночей, но при полной луне, скифский вождь и ведьма вступят в брак, а те, кто будут присутствовать на свадьбе, станут счастливыми и успешными во всех своих начинаниях. Не знаю, кто эту байку выдумал, наши или приезжие, но пошла она гулять по округе, тревожа суеверных людей. А тут еще могила…

– Какая могила?

– Этой самой Маргариты, – пояснил Степан Петрович. – Я пытался выяснить, кто разрешил похоронить убитую женщину на вершине кургана, но так ничего и не добился. Вот из-за этой могилы Михеич, я думаю, жизни-то и лишился.

– Почему?

– Осиновый кол он в ту могилу вбил и грозил вообще ее разорить, что, вероятно, не понравилось сектантам.

– Хотел бы я взглянуть на ваш курган, – задумчиво проговорил Кобяков.

– А зачем дело стало? – подхватился легкий на ногу Степан Петрович. – До него от поселка верст пять не более.

– На машине проедем?

– Не мы первые туда рвемся и, боюсь, не мы последние.

Кобяков был у кургана два года назад, но местность так и не вспомнил. Скорее всего потому, что подходили они к захоронению скифа в роковую пору другой тропою, куда менее хоженой. Брагинский, помнится, разбудил их среди ночи, сунул в руки каждому по ружью и повел за собою. Шли они минут пятнадцать, двадцать, не более того, потом Валентин Васильевич вскинул к небу руку и шепотом призвал всех к осторожности. А ночь тогда действительно выдалась лунной, во всяком случае, Эдуард очень хорошо видел курган, поросший высоким кустарником и густым подлеском. Черт дернул его выстрелить на шорох. Почудилось, видимо, что-то, а может быть, не выдержали растревоженные после сна нервы. Про волков Эдуарду сказал егерь, якобы повадились они в поселок за живностью. Мало на овец, так на телят уже стали нападать. Разговор шел под местный забористый самогон и под городскую водочку. Закусывали пельменями, которые хозяйственный егерь бросал в чугунный котел, стоявший на пышущей жаром русской печи. Кобяков тогда даже не заснул, а можно сказать, впал в спячку, накаченный алкоголем едва ли не по самую макушку. Немудрено, что он ночью действовал как сомнамбула.

Могила выглядела ухоженной, но ни креста, ни осинового кола Кобяков на ней не обнаружил. Не было и обычных в таких случаях венков с надписями от скорбящих родственников. Даже цветов не наблюдалось. Да что там цветы, если на могиле за два года не выросло ни единой травинки.

– Этот курган прежде в народе Плешивой горкой называли, – пояснил Васенин. – И не случайно, как видишь. По краям кусты и деревца, а посредине даже сорняк не растет.

Здесь, на этой самой проплешине, и обнаружил Кобяков, первым взбежавший на вершину холма, тело, точнее холодеющий труп, обнаженной красавицы. Этой Маргарите было лет сорок, по меньшей мере, а Эдуард почему-то запомнил ее почти юной.

– Вы убитую женщину видели живой? – спросил Кобяков у Васенина.

– Видел, – задумчиво кивнул Степан Петрович. – Она у моего шурина обычно останавливалась.

– Это был не первый ее приезд в поселок?

– Раз пять-шесть она у нас точно появлялась, – подтвердил Вишняков. – Платила за постой щедро. Не бедная, судя по всему, была баба. И этих своих сектантов она держала железной рукой. Пикнуть без ее ведома не смели. Может, потому они ее и убили.