Владимир Афиногенов - Аскольдова тризна

• Название: Аскольдова тризна
• Автор: Владимир Афиногенов
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-4444-1748-5

Русь IX века не была единым государством. На севере вокруг Нево-озера, Ильменя и Ладоги обосновались варяжские русы, а их столица на реке Волхов — Новогород — быстро превратилась в богатое торжище. Но где богатство, там и зависть, а где зависть, там предательство. И вот уже младший брат князя Рюрика, Водим Храбрый, поднимает мятеж в союзе с недовольными волхвами. А на юге, на берегах Днепра, раскинулась Полянская земля, богатая зерном и тучными стадами. Ее правители, братья-князья Аскольд и Дир, объявили небольшой городок Киев столицей. Но и здесь не все ладно. Хоть и есть общий враг — хазары, но нет мира между братьями. Гибнет Аскольд от руки Дира, но и ему не уйти от расплаты!..

---

   — Что, хорош нож? — поинтересовался у Погляда подошедший к торговцу оружием ещё один покупатель.

   — Сказать «хорош» — ничего не сказать... Чудо! — снова восхитился Погляд.

Предложил и Ярилу приобрести такой же. Заметив на лице замешательство, всё понял и похлопал его по плечу:

   — Я добавлю... Бери.

Теперь и Ярил на мгновение потерял разум от радости, что завладел изделием невиданной даже с его, кузнеца, точки зрения работы.

Подошли к деревянному помосту, на который возвели двух особо тучных рабов-угров. Погляд и Ярил удивились высокой цене, что запросил за них широкоплечий светлоокий вятич.

   — Смотри-ка, — толкнул локтем в бок друга Ярил. — Чем жирнее рабы, тем дороже... Для чего их таких покупают? И покупают-то, гля, все одни кузнецы...

Прошло ещё какое-то время, и начало смеркаться. Потянулись по домам люди. Погляд и Ярил тоже стали подумывать о ночлеге, и когда очутились в начале Кожевенной улицы, то увидели, что она примыкает к торжищу.

По ней, заставленной мастерскими, которые одновременно служили небольшими торговыми лавками, как в Византии, вышли к дому богатой вдовы.

Каково же было изумление друзей, когда на дворе они встретили тех тучных рабов-угров, которых купили и привели сюда! Оказывается, кроме ночлежки, хозяйка владела и кузницей и, может быть, в ней также ковались подобные охотничьи ножи и мечи.

Возле дома Погляду и Ярилу повстречался узколобый вихлястый мужик. Они обратились к нему:

   — Как зовут хозяйку твою?

   — Кто там меня спрашивает? — раздался с крыльца молодой насмешливый женский голос. — Зовут меня, добры молодцы, Ждана, идите сюда.

   — Идите, идите! — заторопился мужичонка и, кажется, даже испугался чего-то.

   — Челом тебе бьём, хозяюшка, и просим ночлега, — подойдя к крыльцу и сняв головные уборы, поклонились Погляд и Ярил, а как только выпрямились и возвели очи на женщину, возвышающуюся над ними, так обомлели. Перед ними стояла молодица, краше которой и сыскать, казалось, невозможно: лицо матовое, цвета слоновой кости, глаза тёмные и выразительные, опушённые чёрными ресницами, губы алые, чуть припухшие, словно вдовушка только что встала с ложа, а губки во сне прикусила... Росточком невеличка, но с тугой грудью и тонкой талией; вся она как бы светилась изнутри, а уловив смущение Погляда и Ярила, так и рассыпалась в искреннем смехе. Пока ещё не стемнело, друзья хорошо разглядели прелести Жданы.

У Ярила дрогнуло сердце, он опустил глаза, засмущался, что не ускользнуло от проницательного взора молодой хозяйки. Да и Ярил в этот миг показался ей тоже пригожим: высокий, статный, чубатый, с тонким лицом, на котором слегка подрагивали от волнения уголки губ, с подбородком волевым и широким. А как только он овладел собой, смело посмотрел на вдовицу своими светлыми, но дерзкими глазами. По ответному взгляду хозяюшки на друга Погляд понял, что в ночлеге она им не откажет, более того — приветит, а расплачиваться за всё будет Ярил.

«Да уж не мне красавицу любить-голубить; если б и стала подманивать меня, то и сам бы отказался: после жарких ласк Вниславы любые холодными покажутся. Пусть и будет ласкать такая вот, как эта... Да и Ярил помоложе... — без всякого чувства зависти подумал Погляд, а затем и решил для себя: — Пока мой друг хозяйку ублажать станет, я секрет начну выведывать».

И сердцем почуял, что запрятан он неподалёку, здесь где-то обретается и связан непременно с этой вот кузней и теми двумя тучными рабами.

После сытного ужина постелили им отдельно (так Ждана приказала): Ярилу — в сенях, Погляду — в низкой пристройке, что примыкала к кузнице; несмотря на позднее время, оттуда ещё доносился перестук молотков по наковальне и слышались тугие всхлипывания кожаных мехов, раздувающих пламя в горне. При сих так хорошо знакомых звуках, которыми всегда наполнена любая кузня, у Погляда скучающе зачесались руки: «А пойду взгляну на работу знаменитых роденских мастеров, может быть, что и узнаю. Прогонят — уйду... Не ударят же...» — решил кузнец с засеки.

