Владимир Тимофеев - Дорога на Сталинград. Экипаж легкого танка

• Название: Дорога на Сталинград. Экипаж легкого танка
• Автор: Владимир Тимофеев
• Издательство: Самиздат
• Жанр: Альтернативная история
• Год: 2015

Лучшая машина времени — советский танк Т-70, опаленный в огне Сталинграда. Оказавшись в 2015 году, сталинские танкисты ценой собственных жизней удерживают красный плацдарм в XXI веке. Боевой опыт Великой Отечественной пригодится на грядущей войне против новых власовцев, пришедших к власти после гибели Путина и распродающих Россию оптом и в розницу. А оружие из будущего превратит легкий Т-70 в грозный штурмовой танк, способный жечь любые немецкие панцеры и изменить ход Сталинградской битвы.

---

"Минус один", — удовлетворенно хмыкнул Евгений Захарович, делая шаг влево, за шкаф. В седой голове мелькнула предательская мысль: "Теперь точно не отмажусь". Мелькнула и тут же пропала без следа, растворившись в какой-то бесшабашной радости и уверенности в собственной правоте. "Плевать! На том свете грехи сосчитаем!" Старик словно бы скинул с себя шелуху прожитых лет, вновь ощущая себя двадцатилетним сержантом, чувствуя, как учащенно забившееся сердце разгоняет по жилам кровь, наполняя и тело, и мозг счастьем. Счастьем бойца, получившего, наконец, возможность схлестнуться с врагом. Лицом к лицу, в отчаянной рукопашной, без оглядки на глупые правила, дурацкие законы. Те, что связывают человека в "мирной" жизни, лишая его права на сопротивление. Права на подвиг. Ведь не было никогда и никогда не будет мира с подонками. Только война. Беспощадная война на уничтожение. Либо мы, либо они.

— Эй, Хилый. Хилый, ты чего? — встревоженно прозвучало из комнаты. — Щерба, а ну глянь, чего там.

На несколько секунд в квартире воцарилась полная тишина, прерываемая лишь тихими женскими всхлипами, а затем послышался шорох. Скрип половиц и шелест шагов подбирающегося врага. Опять одного.

"Придурки! Кто ж в бой по одному ходит? Навалились бы разом, хрен бы я от них отбился", — криво усмехнулся Винарский, приподнимая ствол, готовясь встретить свинцом следующего налетчика.

Второй по счету бандит ожидания ветерана оправдал. Вываливаясь в прихожую, резко вскидывая оружие в сторону входной двери. И тут же опуская его в смятении.

— Мать твою! — шумно выдохнул небритый уркаган, раззявив щербатый рот, глядя на лежащего подельника. В свете люстры блеснула стальная фикса, заменяющая хмырю передние зубы.

* * *

Встретить урода Винарский решил лицом к лицу. Такой расклад отчего-то показался бойцу самым правильным. И самым честным — каждый подонок должен видеть свою смерть. И того, кто восстанавливает справедливость. Вершит возмездие. За всё принесенное в этот мир зло.

Два выстрела прозвучали почти одновременно. Пуля калибра 7,62 воткнулась бандиту в грудь, отбрасывая его назад, опрокидывая навзничь. Увы, ответный кусочек свинца тоже нашел свою цель. Случайно, рикошетом от плиточного покрытия. Левая штанина обвисших на коленях треников внезапно намокла, пропитываясь кровью, а ногу старого бойца пронзила острая боль. "Черт! Выпендрежник хренов! Старый дурак!" — скривился Винарский, стискивая зубы, зажимая рану рукой. — "Только б артерию не порвало".

Следующий шаг дался с трудом. Старик тяжело опустился на пол и уже полуползком, подволакивая раненую ногу, держась за стенку, стал медленно продвигаться к ведущему в комнату дверному проему.

— Б… мать… х… в ж…! — раздавались оттуда истеричные выкрики последнего, пока еще остающегося в живых налетчика, по всей видимости, главаря этой шайки. — Всех, суки, порву! Урою на х…

Не обращая внимания на вопли бандита, рану и струящийся по лицу пот, Евгений Захарович еще сильнее прикусил губу, стараясь не выдать себя неожиданным вскриком или потерять сознание от болевого шока. Уже возле самой двери он поднял с пола какой-то предмет, кажется, тапок, и кинул его в проем, целя повыше, ближе к верхнему обрезу коробки. Не выдержавший напряжения главарь банды тут же ответил серией выстрелов по двери, выбивая щепки из косяков и каменную крошку из стены напротив. В метре-полутора над уровнем пола, там, где по идее должна была находиться грудь врывающегося в комнату противника.

Последним усилием старик бросил себя вперед, понизу, разворачиваясь лицом к врагу, приподнимая зажатый в руке пистолет.

Посреди большой "залы" на стуле, примотанный к нему скотчем, корчился Витя, сын Андрея и Жанны. С разбитой головой, с залепленным пластырем ртом, вовсю пытающийся освободиться от липких пут. Рядом с ним на ковре замерла дрожащая от страха сестра, судорожно прикрывающаяся разорванным халатом. Враг же, как оказалось, располагался чуть сбоку, между диваном и стулом. Дергающийся словно в припадке, истошно вопящий, прячущийся за спиной какой-то незнакомой Винарскому девушки. Девушки с русой косою.

"Ох-ты ж, хреново-то как!" — мысленно матюкнулся танкист, увидев ствол, приставленный к виску незнакомки.

