Слав Караславов - Восставшие из пепла

• Название: Восставшие из пепла
• Автор: Слав Караславов
• Издательство: Художественная литература
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1985

Роман известного болгарского писателя Слава Христова Караславова повествует об исторических событиях XII–XIII веков, о борьбе болгарского народа за свободу и независимость.

Роман состоит из трех частей-хроник, охватывающих события 1196–1200, 1200–1207 и 1218–1230 годов. В центре каждого романа описывается судьба одного из главных героев: предводителя заговора против царя Асеня и его убийцы — Иванко; болгарского болярина, сподвижника Петра и Асеня во время антивизантийского восстания — Добромира Хриза; одного из родственников Асеней, принадлежащего к числу самых близких царю Калояну людей, правителя-деспота — Алексея Слава.

---

В овраге, где скрывались его главные силы, царила полная тишина. В зарослях ломоноса были спрятаны низкорослые лошади куманов.

И вдруг — будто гневный снежный вихрь ворвался в чистое поле — разнесся громкий свист, поднялось страшное улюлюканье. В этот гвалт, похожий на кваканье бесчисленных лягушек, вплелся скрип деревянных трещоток. Болгары в диком восторге вращали их у себя над головами. Рыцари впервые слышали этот резкий звук и не могли понять, откуда он исходит. Трещотки были очередной выдумкой болгарских конников. Находясь в засаде, они мастерили их сотнями.

В четверг утром, как только занялась заря, снова началось это неистовое кваканье и лавина обрушилась на лагерь крестоносцев, мешая их утренней молитве. Вифлеемский епископ Пьер[148] не выдержал, прервал богослужение и, подняв руки к небу, воскликнул:

— Боже! Почему ты терпишь, когда заглушают наш смиренный голос! Дай нам силы сразить иноверцев и их лукавых союзников!

Это был призыв браться за мечи, но суровый голос императора предотвратил очередное безрассудство:

— Сеньоры, не отнимайте божье ради безликих тварей!

И крестоносцы молитвенно склонили головы.

Дикий свист и яростный скрип трещоток продолжались до полудня. Чтобы слышать друг друга, рыцари должны были кричать во все горло. Наконец в лагерь крестоносцев полетели и стрелы. Любимый паж графа Луи был ранен. Он упал на колени, не успев поднести своему хозяину чашу с вином. Вино растеклось по красивому плащу графа, и он, посинев от ярости, бросился к своему коню. За ним последовали его люди. Не дождавшись, пока откроются ворота, они повалили их и с грохотом проскакали по ним. Нападение рыцарей было столь стремительным, что куманы не успели повернуть своих коней, и рыцарские мечи обрушились на их головы. Кровь опьянила крестоносцев, они бросились в погоню за отступающими всадниками. Грохот копыт становился все громче и громче. Калоян догадался: начался бой! Конь осел под его сильным телом, в руках блеснул меч. Он приподнялся в седле, вглядываясь вперед. Увидев яростную погоню рыцарей, он принял окончательное решение. Чутье военачальника подсказало ему, что наступил решающий момент. Тяжелые кони крестоносцев, обремененные железом и пестрыми попонами, не могли состязаться в ловкости с проворными лошадьми куманов. Выполняя приказ Калояна, куманы, отступая, метали через плечо остроконечные стрелы, затем поворачивали коней, делая вид, что бросаются на неприятеля, и снова отступали. Эта куманская хитрость еще больше разожгла ярость крестоносцев. Ромейские войска вряд ли обманула бы эта хитрость, но рыцари, слишком уверенные в своих силах и слепые в своей злобе, бездумно устремились в уготованную им ловушку. Правда, граф Луи вдруг отрезвел, даже попытался было остановить несущихся во весь опор рыцарей, но, заметив приближавшегося императора Балдуина, тоже кинулся вперед. Ведь он первым бросился на врага и первым должен сразить неприятеля! Калоян подал знак своим главным силам начать атаку. Рыцари пришли в замешательство, они натягивали поводья, пытаясь перестроиться в традиционный боевой порядок, но лошади уже не могли остановиться. Две стремительные лавины столкнулись, смешались, залязгало оружие, началась сеча. Страшный смерч из коней и людей закружился перед глазами Калояна, вихрь красок сплелся в тугой узел. И если бы не стоны раненых, не крики умирающих, все выглядело бы красиво и даже забавно. Калоян отметил, что беспорядочные ряды крестоносцев на ходу перестраиваются; к ним подошли вспомогательные войска, и за каждым рыцарем выстраивается по могучему клину воинов. Щитоносцы оберегают коней своих господ, пешие направляют в сторону врага длинные копья, в центре наступающих клиньев арбалетчики заряжают свое быстрострельное оружие. Живая военная машина двигалась и сокрушала перед собой всех и вся. Калоян должен был что-то придумать и расстроить этот боевой порядок врага, ибо его воины не могли напасть на закованного в железо рыцаря ни сбоку, ни с тыла. Они обречены были погибнуть под его тяжелым копьем или мечом или же уступить ему дорогу. И некоторые уже отступали. В одном из беглецов Калоян узнал своего племянника Борила. Людской поток вынес вдруг его под копыта рыцаря, на щите которого был высечен островерхий замок под крыльями орла. Рука крестоносца крутилась, как крыло ветряной мельницы, нанося страшные удары, три воина уже были затоптаны его конем, потом он выбил меч у Борила и разрубил бы его надвое, если бы не Слав. Древком знамени Слав толкнул рыцаря, и тот на миг потерял равновесие, его меч скользнул по шлему Борила. Забыв со страху про запасной меч, Борил снова бросился наутек. Калоян крикнул Звездице, чтоб тот остановил его, а сам устремился на помощь Славу. Когда он подскакал, рыцарь уже лежал на земле. Тяжелая секира Слава разбила броню на его плече, а пеший воин добил его, но тут же сам упал, пронзенный стрелой арбалетчика, который, склонившись над мертвым рыцарем, пытался оттащить его, беспрестанно всхлипывая:

