Роман Солнцев - Полураспад

• Название: Полураспад
• Автор: Роман Солнцев
• Жанр: Русская классическая проза

---

Сегодня, конечно, он не пойдет ни на какой концерт. И вовсе не потому, что нет времени. Он и работать толком не сможет. Глаза не глядят на мир, губы не слушаются... И студентки, возможно, это поняли...

Ссора в его собственном доме случилась ни с того, ни с сего, и была совершенно глупой. Полуслепая, маленькая его мать, Ангелина Прокопьевна, со смутной полуулыбкой проходя по комнате, шаркая ногами в мягких тапочках (Броня в это время ушла на кухню, наливала из-под крана холодную воду в чашечку), нечаянно поддела провод удлинителя, утюг на гладильной доске дернулся и соскользнул на пол - слышно было, как от удара хрустнул паркет.

- Что? Что там?! Ах, что ты наделала?! - возопила невестка, швыряя чашку в раковину и бросаясь к утюгу. - Мой "Филипс"! Ах!

Она прыгала на месте с утюгом, тыча пальцем в верхнюю его часть Алексей Александрович увидел, что пластмассовая пуговка с цифрами слетела, укатилась в угол.

- Да я налажу, - пробормотал он, подбирая головку регулятора, и верно - белая пуговка со щелчком встала на место. Правда, краешек откололся, чернеет, как маленький полумесяц, но разве это столь уж важно?

- Это невозможно наладить! - стонала Броня, а тут еще она заметила, что и на полу беда - рухнув на паркет, утюг расколол одну из дощечек, половинка выскочила из гнезда, встала торчком. - Паркет! - присев, продолжала вопить жена. - Она нарочно!.. Видишь, она усмехается?..

- Да нет же, она, как любой слепой... или почти слепой... невольная улыбка...

- Невольная! Вчера "Шанель" в ванной разбила! А они в самом углу на полочке стояли. Это ж надо было постараться! Она нарочно!

- Почему?!

- Потому!.. Я неровня тебе, я плохая! - У Брони давно копилась неприязнь к свекрови, но до сей поры она сдерживалась, сверкая узкими, глубоко посаженными глазками.

С прошлой зимы старуха стала стремительно слепнуть, и Бронислава единственное, что позволяла себе, - отныне обходила ее театрально за метр, как столб... чтобы, дескать, не задеть...

И вот же, такая мелочь - утюг уронили на ее драгоценный паркет, и Броня словно обезумела. Подняв дощечку, целует, к щеке прижала. В одной руке утюг, в другой - деревяшка. Алексею Александровичу это показалось очень смешным, и он, как и мать, вынужденно улыбнулся.

- Ах, ты тоже? Тоже?!

- Деточка... - раздался тихий голос матери. - Ну зачем столько сердца? Я... я ремонт сделаю...

- А пошла ты!

- Бронислава! - Это уже чересчур. От бессильного гнева Алексей Александрович словно бы сознание потерял на секунду и очнулся. - Не стыдно?! Эх ты!.. - Не бреясь, быстро оделся и пошел прочь, скорее на работу, сутулый, закинув мосластые руки за спину...

3

Он просидел весь день, закрывшись, в своем кабинетике, отгороженном от длинной, как коридор, лаборатории фанерной перегородкой. Слышал, как там, за шкафами с химреактивами, возле сопящего и булькающего биостенда, негромко переговариваются сотрудники, моют под краном, стараясь не звякать, колбы, чашки Петри.

Кто-то закурил, потянуло сладковатым дымком.

Вошел с улицы, громко топая, старый лаборант Кукушкин, выполняющий особые поручения шефа, - кажется, достал все-таки еще один автоклав - тащит по коридору. На него зашипели, он густым баском спросил что-то, в ответ снова зашипели.

И все стихло. В эту секунду Алексей Александрович позавидовал Илье Ивановичу Кукушкину.

Маленький, как горбун, в коротковатых штанах, с вечно мокрыми завитками волос вокруг лысины, как у старого еврея-скрипача, человечек стоит, шмыгая носом, не решаясь заговорить. Илья Иванович обладал необыкновенно зычным голосом. Когда несколько лет назад Институт биофизики и Институт физики проводили митинг в поддержку Ельцина, он перекричал всех коммунистов - заревел, как пароходная сирена, слова не дал сказать. Без передышки орал:

"Хва-атит-нахлеба-ались-красного-киселя-я-ва-ашего... са-ами-соси-ите-из-руки-и-своей-кро-овушку-свою-вампи-иры!.."

И, если надо было где-то что-то достать и не хватало аргументов, Алексей Александрович посылал Кукушкина - тот выбивал...

Правда, эпоха Ильи Ивановича уходит - сегодня голосом не возьмешь, сегодня все решают только деньги.

Но сейчас Алексею Александровичу хотелось бы иметь именно такой голос, как у Кукушкина, и зарыдать, завопить на весь мир. У него и без этой домашней ссоры тяжко на сердце, и нет просвета впереди...