И сразу же заорав. Изо всех сил. Боясь не успеть:

— На пол, мать твою! На пол!!!

А спустя пару коротких мгновений…

"Умница, девочка", — выдохнул Евгений Захарович, ловя в прицел лишившегося "живого" щита бандита. "Успел", — еще раз уже совсем тихо повторил сержант, нажимая на спусковой крючок, отмечая сквозь застилающую глаза багровую пелену четкие попадания. Две пули, прошивающие врага, роняющие на пол подонка, заставляющие его хрипеть в предсмертной агонии.

Лишь в самое последнее мгновение успев разглядеть ту, кого только что спас.

И вспомнив, наконец… ВСЁ.

"Живи, девочка. И будь… счастлива… Леся".

Хлынувшая из бедренной артерии кровь залила пол вокруг старика. Голова бессильно опустилась на холодную плитку. Негромко стукнул вывалившийся из ослабевших пальцев ТТ. Легкая дымка оранжево-серого тумана на один короткий миг окутала бойца и быстро опала. Исчезнув бесследно. Оставив на полу лишь застывшее тело. Тело солдата. Погибшего, как и положено. В бою. Погибшего, но так и не побежденного.

18 сентября 2015 г. Степь к северу от Сталинграда.

Терпкий запах полыни щекочет ноздри, вызывая неумолимое желание чихнуть. Невысокая поросль засохшей травы стелется по дну оврага, плавно колышется под легкими порывами ветра, насквозь продувающего зажатую меж высоких склонов лощину. Кривая береза, возвышающаяся над краем обрыва, тихо шелестит пожухлой листвой, склоняя ветви, отбрасывая длинную тень от низко висящего солнца.

Потерев пальцем нос, человек в летном шлеме медленно поднимается на ноги. Поднимается и всё-таки чихает. Дважды.

"Всё так же. Как и было когда-то", — мысленно усмехается человек, окидывая взглядом небо. Безоблачное. Чистое. Удивительно голубое, переходящее в зените в почти прозрачную синеву.

Отряхнув шлем, летчик вновь нахлобучивает его на голову. Ощупывает петлицы на гимнастерке, пустую кобуру на ремне. Морщится, сдерживая смешок.

"Лопух ты… товарищ лейтенант. Как есть, лопух. В такой момент оружие потерять… Впрочем, ладно. Надеюсь, парни там сами управятся. Жаль, без меня".

Потягиваясь всем телом, разминая затекшие мышцы, лейтенант медленно идет вперед, в сторону знакомой тропки, ведущей наверх к старой березе. Той, под которой когда-то отдыхали Марик и Гриша. А еще Макарыч с сержантом.

"Странно. Вроде бы ночь была. А сейчас день".

В голове неожиданно мелькает еще одна мысль. Точнее, вопрос. Самый важный и самый насущный, однако пришедший на ум только сейчас.

"Год-то нынче какой? Тот же или… "

На последних метрах подъема бойца охватывает легкая дрожь. Нежданно накатившая робость, неясный страх перед предстоящим. Однако уже через пару секунд он справляется с волнением и, раздвинув кусты, шагает вперед, выбираясь, наконец, из оврага. Из оврага, на дне которого некогда клубился странный туман, уводящий в прошлое, уносящий в будущее, разрезающий жизнь на две половинки. Одну, в которой всё было. И другую. В которой всё… будет?

Впрочем, каждый из когда-либо прошедших через оранжево-серую пелену всегда сам выбирал свою судьбу, решая, куда идти. Неосознанно, следуя лишь собственным мыслям, собственной воле. И везде, везде и всегда, на любой из этих половинок, находилось дело для настоящего бойца. Сильного духом. Защитника. Хранителя. Вне зависимости от места. И от времени.

За обрывистым овражным склоном расстилается всё та же степь. Та же, что и когда-то. Уходящая за горизонт волнами ковыля и редкими, разбросанными среди холмов рощицами. А впереди, за полосой травы, незаметно переходящей в брусчатку, виднеется обелиск. Постамент, на котором стоит танк. Советский легкий танк Т-70 с номером "236" на броне. А вокруг…

Вокруг люди. Много людей. В форме. В форме бойцов РККА и в форме… германского Вермахта. И те, и другие, разбившись на кучки, мирно беседуют друг с другом, оправляют оружие, звенят амуницией. Кто-то сидит на траве, кто-то банально спит, укрывшись шинелью. Кто-то, будто не зная, чем бы еще заняться, бесцельно бродит туда-сюда, перемещаясь от одной компании к другой, чем-то интересуясь, перебрасываясь веселыми фразами с остальными, смеясь над ответными шутками.

Потрясенный увиденным, летчик медленно проходит мимо "ненаших" и "наших". Осторожно осматриваясь, с трудом осмысливая происходящее.

На лейтенанта особого внимания не обращают. Лишь изредка оглядывают его, одобрительно хмыкая, поднимая вверх большой палец. Летчик в ответ только пожимает плечами, вымучивая улыбку.

Около обелиска дымит полевая кухня. Рядом с ней с десяток "гражданских". А чуть в стороне стоят и о чем-то разговаривают двое. Мужчина. Седой, крепко сложенный, в куртке камуфляжной расцветки, с погонами на плечах, обутый в грубые ботинки на высокой шнуровке. И девушка. С растрепанными каштановыми волосами, выбивающимися из-под пилотки. В новенькой, но слегка запыленной гимнастерке зеленого цвета. С эмалевыми треугольничками на петлицах — по одному на каждой.