Джаннетт Уоллс - Замок из стекла

• Название: Замок из стекла
• Автор: Джаннетт Уоллс
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-699-76178-4

Всего за несколько недель эта книга превратила молодую журналистку Джаннетт Уоллс в одного из самых популярных авторов Америки. Престижные премии и приглашения на телевидение, первые строчки в книжных рейтингах и продажи миллионов экземпляров, желание Дженнифер Лоуренс исполнить главную роль в экранизации – «Замок из стекла» по праву можно назвать сенсацией в современной литературе.

В этой книге Уоллс рассказывает о своем детстве и взрослении в многодетной и необычной семье, в которой практиковались весьма шокирующие методы воспитания. Многие годы Джаннетт скрывала свое прошлое, пока не поняла, что только освободившись от тайн и чувства стыда, она сможет принять себя и двигаться дальше.

---

«Ну давай, никудышный ты Чертенок! Покажи свою морду, больше похожую на задницу, трусишка!» – кричал папа в ночную пустыню.

«Да, подлый маленький Чертенок! Мы тебя не боимся!» – вторила ему я, храбро размахивая трубным ключом.

В ответ мы услышали только вой койотов. «Ну, я так и думал. Трусишка этот Чертенок», – сказал папа. Он сел на крыльцо, закурил и рассказал мне историю о том, как однажды схватился врукопашную с Чертенком, который терроризировал весь город. Папа кусал его за уши и тыкал пальцами в глаза. Чертенок очень испугался, потому что впервые встретил человека, который его не боялся. «Чертов маленький Чертенок не знал, как на это реагировать, – вспоминал папа с усмешкой. В первую очередь, по словам папы, надо помнить, что все монстры любят пугать людей, но как только ты посмотришь им смело в глаза, они сразу поджимают хвост и удирают. – Главное, Горный Козленок, – показать Чертенку, что ты его не боишься».

Вокруг Мидленда растительности за исключением юкк, кактусов и кустиков ларреи[11] было мало. Ларрею папа называл одним из древнейших растений на земле. Самым старым кустам ларреи было по несколько тысяч лет. Во время дождя ларрея начинала страшно плохо пахнуть плесенью для того, чтобы животные ее не ели. В год в тех местах выпадало всего 12 сантиметров осадков, приблизительно столько же, сколько в северной Сахаре. Воду для питья жителям привозили раз в день поездом в цистернах. Единственными обитателями тех мест были скорпионы, ящерицы и такие изгои, как мы.

Через месяц после нашего переезда в Мидленд Жужу укусила гремучая змея, и собака умерла. Мы похоронили ее под юккой. Брайан тогда плакал, хотя ни до, ни после этого случая я не припомню, чтобы он пускал слезу. Зато у нас было много кошек. Если честно, даже больше, чем нужно. После того как папа выбросил Дон-Кихота в окно, мы спасли много котов и кошек, у которых потом появились котята. В общем, кошек стало так много, что нам пришлось от них избавляться. Соседей вокруг нас было мало, да и им кошки были не нужны, поэтому папа собрал кошек в холщовый мешок и решил отвезти их к пруду, в котором сотрудники горнодобывающей компании охлаждали оборудование. Я смотрела на мешок, содержимое которого мяукало и царапалось.

«Мне кажется, что это неправильно, – заявила я маме. – Мы же их спасли, а сейчас убьем».

«Мы подарили им дополнительное, бонусное время жизни, – ответила мама. – Пусть будут нам за это благодарны».

Папа нанялся на шахту, где добывали гипс, и вырывал белые камни, которые перетирали в порошок для производства гипсокартона и алебастра. После работы он приходил домой, покрытый белой пылью, и иногда играл с нами в приведение, ловящее детей. Он приносил домой мешки гипса: мама использовала его для создания скульптур Венеры Милосской, которые отливала в специальной заказанной по почте форме. Маму волновало то, что во время добычи гипса уничтожали большое количество настоящего мрамора, как она говорила, который мог бы послужить, например, для создания скульптур.

Мама была снова беременной. Все мы надеялись, что будет мальчик, чтобы Брайану было с кем играть. Папа думал, что к родам мы переедем в Блайт, находящийся от нас в шестидесяти километрах к югу. Блайт был большим городом, там было два кинотеатра и аж две федеральные тюрьмы.

А пока мама посвящала себя искусству. Целыми днями она рисовала маслом, акварелью, углем, делала наброски ручкой и карандашом, лепила скульптуры из глины, делала эстампы и занималась шелкографией. В ее работах не наблюдалось одного общего стиля. Отдельные картины были выполнены в абстрактной, импрессионистской или примитивистской манере, часть была в стиле реализма. «Я не хочу ограничивать себя одним стилем», – утверждала она. Мама писала романы, рассказы, пьесы, стихи и басни, которые сама же и иллюстрировала. В общем, она была очень творческим человеком. Правда, грамматика и пунктуация у нее были слабыми. Ей нужен был корректор, и когда Лори исполнилось семь лет, она регулярно вычитывала мамины рукописи.

