Михаил Белозёров - Атомный век

• Название: Атомный век
• Автор: Михаил Белозёров
• Жанр: Боевая фантастика
• Год: 2015

После Третьей мировой войны странный непонятные явления происходят на юге России. Все попытки разведать, что на самом деле вершится там, кончаются гибелью людей. В очередную "глубокую разведку" отправляется два экипажа под командованием старшего лейтенанта Берзалова. Постепенно открывается страшная картина захвата территории инвазивными захватчиками, которые заняли освободившееся место, откуда начинается "тихая" аннексия планеты.

---

Шли по правилам: если первый борт своей пушкой и приборами был нацелен направо, то второй, которым командовал старший прапорщик Гаврилов, и который вёл Дубасов, смотрел влево и тоже готов был открыть огонь без команды.

Иногда с какой‑либо стороны появлялись бесшумные тени — волки, огромные, как телята, преследовали недолго и, убедившись, что нечем поживиться, отваливали в сторону. Они давно уже стали сущим наказанием, и в них стреляли при первом случае. Вот и сейчас Колюшка Рябцев вдруг схватился за рукоять наводки орудия и даже стал её вращать.

— Отставить! — приказал Берзалов. — Демаскируешь!

В башенке было сумрачно, горела подсветка и тлели экраны. Тепловизор периодически «засыпал». Колюшка Рябцев, которого Берзалов посадил наводчиком — оператором, чуть ли не зевал со скуки. Впрочем, это была иллюзия из‑за его жуткого розового шрама, пролегающего от уха до рта. Берзалов хотел было на всякий случай сделать Рябцеву замечание, да потом понял, что боец просто устал. Следовало поменять его, да где найдёшь не уставшего бойца.

На этот раз командование расщедрилось и с барского плеча выделило на операцию американские таблетки CBLB502. Они были хороши тем, что в отличие от цистамина, от которого можно было элементарно заработать язву желудка, не давали побочных эффектов и, разумеется, были более действенны, а ещё поговаривали, что CBLB502 воздействует на клетки даже после облучения, хотя лично Берзалов на себе, разумеется, ничего не ощущал.

В окрестных землях бродили самые разные люди — в основном больные, голодные и несчастные, которые, казалось, всё ещё пребывали в шоке и не знали, что им делать, куда идти и к кому обращаться. Однако попадались и такие, которые выпадали из общей закономерности. Называли их «дубами» за непреклонный нрав и дикость. Бились они до последнего и в плен не сдавались. Предполагали, что радиация оказала на них странное действие, разрушив все социальные связи. Они дичали, утрачивали способность говорить и общались исключительно с помощью криков. Лично Берзалов с ними не сталкивался, но слышал множество рассказов от людей бывалых, которые выходили из зараженных районов. Считалось, что «дубов» следует убивать сразу, не входя с ними в контакт, потому что они обладают гипнотическими способностями и отчасти опасны. Хотя, по мнению Берзалова, это было преувеличением. Как можно загипнотизировать человека без его желания? Никак! Нонсенс!

Напряжение первых часов движения постепенно спало, и было даже приятно катить по трассе Москва — Анапа — пустынной, как северный полюс.

Трасса была идеальной, словно здесь не прокатилась термоядерная война, словно они с Варей и компанией катили к этому самому синему морю, словно она сидит вместо наводчика — оператора, поэтому Берзалов влево старался не смотреть, чтобы видение не рассеялось. Плоский свет синих фар вырывал из темноты сухую придорожную траву и указатели тех городов, посёлков и деревень, которые уже не существовали. И небо — оно висело так низко, что за него, казалось, можно было зацепиться антенной. А ещё, конечно, брошенные во множестве авто: и грузовики, и автоцистерны, и легковушки — и целые, садись и езжай, и словно разорванные — одни остовы — по кюветам, по полям, в лужах и болотах — как будто их нарочно раскидала непонятная сила, а ещё какие‑то фанерные развалюхи, крытые кусками шифера, бесконечные трубы, то целые, то измятые гусеницами, и бочки, бочки, бочки — ржавые и никому не нужные.

Засмотрелся Берзалов на этот хаос, вроде бы похожий на то, что было у них в Серпухове. Только здесь всё выглядело зловещим, словно было наполнено непонятным смыслом и угрозой.

Вот тогда‑то Спас и произнёс одну единственную фразу: «Пора, счастье проспишь, уродец!» Что значит «пора»? — страшно удивился Берзалов, но ослушаться не посмел, только мысленно выругался: «Вашу — у-у Машу — у-у!..» Довел его Спас до ручки своими замечаниями.

