Сборник статей - Российская империя в сравнительной перспективе

• Название: Российская империя в сравнительной перспективе
• Автор: Сборник статей
• Жанр: История
• Год: 2004
• ISBN: 5-98379-011-0

Насколько мы осознаем сегодня имперское измерение российской истории, его характерные особенности и черты, общие с другими империями? Сборник новых статей ведущих российских и зарубежных исследователей демонстрирует новые возможности сравнительного изучения истории Российской империи XVIII – начала XX века.

---

Условимся вначале о том, что именно мы будем сравнивать, т. е. какие империи и какие сюжеты в истории отдельных государств данного типа могут быть предметом для сравнений. Возможны, по крайней мере, четыре подхода к сравнительному изучению империй во времени и пространстве. Первый подход предполагает сравнение империй, являющихся современниками и соседями, таких как Османская, Габсбургов и Романовых. Второй предполагает сравнение империй-наследников, возникших в результате структурной и идеологической трансформации старого режима, например СССР и Китая, которые перешли от династической системы к коммунистической. При третьем подходе сравниваются «либеральные империи», где основная власть сосредоточена в руках представительного правительства только в метрополии, но не на территории колоний, например, французской, бельгийской, голландской, в разное время британской и американской. Наконец, четвертый подход – избирательный (часто эклектический), при котором сравниваются империи трех перечисленных выше типов. Каждый из этих подходов сопряжен с риском теоретических просчетов. Но автор настоящей статьи намерен следовать совету и примеру такого историка, как Марк Блок, избрав первый подход, который позволяет рассматривать империи, близкие друг к другу во времени и пространстве, с учетом их долговечности. Как утверждал Марк Блок, такая исследовательская стратегия дает возможность рассматривать эндогенные и экзогенные факторы3.

Однако, автор берет на себя смелость увеличить число объектов изучения с двух, как это делал Марк Блок, до пяти империй (называемых далее евразийскими), а именно: Габсбургов, Османской, Российской, Иранской и Китайской. Этот выбор продиктован тремя важными обстоятельствами. Все эти державы существовали на протяжении одного и того же времени – с XVI века до начала XX; в пространственном отношении у них была по крайней мере одна общая граница (у Российской империи с четырьмя остальными), и они периодически конфликтовали из-за контроля над приграничными районами, которые разделяли сферы их безусловного культурного влияния. Географическое положение континентальных, евразийских империй, в отличие от разбросанных владений «морских» империй, способствовало возникновению особых проблем безопасности и интеграции. В результате экспансий евразийская империя создавала кольцо смешанных этнотерриториальных образований вокруг этнически однородного – в большей или меньшей степени – государственного ядра. Для немецких Габсбургов это были чехи, словаки, венгры, сербы, словенцы и итальянцы; для турок-османов – арабы, курды, армяне, греки и южные славяне; для России – финны, поляки, украинцы, народы Прибалтики, Кавказа и Средней Азии; для персов (фарси) – азербайджанцы, курды, туркмены и юго-западные племена; для Ханьского Китая – северные «варвары», включая чжурчженей (или маньчжур), монголов, уйгур, различные мусульманские народы северо-запада и племена Юньнани. Имперская периферия служила очагом постоянной нестабильности, причиной чему служила разница культур населявших ее племен, а в некоторых случаях, сама история их происхождения и формирования государственности – еще до того, как они были завоеваны. В отличие от стратегических пунктов в заморских территориях «морских» империй, периферийные районы империй континентальных, оказавшись в руках врагов или мятежников, представляли собой непосредственную угрозу для центра метрополии. Восстание в британских колониях в Северной Америке или во французских на Гаити могли повлечь за собой тяжелые людские потери, отразиться на престиже и финансовом положении метрополии, однако они не угрожали основам управления империей. Не влекли они за собой и иностранного вторжения в метрополию. Восстания же на периферии континентальных держав – в Польше, Венгрии, Сербии, Болгарии или Туркмении – приводили к смещению правительств, свержению династий или способствовали развалу империй.