Со стены на Алексея Александровича смотрит щекастая, с бравым взглядом Броня - эту цветную фотографию она повесила в прошлом году. И еще штук десять лежат в пакете на тумбочке. Это ее увлечение - фотография. Ее религия. Она фотографирует мужа, подруг, сына Митьку, облака, деревья в окне и просит, чтобы "щелкнули" ее, и снова ее, то в строгой, то развязной позе, то в белом платье, то в розовом... словно желает каждое мгновение своей уходящей жизни запечатлеть... И все мечтает со своей японской "мыльницей" съездить за границу. Жены других местных знаменитостей где только ни побывали, а она...

Наверное, потому она вспылила, что лето пропало. Алексей Александрович, хоть и считался в отпуске, все жаркие месяцы просидел в лаборатории, никуда с женой не ездил... С ним что-то происходило. Тоска грызла душу, как саранча грызет злаки, - с хрустом и быстро... Только пожаром можно остановить...

Нет, все же он пожалел Броню, на три дня свозил в тайгу, на соленое озеро Тайна, где заодно - чтобы не пропадало время - можно поработать с гаммарусами или, как еще называют это прелестное существо, - бокоплавами, мормышами. Правда, для этого пришлось тащить с собой, помимо необходимых вещей и продуктов, стеклянные банки, микроамперметр и тяжеленный аккумулятор.

Жена с ужасом смотрела, как он ловит у мелкого берега усатых тварей длиною сантиметра три, возится с проводами, сидит босой, часами что-то измеряет.

"Не что-то, а активность метаболизма по их дыханию. Сюда в воду запускаем гаммаруса. И в зависимости от того, сколько тот съел кислорода, меняется сила тока... В данном случае уменьшается".

"Господи, и здесь?! Поручил бы студентам, лаборантам..."

"Ну чего ты дуешься? - ухватив в кулак нос, виновато ухмылялся Алексей Александрович. - Или боишься? Это ж маленькая креветка. На него большая рыба ловится. Вершина пищевой пирамиды. - И, отворачиваясь, бормотал, машинально объясняя, как студентке: - Гаммарусы едят диаптомусов, диаптомусы - дафнию, а дафния ест водоросли. А трава синтезирует биомассу, где и происходит чудо фотосинтеза..."

Бронислава слушала его, кривясь. Правда, она здесь все же позагорала и покупалась, вода в озере такая соленая, что можно лежать на ней, не шевеля руками и ногами. Говорят, такое море в Израиле. Но комары, но страх, что ночью к их палатке кто-то подойдет, а Алексей Александрович даже ружья с собой не взял, да и нет у него ружья...

Через три дня вернулись в город, и он снова с утра до ночи в лаборатории.

Ни один эксперимент, еще недавно радовавший его, не казался интересным - ни управляемое культивирование биомассы на огромных скоростях, о чем писал даже западный журнал "Science", ни создание светящейся кишечной палочки (как воскликнул залетный итальянец из Миланского университета: "Мам-ма миа! Скоро и наше дерьмо будет светиться?!"), ни выращивание особых бактерий, питающихся электричеством (для обогащения бедных руд), - ничто...

И все равно он сидел как прикованный под стеклянным деревом биостенда, который, подрагивая прозрачными пальчиками и визжа моторчиками, сопел и гнал в слив, в "урожай", килограммы дрожжей, пожирая бросовые парафины, привезенные с нефтяных скважин...

"Во мне кончилась страсть к работе. Дело даже не в крохотной зарплате. Просто поделками заниматься тошно, а денег на фундаментальные исследования все равно не дают..."

Летом от него ушли сразу трое научных сотрудников: угрюмый Миша Махмутов, с памятью, как у компьютера, - в охрану филиала "Альфа-банка"; другой, Вася Бурлак, со своими старенькими "Жигулями" двинул на извоз; третий, Роальд Разин, взяв туристическую путевку, полетел в Канаду с решением остаться. И вот уже прислал по электронной почте письмо: "Свет в конце туннеля блеснул. А о тебе все знают. Кстати, много бывших наших. Но занимаются чистой биологией. Все помешались на клонировании..."

"Может, не поздно переменить темы? Бросить все - и начать вторую жизнь? Академик Соболев уверял, что я гений. Хо-хо, парниша!"

Нет, его здесь многое держит намертво. И в двух словах не объяснить, что именно. Или все же уехать к чертовой матери?

4

Бронислава действительно все лето промучилась, после работы долгими вечерами куковала дома. Сына Митьку отправили в лагерь (теперь, слава богу, снова открылись детские лагеря, правда, за деньги), и ей не с кем было поговорить: подруги кто в Испании, кто в Сочи. А когда наступил сентябрь, и вовсе расхотелось их видеть - они-то найдут, что рассказать, а она?

Про свекровь-старуху? Которая все время постится: то мяса ей нельзя, то сыру-молока ей нельзя, а то даже яблок! Утром долго не выходит к завтраку - молится, вечером программу "Время" послушает - и снова молится. И чего она молится, вчерашняя коммунистка?! Слышно, шуршит какими-то бумажками, все бубнит и бубнит.