Юрий Иванов - Роман-газета для юношества, 1989, №3-4

• Название: Роман-газета для юношества, 1989, №3-4
• Автор: Юрий Иванов
• Издательство: Художественная литература
• Жанр: Детская проза
• Год: 1989
• ISBN: 5-280-01302-1

Авторы сборника повествуют о судьбах детей, оставшихся в годы войны и в мирное время без родительского крова, предлагают сообща подумать об этической, материальной, социальной сторонах проблемы воспитания подрастающего поколения.

Ю.Н. Иванов "Долгие дни блокады"

И.М. Червакова "Кров"

В.Н. Хайрюзов "Опекун"

---

На большой перемене школьники всех классов выбежали в школьный двор. День был такой теплый, что хотелось носиться, прыгать и визжать. Почти все так и поступали. Обеспокоенная Зойка металась по двору, бледная он гнева: не только пионеры, но даже комсомольцы играли в какие-то совершенно «не пионерские» игры, с которыми Зоя боролась уже который год.

Зазвенел звонок. Все нехотя побрели в школу.

Володя отыскал глазами золотистую косу Нины. Рядом с ним топтался Жорик. Володя глянул на него. Жорик, вздохнув, отвел добрые, все понимающие глаза.

…Вечером у отца был гость — сосед по лестничной площадке Петр Николаевич Ваганов. Он всегда заглядывал к Волковым, когда появлялся отец Володи; они закрывались в отцовском кабинете, разговаривали и о чем-то спорили. Стенка между комнатами была тонкой, и Володя совершенно нечаянно, конечно, услышал фразу, которую произнес Ваганов: «Мы тоже кое-что сооружаем в своем КБ завода».

Вот и на этот раз Володя сидел у себя, готовился к занятиям, но дело не двигалось с места: мучительно хотелось узнать, что они «сооружают». Володя листал учебник, а сам совершенно невольно прислушивался: отец и Ваганов рассуждали о событиях в Европе, потом спорили, какую авиацию развивать важнее — бомбардировочную или истребительную?..

И Володя вдруг услышал:

— …в новой войне, Сергей Петрович, колоссальное значение будет иметь, каким оружием вооружен солдат. Сколько бы и каких отличных самолетов и танков ни было у противника, что держит в руках солдат — вот что будет решать победу в том или ином бою… А японские автоматы вам видеть довелось?

— Видел, — сказал отец, — Хорошие машинки.

Захлопнув учебник, Володя поднялся из-за стола и быстро вышел из комнаты: сил не было бороться с самим собой!

6

Два последних в этот день урока оказались сдвоенными, и Ник повел всех в зоопарк. Вот повезло!

— За мной, друзья мои, за мной! — взывал Ник и шел так быстро, будто и ему смертельно надоело торчать в учительской, в классах. — Весна, друзья мои, весна!

Но вот и зоопарк. Ник остановился.

— Друзья, — сказал он. — У Сергея Есенина в одном из стихотворений есть прекрасные строчки о любви. Но не об этом я, а вот что «…валялся на траве, и зверье, как братьев наших меньших, никогда не бил по голове». Вот: «как братьев наших меньших»! Великий поэт считал зверей нашими младшими братьями. Да так оно и есть: все мы — и звери и люди, все мы дети одной матери, породившей нас, — природы. Уж так ей пришлось распорядиться: из одних и тех же белков, жиров и углеводов создать совершенно различные организмы — непочтительного курильщика Германа Рогова… — Все засмеялись. Герка, довольный, что учитель обратил на него внимание, ухмыльнулся, — …И, предположим, — бегемота. Друзья! Я хочу воспитать в вас любовь к природе, хочу внушить вам мысль, что природу надо чтить, оберегать… Но об этом мы еще поговорим, а сейчас в…

— В слонятник! — крикнул Герка.

— К бегемоту! К бегемоту! — зачастил Сычев.

Ник махнул рукой: к слоновнику. Все втиснулись в тесное помещение. За железной загородкой бредила из угла в угол похожая на громадный, набитый сеном мешок Бетти. А в углу помещения стоял красноносый приземистый Кирилыч.

— Не толпитесь, гр-раждане, без дела, — громогласно объявил Кирилыч. — Сами продукт африканскому зверю не давайте. Но кто желает преподнести ей угощение, прошу ко мне. Кусок хлеба — пятак, булка — гривенник.

— Кирилыч, привет, — позвал Володя. Ему очень хотелось показать, что он тут — свой человек. — Как Бетти?

— Будь здоров, Вова, — отозвался Кирилыч. — Болеет. Грипп. Пчихает.

— Мама ей позавчера кальцексу давала, — сказал Володя Нине. — Слониха очень старая. Еще дореволюционная.

— Бетти, на! — крикнул Жорик, явно желая, чтобы Нина и на него внимание обратила. Он торопливо выдернул из кармана сверток и вынул из него булку с маслом и котлетой посредине. — Сейчас я…

— Сказано ж — нельзя посторонним. — Герка вырвал у Жорика бутерброд, куснул раз-другой и расправился с ним.

Все засмеялись.