Пройдя немного, услышал за собой чьи-то крадущиеся шаги, остановился. И шедшего сзади тоже не слышно стало. Погляд юркнул за дерево, увидел при свете месяца, как за угол пристройки метнулась чья-то тень; в два прыжка очутился в том месте и схватил за плечи хилого мужичонку, у которого они спрашивали об имени хозяйки. Тот хотел было закричать, но ладонь Погляда широко легла на рот соглядатая и сильно сжала его губы.

   — Молчи, а не то придушу! — со злостью проговорил кузнец.

Оказалось, что велено было мужичонке следить за Поглядом, если тот вдруг задумает перед сном куда-то пойти. Он и стал следить, тем более что гость направился к кузнице.

   — А почему же «тем более»?.. — строго вопросил Погляд. — Уж не связано ли это с тайной ковки оружия?.. Говори!

   — Не ведаю я, о какой тайне ты говоришь. Отпусти... Если закричу, в первую очередь схватят твоего дружка, который сейчас в спальне хозяйки находится, а опосля и тебя.

   — Знай, прежде чем схватят, ты под мои ноги со сломанным хребтом свалишься.

   — Руки у тебя и впрямь, как у кузнеца.

   — А я и есть кузнец!.. И правильно вы решили доглядывать за мной. Мы с другом оказались здесь, чтоб тайну ковки узнать. И ты нам в этом поможешь... Вот гляди! — Погляд полез за пояс, снял с него кожаный мешочек с золотыми и серебряными монетами, высыпал их на свою ладонь. — Выбирай: или всё это твоё будет, или бездыханным лежать...

Мужичок всхлипнул. И не из жалости к себе или чувства омерзения, что встанет на путь измены, если возьмёт сейчас содержимое мешочка, — всхлип его породило никогда ранее не испытанное ощущение близкого богатства: вот оно, рядом, лишь протяни руку... И волна какой-то несдержанности прокатилась снизу доверху, застряв в горле, а когда разжалась, мужичонка снова всхлипнул и будто отрешённо сказал:

   — Ладно, раскрою я тебе эту тайну. Но золото и серебро дашь мне вперёд, а я от тебя ни на шаг...

   — А куда ж ты денешься? — посмеялся Погляд.

   — Ия про это самое... Пойдём пока к тебе в пристройку. Подождём нужного времени. Оно скоро подойдёт... Только потом не пужайся... — нехорошо осклабился вёрткий мужичонка.

   — Постараюсь! — твёрдо заверил его засечный кузнец.

Сидели в темноте, не зажигая лучины. А в кузне всё раздавался не утихающий ни на миг перестук, из верха летели искры и, сгорая, исчезали в ночи.

На небе светил месяц, а тут начал заволакиваться плотными тучами, разом посвежело, предвещая дождь. Закапало. Погляд и мужичонка облегчённо вздохнули: им это на руку. А уже ближе к полуночи дождь пошёл густо, безостановочно.

Потом они выбрались на улицу и побежали в сторону строений, скорее похожих на клети без окон, с одной лишь широкой дверью. Погляд обратил внимание на ширину двери, которая составляла не менее четырёх локтей[65]. И тут кузнеца осенило: «Бог мой, здесь же свиней откармливают!.. А потом в жир живой свиньи засовывают разогретые докрасна клинки и закаливают. Делов-то!.. Так и мы делаем! Дурак, зачем я заранее мужичонке заплатил!.. Узколобик, а на золото особый нюх имеет. Поди теперь, забери назад... Завизжит, что твоя свинья, когда из-под засунутых в неё клинков начинает с кровью и жидким салом пар выходить...» Перейдя на осторожный шаг, раздумывал кузнец далее: «Только почему-то тихо в этих строениях, ни одного звука не слыхать... Хотя вроде как цепи звякнули...»

Погляд повернул голову к мужичонке, тот приложил к своим слюнявым губам указательный палец и потянул кузнеца за рукав. Схоронились за деревьями.

   — Молчи и наблюдай, — осмелел мужичонка.

Вскоре звяканье цепей стало ещё явственнее. Внутри строения долго возились с запором — так долго, что и дождь перестал; освободился месяц от туч, лишь шуршали капли, стекая с веток и падая на жухлую траву и опавшие листья.

Наконец-то дверь отворилась, и стражники вывели... нет, не свинью, а какое-то странное, скованное цепями чудовище. Поражали его размеры: оно еле протиснулось в проем двери, в который свободно могли пройти бок о бок трое. Чудовище это при более пристальном рассмотрении походило на человека: вон торчит на покатых плечах, заплывших жиром, голова, вон и живот, словно лодейная бочка, которую ставят в лежню, и ноги, что два бревна. Гремя цепями, это жирное существо потихоньку начало продвигаться к кузнице, подталкиваемое сзади стражниками.

И тут Погляд всё понял: «Вот в чём тайна роденской ковки, вернее — закалки!.. Для этой цели, оказывается, не свиней используют, а рабов, выбирая на торжище склонных к тучности... Откармливают их, наверное, давая в пище мучное... Да скажи я такое Светозару!.. Да он справедливец!.. Хотя погоди, Погляд, — мысленно назвал сам себя кузнец по имени. — Ведь киевские князья, если они указы издают для обеспечения тайности, тоже знают об этом. И ничего!.. Дозволяют... А Дир, сказывал воевода, не раз похвалялся лезвием своего меча...»