Пока мы жили в Мидленде, мама сделала несколько десятков зарисовок того самого дерева юкки. Все мы шли с ней к тому странному дереву, около которого мама и давала нам урок рисования. Однажды я заметила, что поблизости от старого дерева пробивается небольшой новый росток. Я решила выкопать его и пересадить ближе к дому. Я сказала маме, что буду защищать его от ветра и поливать каждый день, чтобы дерево выросло высоким и стройным.

Мама нахмурилась. «Ты его таким отношением только погубишь. Именно борьба создает красоту юкки», – сказала она.

Я никогда не верила в Деда Мороза. В него не верил никто из моих братьев и сестер. Просто мама с папой сказали нам, что Деда Мороза не существует. Мои родители не могли позволить себе дарить нам дорогие подарки. Они объяснили нам, что все остальные родители обманывают своих детей, говоря им, что подарки, которые те находят рождественским утром под кроватью, принес Дед Мороз. На подарках, якобы изготовленных эльфами на Северном полюсе, были этикетки с надписью made in Сhina.

«Не вини других детей. Они не виноваты в том, что их родители обманывают их и заставляют верить в глупые сказки», – говорила мама.

Мы отмечали Рождество, но не 25 декабря, как все люди, а приблизительно на неделю позже, когда все выкидывали елки, на которых часто все еще висели игрушки и «серебряный дождь», а также упаковку от подарков. Мама с папой обычно дарили нам рогатку, куклу или что-нибудь другое, что покупали на послерождественской распродаже.

Папу уволили с шахты по добыче гипса из-за того, что он поспорил с бригадиром, поэтому на Рождество в семье не было денег. Вечером перед Рождеством папа выводил нас одного за другим в пустыню. Когда подошла моя очередь, я завернулась в одеяло, чтобы не было холодно, и предложила папе воспользоваться моим одеялом, чтобы он не простыл. Папа вежливо отказался. Он сказал, что не боится холода. Мне тогда было пять лет. Помню, что мы сидели с папой бок о бок и смотрели на звезды. Папе очень нравилось говорить про звезды. Он объяснял нам, как звезды движутся по небосклону. Он показывал нам созвездия и научил находить Полярную звезду. Он говорил, что для всех живых созданий звезды очень важны. Богатые горожане живут в красивых квартирах в ярко освещенных городах и не видят звезд. Он бы ни за что не захотел поменяться с ними местами и переехать жить в большой город.

«Выбери самую красивую звезду», – сказал мне папа в тот вечер и сообщил, что хочет подарить мне ее в качестве подарка на Рождество.

«Ну, ты же не можешь подарить мне звезду! – воскликнула я. – У звезд нет хозяев».

«Это верно, – ответил папа. – Никто не владеет звездами. Просто надо первым сказать, что звезда твоя, вот и все. Старый пройдоха Колумб именно так и поступил, когда открыл Америку и подарил ее испанской королеве. Так что логика здесь точно такая же».

Я подумала и решила, что папа прав. Он вообще очень неплохо соображал.

Папа сказал, что я могу выбрать себе любую звезду, за исключением Ригеля[12] и Бетельгейзе[13], потому что их уже выбрали Лори и Брайан.

Я смотрела на звезды и пыталась определить, какая из них мне больше всего нравится. На небосклоне светились десятки тысяч, а может быть, и миллионы звезд. Когда долго смотришь на небо и глаза привыкают к темноте, можно увидеть огромное множество звезд. Мое внимание привлекла одна из них. Она располагалась на западе довольно низко над линией горизонта и была ярче всех остальных.

«Подари мне вот ту», – попросила я.

Папа улыбнулся. «Это Венера». Он рассказал мне, что Венера – планета. Она выглядит крупнее звезд потому, что находится ближе к Земле. И бедная старая Венера не дает своего собственного света, она лишь отражает свет других звезд. Он объяснил мне, что звезды светятся благодаря постоянной силе отраженного света, а «моргают» потому что свет пульсирует.

«Ну, она мне все равно нравится», – сказала я. Мне еще и раньше нравилась Венера. Эта планета обычно появляется ранним вечером на западе, а если я просыпалась рано утром, то я снова видела Венеру, потому что она тускнеет, исчезая с утреннего неба позже всех звезд[14].

«Конечно. Сейчас же Рождество, так что бери себе эту планету», – сказал папа.

Вот так папа подарил мне Венеру.

Потом у нас был рождественский ужин, во время которого мы обсуждали космос. Папа объяснил нам, что такое световой год и черные дыры, а также рассказал о Венере, Ригеле и Бетельгейзе.

Бетельгейзе – это звезда в созвездии Ориона[15] и одна из крупнейших звезд на небосклоне, которая в сотни раз больше Солнца. Миллионы лет она ярко светилась и скоро станет сверхновой и сгорит. Я немного расстроилась оттого, что Лори выбрала себе такую уходящую звезду, но папа объяснил, что для звезд «скоро» значит сотни тысяч лет. Ригель оказался поменьше Бетельгейзе, но он тоже очень яркий. Ригель достался Брайану. Эта голубая звезда олицетворяет одну из ног Ориона, что мне показалось вполне логичным, потому что Брайан очень быстро бегал.