Так или иначе, но на сто тридцать пятом километре, там где торчала вышка непонятного назначения, он отдал команду свернуть с трассы на Хмелец, не доезжая, разумеется, до Ельца. Такой манёвр был оговорен с Якушевым заранее, только сделал Берзалов это гораздо раньше, чем было запланировано, да и свернул он не направо, собственно, в нужную сторону, а — налево, с тем, чтобы обойти Елец восточнее. Чёрт его знает, подумал он, может, я ошибаюсь, может, перестраховываюсь, но с трассы надо убраться именно здесь и в этот момент, и именно в эту сторону, иначе… Впрочем, что «иначе», он не знал. Спас не сообщал о подобных мелочах. Это было ниже его достоинства. Просто Берзалов сделал то, что Спас попросил. Разумеется, он понимал, что топлива может и не хватить даже в одну сторону, но надеялся разжиться им по пути. К тому же восточнее Ельца радиация была меньше. Берзалову даже не надо было смотреть на карту. Она у него была в голове — узкий клин, естественного зелёного цвета, протянулся через Донское до Усмани, где было всего — навсего каких‑нибудь пять рентген в час. При таком уровне можно было не опасаться умереть в ближайшие два года. Тоже игра природы. В год войны ветра дули так, что радиация легла, как лепестки ромашки. И теперь предстояло ехать от одного лепестка к другому. Так по крайней мере, планировали в штабе. Как ни хотелось Берзалову найти оба сгинувших бронетранспортёра, а тем более вертолёты, однако задание было важнее.

— Филатов, — приказал Берзалов водителю, — сворачивай влево. Федор Дмитриевич, вы слышите меня?

— Я здесь, — отозвался Гаврилов, который находился во втором бронетранспортёре.

Его бронетранспортёр шёл на расстоянии пятидесяти метров и неизменно высвечивался на экране под синей «галкой» номером один.

— Обойдём районный центр восточнее, а потом снова выйдем на трассу в районе Задонска.

Первые две группы разведчиков, которые погибли, двигались в других направлениях: капитан Веселов шёл через Орел — Курск — Белгород, старший лейтенант Жилин взял севернее через Железногорск. Первая группа пропала на пятые сутки в квадрате двадцать два, вторая продержалась целую неделю. К сентябрю и ноябрю все сроки вышли, и получилось, что сгинули, словно растворились в пространстве, полсотни человек. Причём людей опытных и дисциплинированных. Вертолёты же, все, как один, сгинули в районе городка Поныри на севере Курской области. Было, о чём задуматься. Нет, решил Берзалов, мы будем хитрее. Мы эти районы обойдем. Нечего туда соваться. И я знать ничего не знаю. Пусть их кто‑то другой ищет, у нас главное задание — неизведанная область. Район девять.

— Товарищ старший лейтенант!.. — раздалось в наушнике.

— Да, я слушаю.

— Как бы мы здорово не отклонились от маршрута, — высказал свои сомнения Гаврилов, и голос его, измененный дешифратором связи, был странен.

— Правильно делаем, — бодро отозвался Берзалов, которого тоже терзали сомнения.

— Я что‑то не понял, дурилка я картонная… — озадаченно высказался Гаврилов. — Дальше сплошные радиоактивные поля.

— А вы обратили внимание, товарищ прапорщик, что первые две группы пропали как раз на чистой территории. Мы сейчас вроде бы как проигрываем в расстоянии, зато выигрываем в безопасности. Наша задача продержаться, как можно дольше.

— Ага, — согласился Гаврилов. — А горючее?..

— Обнаружим! — уверенно ответил Берзалов, хотя он, разумеется, сомневался. — Выйдем на какую‑нибудь узловую станцию или склад найдём. Не может быть, чтобы всё сгорело. Заправок на трассе миллион.

— Я не подумал об этом, — признался прапорщик. — Может, он нас здесь и не ждёт?

— Кто, «он»? — уточнил Берзалов.

— Наш… невидимый противник, — отозвался, нисколько не смутившись, Гаврилов.

— Будем надеяться, — отозвался Берзалов, хотя не разделял точки зрения прапорщика. Ему казалось, что его, противника, они встретят ближе к Харькову, где ему самое место. Продвинемся, обойдём по кругу, а потом уже будем бояться, думал он. Чтобы не побить ничей рекорд, мы пойдём другим путём.

И тут Колюшка Рябцев закричал, как оглашенный:

— Вижу!!! Вижу!!! Вижу!!!

— Да не ори, ты! — одёрнул его Берзалов, у которого в ушах аж зазвенело. — Оглашенный!

Прапорщик Гаврилов сказал в микрофон своим спокойным голосом, в котором, однако, звучали басовитые нотки:

— Я тоже вижу… Дурилка я картонная!.. Ох, картонная… Дубасов!!! Да не суйся ты вперёд, не суйся… мать твою… притормаживай… притормаживай…

Только после этого на экране СУО высветилась красная «галка» под номером пятнадцать. В этот момент они двигались по второстепенной дороге, и скорость уменьшилась наполовину.

— Стоп! — скомандовал Берзалов как раз перед началом квартала.

Бронетранспортёр остановился, как сноровистая лошадь, дёрнувшись корпусом вперёд, а потом — назад. Берзалов больно ударился плечом о решетку вентилятора, а Бур, который сидел впереди, рядом с водителем, выругался матом.