Александр Житинский - Цой Forever. Документальная повесть

• Название: Цой Forever. Документальная повесть
• Автор: Александр Житинский
• Издательство: Амфора, Петроглиф
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-367-02688-7

Новая книга известного писателя и сценариста Александра Житинского, автора «Путешествия рок-дилетанта» и документальной книги «Виктор Цой. Стихи, документы, воспоминания», которая среди поклонников Цоя носит название «Библия «киномана».

Представляя вниманию читателя самый полный на сегодняшний день документальный материал, непубликовавшиеся свидетельства и уникальные кадры семейного архива, автор воссоздает картину жизни и творчества кумира миллионов от рождения до трагической смерти.

---

Новосибирск, декабрь 1984 [8]

— В 82-м году образовалась группа «Кино». Сначала группа была акустическая, мы играли вдвоем с приятелем на гитарах, и постукивал нам третий человек на барабанчиках. Потом долгое время я искал какой-то электрический состав, потом нашел, потом появилась группа «Кино». Потом все стали художниками и киноактерами, композиторами.

Ленинград, февраль 1988 [28]

— Почему группа называется «Кино»?

— Почему-то все задают этот вопрос. Сейчас объясню. Молодая группа, которая только что собралась и еще не очень представляет, чем она будет заниматься, придумывает, скажем, название «Хулиганы», а потом выясняется, что музыка получается вполне благопристойная и название не совпадает. Соответственно название надо брать максимально размытое, абстрактное, ну и какое-то запоминающееся. И когда мы брали это название, я исходил из того, что слово «кино» очень часто употребляется в языке, висит на кинотеатрах[5] и его можно толковать… его даже нельзя толковать никак.

Москва, осень 1988 [29]

«БЫТЬ МУЗЫКАНТОМ БОЛЬШОЕ СЧАСТЬЕ ДЛЯ МЕНЯ»

— Что я хочу? Хочу играть просто нашу музыку. Музыку, которую мы делаем. Хочу, чтобы люди слушали эту музыку, хотя бы немногие люди, хотя бы те, кто могут прийти на концерты, послушать записи… Есть проблемы, но проблемы есть у всех. Быть музыкантом и играть то, что ты хочешь, это большое счастье для меня. И жить мне поэтому интересно. Я не очень думаю о проблемах.

<…> Я никогда не хотел и не пытался стать профессиональным музыкантом, потому что это связано с большими проблемами для меня, чем просто, например, где-то работать и играть с ребятами музыку такую, которую я хочу. Все музыканты, так или иначе, попадают в зависимость от каких-то организаций, и они уже не могут делать то, что хотят. Им приходится уже работать просто за деньги.

Ленинград, 1985 [11]

— Скорее, я просто занимался тем, что мне нравится, и к каким-то препятствиям, которые приходилось преодолевать, относился философски. Потому что точно знал, что ничем дурным я не занимаюсь. По большому счету все эти конфликты с роком на меня не влияли. Они меня не заботят. Заботит отношение людей — в массе. И я бы не согласился поменяться местами с… кого бы лучше вспомнить? В общем, с любым представителем популярной эстрады.

Таллин, лето 1987 [22]

— Теперь практически мы можем играть почти все, что хотим, а музыка для нас всегда была основным делом. Правда, оно не давало средств к материальному существованию, поэтому все мы еще где-то работали, я, например, в кочегарке. Занятие это довольно распространенное среди самодеятельных музыкантов, дающее немного денег, но много свободного времени.

<…> А рок-музыка для меня, так же как и для огромной массы молодежи, совершенно естественная и органичная форма самовыражения. В ней нет ничего конъюнктурного, заказного. Только ты, твоя совесть — твой главный критик и цензор. И эту позицию не надо афишировать на каждом углу. Ее нужно просто реализовать, воплотить в песне. Как показало время, появилось не случайное поветрие моды, а социальное явление — современная музыка. Причем, как мне кажется, с довольно-таки размытыми жанровыми границами. Я, например, часто выступаю и как автор-исполнитель. Вообще для меня есть просто песня. Можно ее петь одному под гитару, можно группой, можно — в сопровождении оркестра из трехсот человек. Это неважно…

Алма-Ата, осень-зима 1987 [26]

— Лично я стараюсь заниматься именно поп-музыкой, а не роком… Да, я занимаюсь поп-музыкой. Музыка должна охватывать все: она должна, когда надо, смешить, когда надо, веселить, а когда надо, и заставлять думать. Музыка не должна только призывать идти громить Зимний дворец. Ее должны слушать.

