Филип Дик - Голоса с улицы

• Название: Голоса с улицы
• Автор: Филип Дик
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Современная проза
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-699-63851-2

Жанр романа определяют как «экспериментальный мейнстрим». Действие происходит в начале 1950-х. Молодой парень Стюарт Хэдли живет в калифорнийском городке Окленд и работает продавцом в магазине радиоэлектроники. На первый взгляд, его жизнь близка к обывательскому идеалу: хороший дом, симпатичная жена, приличная работа с перспективами для продвижения. Но герой испытывает внутренний дискомфорт, чего-то ему в жизни не хватает. Дело в том, что Хэдли по натуре романтик, обывательское счастье не для него. Внутренний жар он сначала пытается погасить алкоголем и беспорядочными сексуальными связями, затем религиозным фанатизмом, но все бесполезно. Стюарт чувствует, что начинает постепенно сходить с ума…

Эта книга – фактически первое крупное произведение Дика, созданное им примерно в 1953 году. Частично носящий автобиографический характер, «Голоса улиц» – единственный роман знаменитого фантаста, который никогда не издавался. В творческом наследии Дика имелось еще несколько неизданных книг, чьи рукописи, однако, были по различным причинам утрачены.

---

– Еще кофе? – спросила она Хедли.

– Нет, спасибо.

Марша уселась и принялась машинально рвать бумажный конверт на мелкие клочки.

– Тут куча работы, – пояснила она. – Это занимает полный рабочий день: нужно вести отчетность, такая вот канцелярщина.

В кабинете Бекхайм корпел над грудой писем. Из некоторых он извлекал вложенные чеки или деньги и аккуратно складывал в квадратную металлическую коробку. Каждое письмо медленно читал, изучал, а затем ставил на нем темную загогулину своей тяжелой золотой авторучкой. Над столом висел в рамочке портрет вездесущего бородатого юноши с глуповато приоткрытыми губами и обращенным вверх взором – воссозданный романтический образ молодого Христа. С одной стороны стола стоял небольшой латунный электрообогреватель. За ним были втиснуты три плетеных кресла. На подлокотнике одного из них лежал драный красный свитер.

Не поднимая массивной головы и не оглядываясь, Бекхайм спросил:

– Мистер Хедли, как зовут вашу жену?

– Эллен, – ответил Хедли, быстро очнувшись.

После того как тяжелая золотая авторучка вычеркнула еще полдюжины писем, Бекхайм продолжил:

– А сколько ей лет?

– Двадцать два.

Через минуту Бекхайм поинтересовался:

– А вам сколько?

– Двадцать пять.

Некоторое время Бекхайм работал молча: слышались только скрип ручки да шуршание бумаги.

Вскоре он спросил:

– Вы думали о том, чтобы вступить в Общество?

Хедли напрягся до предела. Во рту пересохло, все поплыло перед глазами, он уставился в пол и ответил:

– Я серьезно об этом не думал. Не до такой степени. Скорее, я хотел с вами встретиться… лично.

Воцарилось молчание, и напряжение Хедли возросло в разы. Он медленно встал и прошагал из гостиной в кабинет. Бекхайм продолжал работать, когда Хедли зашел ему за спину и неуклюже встал, засунув руки в карманы, облизнув пересохшие губы и не зная, что сказать. Бекхайм, казалось, ждал: ему больше нечего было спросить или добавить.

– Я никогда не уделял большого внимания религии, – смущенно сказал Хедли. – На самом деле, я абсолютно в этом не разбираюсь.

Бекхайм слегка кивнул, не отвлекаясь от работы. В соседней комнате Марша сидела одна на голливудской кровати, сжимая в пальцах чашку кофе, с непроницаемым, ничего не выражающим лицом. С улицы приглушенно доносились лязг и дребезг большого города. Покоробленные оконные рамы обволакивал холодный туман, поднимавшийся с Залива.

– Как зовут вашего маленького сына? – поинтресовался Бекхайм.

– Питер.

– У вас есть его фото?

На сей раз Хедли достал бумажник и неуверенно сжал его в руках, тогда как Бекхайм продолжал работать. Неожиданно старик отодвинул письма в сторону и протянул руку за бумажником. Положил его на стол и критически взглянул на фотографию.

– Выглядит здоровым, – отметил Бекхайм и возвратился к работе.

– Да, он всегда был здоровым и полным сил, – застыв на миг в нерешительности, Хедли спрятал бумажник в карман. – Мы, конечно, держим пальцы крестом, но… пока что у него вроде бы все хорошо.

– У вас есть фото вашей жены?

Хедли снова достал бумажник, раскрыл и послушно положил его на стол. Немного спустя Бекхайм заглянул туда, удерживая авторучку над длинным посланием, написанным трясущимся женским почерком. Взору старика предстал снимок Эллен Хедли, вставленный в испачканное, полупрозрачное целлулоидное отделение.

– Она привлекательна, – сказал Бекхайм. – Эллен Хедли… Стюарт Хедли. Я видел множество молодых пар, похожих на вас, – он положил ручку и повернулся на стуле к Стюарту. – Но вы не одинаковые – все разные. Вы уникальны… Каждый человек – в том или ином смысле новая комбинация. Вы не замечали этого за собой?

– Думаю, да.

– Что произошло бы, если бы Стюарт Хедли умер? Что появилось бы вместо него? Возможен ли другой Стюарт Хедли? – Большие темные глаза сверлили Хедли из-под очков в роговой оправе. – Мне кажется, невозможен. А вы как думаете?