— Сир Этьенн, сир Этьенн[149]! Господин…

Но Калоян этого уже не видел. Он вновь стоял на холме, откуда следил за ходом битвы. Притихший Борил, которого разыскал Звездица, стоял у него за спиной. Взгляд Калояна был прикован ко второму ряду крестоносцев, которых увлекал за собой рыцарь в золоченом шлеме с широкими перьями. Его боевая свита была весьма внушительной: кроме щитоносцев его окружали духовники с мечами, рукоятки которых имели форму изящных крестов. Они торжественно поднимали их и славили бога на своем непонятном языке. Позади них развевались хоругви.

Эта железная кавалькада, как топор, врезалась в ряды болгарских воинов. Многие из них падали, пронзенные копьями или разрубленные мечами. Рыцари упрямо и уверенно продвигались к Калояну. Вот Калоян увидел, как из-под поднятого забрала сверкнули холодные голубые глаза рыцаря в золоченых доспехах, и почувствовал, что, если он сделает сейчас хоть один шаг назад, сражение будет проиграно: его войско побежит с поля боя.

Калоян не обучался военному искусству у латинян. Он не мог так красиво выстроить своих воинов и повести их в бой. Он должен был сейчас сделать лишь один шаг вперед, а они, его воины, если они настоящие мужчины, должны броситься за ним и насмерть биться с врагом, поддерживая и охраняя своего царя. И он сделал этот шаг. И все пошли за ним. На месте остался лишь Борил. Царский племянник стоял как истукан, ибо решительность Калояна напугала его до смерти. И тем не менее в голове его вертелось: «Если погибнет Калоян, ведь государству нужен будет царь?» И он снова решил покинуть поле боя, но вдруг увидел: Калоян и рыцарь в золоченой броне уже бьются друг с другом. Кони их сошлись грудь в грудь, взвились на дыбы, засверкали мечи. Духовники знатного рыцаря прервали свои молитвы. Один из них лежал распростертый на земле. Калоян нападал на рыцаря с левой стороны, и тот с трудом оборонялся. Он держал свой длинный меч в правой руке, и ему неловко было замахиваться им через голову лошади. Занятый поединком со своим позолоченным врагом, Калоян не заметил, как и второй священник оказался на земле. И тут он услышал возле себя выкрики своих дружинников:

— О-хо!.. О-хо!..

Ему показалось, будто кто-то пытается деревянной балкой вывернуть из земли огромный камень и потому так приговаривает. Клин воинов позади знатного рыцаря постепенно редел, и Калоян понял, что его дружинники действуют успешно. Увлекшись боем, царь все-таки заметил, что многие крестоносцы, закованные в железо, падают на землю прежде, чем их достанет меч. Но увидев взмокшего Мите, сжимающего в руках древко с железным крюком на конце, понял — этим оружием он и стаскивает с коней крестоносцев.

Рыцарь в золоченых доспехах все реже взмахивал длинным мечом и чаще отбивал удары Калояна, чем нападал сам. Почти рядом с ним Слав бился с двумя крестоносцами, один из которых был уже ранен. Слав еще раз поднял меч, и крестоносец посунулся, а затем и рухнул с коня. Калоян не видел, чем закончился поединок Слава со вторым крестоносцем, потому что рыцарь в золоченом шлеме, старательно охраняемый поредевшим клином воинов, в ярости кинулся на него. Стоило им заметить, что правая рука их господина едва поднимается от усталости, как они отважно выдвигались вперед и давали ему минутный отдых. Калоян в передышке пока не нуждался. Он был доволен своими дружинниками, умело защищавшими его. Стан Главака взмахом меча отсек правую руку какому-то крестоносцу, который попытался напасть на Калояна сбоку. Видно, железный нарукавник рыцаря во время битвы потерялся. Отрубленная рука упала наземь, и кровь брызнула так, что конь Главаки тотчас стал красным. Калоян успел крикнуть:

— Молодец!

Время от времени древко Мите мелькало у него перед глазами. Оно, как длинная хищная рука, внезапно хватало рыцарей и сбрасывало их с коней. Броня на крестоносцах лязгала, как менцы[150] на булыжной мостовой. Каждый раз, разворачивая коня, Калоян видел Звездицу и севаста Сергея Стреза, и знал, что врагам, чтобы добраться до его спины, нужно будет перешагнуть через их трупы.