Ленинград, 1988–1990 [32]

— Для настоящего музыканта обстоятельства внешней жизни не имеют почти никакого значения. Ему для того, чтобы что-то делать, нужен инструмент и больше ничего. Единственное, что ему нужно, это что-то делать, а не ждать. Я знаю массу людей, которые говорят: вот если бы у нас была аппаратура… У нашей группы аппаратуры нет вообще, нет, кроме инструментов. Однако мы продолжаем что-то делать, а те сидят и ждут[6], пока у них аппаратура появится.

<…> Может наступить момент, когда я почувствую, что мне остается только повторяться или работать, играть концерты, превратиться в профессионального музыканта. Когда этот момент наступит, я перестану этим заниматься. Я не считаю, что это предательство, наоборот, честный уход со сцены.

<…> Есть люди, которым необходим разный уровень комфорта. Одному совершенно необходимо жить в хорошей квартире, иметь машину, дачу и так далее… Другому — нет. И один готов ради этого идти на компромисс, а другой — не готов. Материальный уровень на каждого действует по-своему. Когда я начинал заниматься рок-музыкой, в последнюю очередь я думал о деньгах. Тогда было понятно, что, кроме неприятностей (причем самых серьезных), за это ничего не получишь. А что касается денег, то просто смешно… Однако большую часть своей музыкальной карьеры в Ленинграде (шесть лет) мы занимались этим делом бесплатно, терпя массу неудобств как в личной жизни, так и в общественной. Было огромное количество проблем из-за этого. Мы были значительно беднее, чем могли бы быть, работая на каких-то работах[7]. И все время сталкивались с гонениями, были людьми с совершенно испорченной репутацией.

Волгоград, апрель 1989 [53]

«РОК — ЭТО ЧАСТЬ РУССКОЙ КУЛЬТУРЫ»

— Хочу, чтобы люди на Западе поняли, что это не что-то такое проходящее. Это часть русской культуры, которую уже никуда не выбросишь. Именно главное различие заключается в том, что все, что нами движет — это просто внутренняя тяга к творчеству, чего, может быть, нет даже у многих звезд на Западе, которые просто выполняют контракты.

<…> Мне очень интересно понять подход музыкантов на Западе. Я слышал, что для многих из них — это только работа, они просто играют ради денег, и дай им больше денег — они перейдут выступать в другую группу. У нас я не представляю этого. Никто из нас не пошел бы в другую группу, если бы там были лучшие условия.

Ленинград, 1985 [11]

— С Запада пришла лишь форма: электрогитары, ударные, усилительная аппаратура. Но заимствование формы вовсе не означает, что это музыка является целиком заимствованным явлением. Я считаю, что это сейчас по-настоящему живая музыкальная форма, и еще — это музыка, которая остается социальным явлением, это массовое народное искусство.

<…> В принципе рок-музыка в социальном плане — вещь довольно сильная, среди музыкантов есть люди, которым верят, и они многое могут сделать. Если бы нам чаще давали возможность выступать в газетах, на телевидении, излагать свою точку зрения на разные вопросы, то, может быть, моя музыка и тексты были бы иными. А поскольку, скажем, у меня нет такой возможности, я все стараюсь выразить в песнях.

Москва, 1987 [18]

— Социально-политическая тематика песен? Вот это меня всегда просто раздражало. Может быть, это и надо, но мне очень не нравится. Не нравится, что группы как-то размениваются. Очень похоже на… Существуют же роман и статья в газете… И вот, мне кажется, что в последнее время очень много групп, особенно в Ленинграде, почему-то занимаются публицистикой, а не написанием песен.

Ленинград, 1988–1990 [32]

— В нашей рок-музыке много подражательного. Слишком много. А я считаю, что коль скоро музыка эта сочиняется в России, то хоть какие-то элементы русского фольклора присутствовать в ней должны[8].

Тверь, лето 1988 [36]

— У нас просто очень много плохих рок-групп в стране. Очень много. Потому что, в принципе, форма очень простая. Овладеть формой очень легко. Человек, который год или два играет на гитаре, может собрать четверых-пятерых таких же ребят, и, в принципе, у них получится что-то, формально похожее на рок-музыку. И они начинают где-то играть, выступать. И таких групп масса.

Сейчас, конечно, сложная ситуация. Групп, которые могут собрать большой зал, действительно осталось очень мало. Но я не вижу никаких признаков того, что это как-то отмирает. Просто в какое-то время рок был, так сказать, модной темой и запретной. И любая группа, если написано «рок-группа», вы помните, приезжала, а если еще какая-нибудь английская, то обязательно были бы аншлаги. Сейчас уже нет. Сейчас к нам приезжают хорошие даже группы — английские, американские. Они не собирают зал у нас, потому что рок — это стало нормально. Это, ну, музыка. И здесь уже выбор идет не из-за моды, а если нравится. Люди идут на тех, кто им нравится.