– Нет.

– Вы серьезно?

– Да, – кивнул Хедли. – Я это чувствовал.

– Но вы же умрете. Как вы это объясняете этот парадокс?

– Не знаю.

– Нет, знаете! Вы знаете ответ так же, как и я: пошевелите мозгами… Вы просто не хотите думать. Ваш мозг заржавел – вам больно думать. Распахните врата своего разума… Осталось мало времени.

– Да, – согласился Хедли, – осталось мало времени.

Бекхайм взял его бумажник.

– Это Стюарт Хедли, – сказал он, сжимая в руках потертый кошелек из кожи, бумаги и целлулоида. – Деньги, – продолжил старик, рассматривая засунутые в кармашек бумажные банкноты. – Мелочь, – он высыпал из небольшого отделения несколько десятицентовиков и четвертаков. – Это женское портмоне, вы знаете?

– Нет, – удивленно ответил Хедли.

– Только в женских портмоне есть отделения для мелочи, – Бекхайм выложил маленькую стопку погнутых белых карточек. – Клиентам раздавать? «Стюарт Хедли – продавец телевизоров, «Продажа и обслуживание современных телевизоров. 851, Бэнкрофт-Авеню, Сидер-Гроувс, Калифорния», – Бекхайм рассмотрел заляпанную, мятую карточку, на которой было напечатано топорное изображение кричащего осла. Внизу карточки стояла подпись: «Приходи оттянуться, осел. Перепихон гарантирован». – Что это? – спросил Бекхайм.

Хедли обиженно пробормотал:

– Просто шутка. Шалость: это ничего не значит.

Бекхайм отложил карточку и порылся глубже. Он вытащил смятую пачку сложенных полосок бумаги, на которых простым карандашом были написаны имена, адреса и номера телефонов.

– Клиенты, – предположил Бекхайм. – Перспективы продаж.

– Да, – подтвердил Хедли. – И близкие друзья.

– Ключи, – Бекхайм выложил ключ от машины и два ключа от дверей. – Один от вашей квартиры, другой – от магазина?

– Верно, – сказал Хедли. – И еще ключ от магазинного грузовика: иногда мне доводится пригонять его из гаража.

– А это что? – Бекхайм выложил тусклый плоский диск из какого-то непонятного металла. По центру было пробито квадратное отверстие.

– Мой амулет, – смущенно ответил Хедли. – Китайская монета – я нашел ее на пляже еще в детстве.

Бекхайм неспешно отгибал целлофановые пленочки, один за другим изучая документы Хедли.

– Карточка соцобеспечения. Водительские права. Призывное свидетельство… Вас комиссовали?

– Проблемы с печенью, – пояснил Хедли.

– Членский билет «Оленьего клуба»[35], – Бекхайм перешел к следующему набору покрытых пятнами пота карточек, запихнутых в потрепанные, пожелтевшие квадратные отделения. – Фотокопия вашего свидетельства о рождении. Вы родились в Нью-Йорке?

– Совершенно верно. Я вырос в Вашингтоне, округ Колумбия.

– Читательский билет, – Бекхайм достал пару карточек, лежавших в самом низу. – Направление на госпитализацию от «Синего креста». Отрывные талоны за рисунки для Королевского конкурса «Бензиновый счастливчик»… – Он оставил без внимания фотографии Питера и Эллен. Из-под последней целлофановой пленочки Бекхайм вытащил снимок, засунутый подальше от посторонних глаз. – Кто эта женщина? Это же не ваша жена?

– Нет, – неохотно признался Хедли. – Это девушка, с которой я встречался когда-то давно.

Бекхайм чинно рассмотрел фотографию: стеснительная, улыбающаяся итальяночка с густыми темными волосами и пухлыми губами, одетая в хлопчатобумажное летнее платье, которое подчеркивало ее чрезмерно выпирающие груди. – Вы до сих пор носите с собой этот снимок? – спросил Бекхайм.

– Забыл выбросить, – словно оправдываясь, ответил Хедли. – Все равно эта девушка живет сейчас где-то в Орегоне.

Добравшись до самого дна бумажника, Бекхайм положил все его содержимое обратно, закрыл и вернул его Хедли.

– И все это, – сказал старик, – может быть стерто в порошок, уничтожено в мгновение ока. А что потом?

– Не знаю, – промолвил Хедли.

Лицо Бекхайма потемнело от злости.

– Нет, знаете! Почему вы упорно твердите, что не знаете? Чего вы не знаете? Вы думаете, что вас можно уничтожить так же, как эти документы? Вы думаете, огонь способен истребить все, из чего вы состоите? Разве не существует чего-то несгораемого – того, что не в силах пожрать огонь?

– Думаю, да. Не знаю, – Хедли сконфуженно покачал головой. – Не знаю, что и думать.

Бекхайм сурово спросил:

– Так, значит, вы собираетесь просто стоять и ждать? Ничего не делая?

– Наверное… да.

Старик криво усмехнулся и растопырил большие серые пальцы.

– Что ж, друг мой, в таком случае никто не сможет ничего для вас сделать. Вам действительно нужна помощь?

– Да, – быстро сказал Хедли.

Бекхайм вздохнул и снова взял свою тяжелую золотую авторучку. Он повернулся на стуле обратно к столу и, придвинув к себе стопку писем, принялся изучать самое верхнее.