Для евразийских континентальных империй проблема интеграции была связана с природой правительственных учреждений, с контролем или регулированием перемещения населения. Правительства их оказывались перед необходимостью выбора разумного соотношения между центральными и территориальными административными и правовыми учреждениями. Управление заморскими территориями могло быть (и почти всегда было) самостоятельным подразделением правительства со своими правилами, регламентом и бюрократической иерархией. Но в континентальных империях постоянно существовала опасность, что особый статус этнотерриториальных образований либо вызовет административную и правовую путаницу, либо будет способствовать росту сепаратистского движения. Выбор между религиозной ортодоксальностью и веротерпимостью принимал в континентальных империях особую остроту по целому ряду причин. Во-первых, в них было гораздо больше различных религиозных течений, чем в других государственных образованиях, где господствовала одна религия – христианство, ислам или анимизм (Индия была, разумеется, исключением). Во-вторых, религиозная идентичность часто переплеталась с национальной идеологией, после XVIII столетия это стало представлять серьезную угрозу целостности империй. Следовательно, политика официальной веротерпимости или насильственной ортодоксальности и принудительного обращения в зависимости от обстоятельств могла разжигать разного рода сектантские выступления: либо в форме борьбы одной религиозной группы против другой (погромы), либо в форме движения за национальную независимость (поляки-католики против православных русских или православные славяне против турок-мусульман).

Континентальные империи сталкивались также с необходимостью считаться с угрозой крупномасштабных народных движений, которые могли носить стихийный характер. В ранний период кочевой образ жизни играл важную роль в образовании и преобразовании империй. Его влияние постепенно теряло силу, но сохранялось еще очень долго, а в некоторых случаях до самого последнего времени. Завоевательные войны также вызывали демографические сдвиги, в частности, исход религиозных или этнических меньшинств после поражения их единоверцев. Наконец, восстания часто приводили к высылке жителей и обычно к насильственному переселению или заселению имперским правительством обезлюдевших краев4.

Последняя пространственная связь, которая дает основание для сравнительного анализа, – это продолжительное и сложное соперничество континентальных держав за контроль над обширными окраинными районами, которые отделяли центры метрополий одной империи от другой. Возвышение бюрократических империй означало закат степных кочевых государств и распад ранних королевств в Юго-Западной и Центральной Европе. Эти территории стали районами состязания мощных бюрократических империй ради захвата огромных земель с многочисленным населением и богатыми ресурсами. Империя Романовых в такой борьбе была лишь одной участницей среди прочих. Это одна из причин (хотя и не единственная), по которой так много внимания в европейской историографии уделено «экспансии» России как односторонней и неограниченной. Бесспорно то, что Российская империя к 1914 году стремилась достичь и достигала стратегического и экономического превосходства над своими континентальными соперниками от Балкан до Хингана.

Если рассматривать континентальные империи во временном пространстве, то следует иметь в виду, что они существовали и соперничали приблизительно в один и тот же исторический отрезок времени: с учетом особой хронологии событий можно разделить его на обычный период и эпоху революций. Обычный период в данном случае охватывает столетия от образования империй и появления влиятельных династий до их отречения, то есть приблизительно с XV–XVI веков до начала XX века. Если возникновение этих империй носило постепенный характер, то их падение удивительным образом произошло одновременно и одинаково бурно в революционную эпоху между 1906 и 1923 годами.

К эпохе революций может быть отнесено время, когда на евразийские империи обрушились французская буржуазная и английская индустриальная революции – «двойная революция», как окрестил это явление Эрик Хобсбаум5. Идея народовластия и новые технологии в производстве и управлении повлекли за собой, по крайней мере, три важных изменения во властных отношениях: между Западом и евразийскими империями, между центрами и периферией в последних и между соперничающими империями. Континентальные империи возникли до периода революций, и все они в значительной степени утратили свое могущество, а в конечном счете распались из-за невозможности приспособить свои политические институты и социально-экономические структуры к многочисленным, подрывавшим их основы последствиям «двойной революции». Но, говоря «в конечном счете», мы все-таки не забываем о приспособляемости, хотя и ограниченной, всех евразийских империй к новым условиям, которая обеспечила продление их существования более чем на столетие после упомянутой «двойной революции», преобразившей Запад.