Еще какие-то люди вошли в слоновник, и один из мужчин положил в хобот Бетти серебряную монетку. Слониха, согнув хобот кренделем, прошлась вдоль решетки, а кинула монетку Кирилычу. Тот похлопал слониху по хоботу и выдал ей половину батона.

— Не скупитесь, гр-раждане, — призвал он.

За ограждение упали сразу несколько монет.

— Хочу служить в слонятнике! — крикнул Герка. — Эй, Кирилыч, небось и тебе кое-что перепадает?

Слониха собрала монетки и отдала Кирилычу. Тот взял деньги, громко кашлянул, но ничего слонихе не дал. И тогда она, шумно засопев, стукнула Кирилыча по спине.

— Не хочу служить у слонихи, — засмеялся Герка.

А Жорик громко сказал Володе, явно для того, чтобы слышала Нина:

— Планчик вот новой поэмы набросал я.

— Вы пишете стихи? — спросила Нина.

— И поэмы, — сказал Жорик.

Забежав вперед, заглядывая на Нину, он хотел еще что-то сказать, но тут все перешли в павильон хищных зверей, и Володя, оставив Нину и Жорика, стал пробираться к клеткам.

— Нина, иди сюда, — позвал Володя. — Гляди… — Он поднырнул под ограждение, протянул через решетку руки к медведю, и тот, радостно всхрапнув, уткнулся лобастой башкой в протянутые ладони. Нина ахнула, а Володя трепал медведя, гладил, мял ему уши. И рассказывал:

— И Гришка, и Потап, вон тот медведь, — оба три месяца жили у нас дома. В картонном ящике, возле моей кровати… что? Ну да, медведица погибла… Бывало, не спится им, скулят в ящике, просят чего-то. Я их возьму к себе в кровать, под одеяло, сунутся носами мне под мышки и спят.

— Здорово как! Идем ко льву.

— Цезарь. Старик. — Володя подошел к другой клетке. — Из цирка привезли. Так он целыми днями и лежит, положив голову на лапы. Цезарь!

Из цирка! — Нина удивленно и грустно глядела на льва. — После шума, музыки, яркого света — за решетку. Уйдем отсюда.

Сейчас. А это — дикая собака динго. Но совсем ручная.

Володя оглянулся. С той стороны двери прижался к стеклу Жорик, лицо его расплющилось и было похоже на розовую лепеху. Жорик замахал рукой, но Володя сделал вид, будто не заметил его: начнет опять про свою поэзию… Он обернулся — Жорика уже не было.

7

«Вовка, привет! Позабыта я, позаброшена с молодых, юных лет! Так, кажется, поется в песне? Девчонки уже не были неделю, ты что-то тоже не появляешься. Может, ты пал на дуэли, „стрелой пронзенный“? Ужас! А я уже начинаю ходить… Приходи, пожалуйста. Я так скучаю тут, мне так надоела больница. Жду! Лена».

— От кого-то письмо? — шепнула Нина.

— От одного… старшего товарища.

Была переменка. На задней парте сопел Валька Сыч, писал что-то, а Колька Рыбин и Шурик Бобров в «перышки» играли; Колька то и дело тихо вскрикивал: Бобер обыгрывал его вчистую.

— А вот и от меня письмо, — сказала Нина. — Ухожу. До вечера!

Нина схватила портфель и побежала к двери класса.

— Пескова! С уроков срываешься? — крикнул ей вслед Сычев. Но Нина уже хлопнула дверью.

День тянулся тягостно долго. Наконец прозвенел последний звонок. Володя понесся в раздевалку, схватил пальто и выскочил на улицу.

Размахивая портфелем, он отправился вдоль Невы по набережной. Скоро, скоро лед сойдет, и появятся десятки молчаливых рыболовов, и возле них будут толпится люди — любители разные. И ты можешь постоять, ты услышишь, как тоненько звякнет колокольчик, и, попыхивая папиросой, с озабоченным лицом, рыболов потащит из воды горбатого, в темных полосах красноперого невского окуня. А по реке будут проходить черные буксиры с баржами; перед мостом из рубки буксира выйдет дядька, потянет за веревку, труба разломится пополам, наклонится, и буксир, поднимая большую волну, пройдет под мостом…

Володя спустился у сфинксов ко льду Невы, положил на каменную ступеньку портфель, сел на него, достал голубой конверт и открыл его. Пропуск! На двоих! На пропуске было написано: «Уважаемый товарищ! Дирекция Ленинградского государственного цирка приглашает Вас на премьеру представления „Здравствуй, весна“».

Не заходя домой, Володя пошел к Жеке. Он одним духом влетел на третий этаж и задергал хвостик звонка. Дверь распахнулась, в глубине коридора открылась еще одна дверь, и выглянула красивая женщина, спросила: «Это к тебе, Женечка?» Жека не ответил, подтолкнул друга: проходи.

Жека рисовал парусный корабль.

— «Золотая лань», — сказал Жека, разглядывая картон. — Корабль Френсиса Дрейка.

— Сколько ты новых кораблей нарисовал, Жека. Сила!

Тут их была целая флотилия!.. Большие и маленькие картоны были прибиты к стенам и поставлены на полках: фрегаты, клипперы, бригантины под черными парусами. И флаг отплытия. Синеет своим полотнищем прямо над кроватью Жеки.