Екатерина Казакова - Наследники Скорби

• Название: Наследники Скорби
• Автор: Екатерина Казакова
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-9922-1957-9

Вот и захлопнулись за Лесаной и Тамиром, теперь уже опоясанными обережниками, ворота Цитадели. Остались позади пять лет злой учебы, которая стесала с душ и юность, и наивность, и жалостливость. Нет больше застенчивой деревенской девушки и простосердечного сына хлебопека, как не осталось их дружбы. Есть ратоборец и колдун. А впереди их ждет тяжелая жизнь Осененных, тех, кто защищает людей от Ходящих в Ночи. Но пока… пока обережники впервые за долгое время едут домой. Увы, они не подозревают, что роковая череда событий, которая, как нить из клубка, потянет за собой все новые и новые скорби, — уже запущена.

---

-

Ты говорил, здесь ни Охотников, ни Каженника…

Мужчина задумчиво смотрел на распростертое бездыханное тело. Вопрос вывел его из оцепенения, и Зван перевел взгляд на Сладиного мужа.

-

Скаженных не было ни разу. Этот

-

первый взбесился… Дела…

Он не договорил, кто

-

то толкнул в спину, и в избу влетела Ива, белая от ужаса. Она рухнула на колени возле убитого и дрожащей ладонью тронула бородатую щеку.

-

Сдевой…

Женщина заплакала.

-

Дети целы…

-

хрипло сказала ей Слада.

-

Успели выбежать.

Ива закрыла лицо руками и скорчилась на полу, рядом с мужем. Тяжкое горе мешало дышать. А ведь думала

-

спаслись. Думала

-

заживут спокойно.

Слада кое

-

как встала на слабые ноги, цепляясь за руку мужа. От раны на шее не осталось следа, но в ушах шумело, голова кружилась и сознание путалось. В глубине души зарождалась глухая ярость. Хотелось бежать куда глаза глядят, хотелось убивать, хотелось содрать с себя кожу, хотелось умереть. Дивен повернулся, заглянул ей в глаза.

-

Ляг.

Она послушно вытянулась на лавке. Муж укусил себя за ладонь и сжал кулак. В рот Сладе полилась густая пряная кровь. Глоток, другой, третий. Гнев, ярость и голод отступают, рассудок больше не путается. Хранители Пресветлые, как она ненавидела себя в эти мгновения! Полу

-

тварь, полу

-

зверь, мечтающая стать человеком и не способная им быть без человеческой крови. Или без крови таких, как ее муж. Что ж за долю они унаследовали скорбную?

* * *

— Свет ты мой ясный…

Донатос распахнул глаза и застыл: на него смотрели два темных омута с призрачными искрами в глубине. Колдун стремительно падал в эти омуты, не в силах сделать вдох, не видя ничего вокруг. Дыхание перехватило. Откуда-то издалека донеслось:

— Свет ты мой ясный…

И сердце будто стиснули раскаленными клещами.

На миг показалось, будто не человек глядит — не просматривалось во взгляде разума. Бездонный он и темный был, как болотное оконце — бочаг. Глядишь — и ничего не видишь, кроме маслянистой, отражающей тебя черноты.

Однако колдун сморгнул, и морок развеялся. Перед онемевшим от удивления обережником стояла невысокая девушка с безумными очами. Чудн

а

я. С кудлатой взлохмаченной головой. Спутанные волосы свисали до поясницы, а на длинные пряди были подвешены бусины, узкие полоски ткани, разноцветные нитки, перышки… Рубаху блаженной словно слепой шил — заплата на заплате, одна пестрее другой — прорехи починены криво, неумело. На ногах же красовались стоптанные лыковые башмаки.

Словом, скаженная. Но безбоязненная. Страха перед незнакомым мужиком с мертвой жутью в глазах в ней не было. Уж что-что, а ужас крефф как зверь чуял. Однако девка не пугалась. Жила в ней бьющая через край радость, которая искрами переливалась в зрачках. И вот от этого беспричинного веселья колдуна перекосило. Показалось — насмехается дура, поэтому, грубо стиснув тощее плечо, крефф спросил:

— Ты чья?

— А ничья… — ласково ответила девушка, жадно вглядываясь ему в лицо. — Никого не осталось. Все сгибли. Одна я, как ты. Одна-одинешенька, родненький…

Он взъярился:

— Какой я тебе "родненький", дура? Пошла вон! — и оттолкнул.

Девушка упала на каменные плиты и, захлебываясь, залопотала, глядя на креффа снизу вверх:

— Как же не родненький? Ни у тебя, ни у меня никого в свете белом нет, значит, сама судьба нам вместе быть велела, — сделала она нехитрый вывод и поднялась на ноги. — Ведь еле нашла тебя. Что ж ты сотворил с собой? Сердце высушил, душу надорвал…

И блаженная, сморгнув слезы, застившие глаза, сострадательно провела ладонью по лицу мужчины.

— Я теперь всегда рядом буду, не дам тебе маяться.

Крефф перехватил руку девушки за запястье и отшвырнул от себя:

— Была б в светлом уме — весь дух бы вышиб… — прошипел колдун и пошел прочь от дурковатой.

Та заволновалась, бросилась следом, причитая:

— Ой, свет мой ясный, не серчай! Почто гонишь? Я же худа не сделаю! — она забегала вперед, заглядывала мужчине в глаза, видать, и вправду думала, что он испугался от нее какого-то лиха. — Я тебя не обижу…

Донатос остановился. Посмотрел на девку. Совладал с приливом жгучей ярости и ровно спросил:

— Как звать тебя?

— Светлой! — обрадовалась дура, приглаживая лохмы. — Светлой меня звать, радость моя.

Наузник помолчал, а потом раздельно, так, чтобы до припадочной дошло, сказал:

— Светла. Пошла. Вон.

Просиявшее было лицо девушки вытянулось, и она осталась растерянно стоять посреди пустого коридора, тогда как крефф направился своей дорогой. Он уже почти дошел до двери, когда между лопаток ткнулось что-то теплое, а плечи обхватили тонкие руки: это Светла нагнала своего "родненького" и прижалась щекой к спине, обняв колдуна.

— Не гони, светоч ясный. Сгибнешь ведь без меня.

Обережник побагровел от злости, оторвал от себя подрагивающие ладошки, схватил скаженную за ухо и поволок вон из Цитадели, приговаривая:

— Что ж за дура, прости Хранители! Кто тебя притащил сюда?

Девчонка жалобно скулила, на цыпочках семеня рядом и изо всех сил выворачивая шею, чтобы хоть как-то уменьшить боль, плакала и повторяла:

— Не гневайся, родненький, не гневайся…

Выволочив блаженную на двор, Донатос подошел к двум разговаривающим меж собой обережникам и гаркнул:

— Кто дуру эту привез?

— Я привез, — откуда-то со стороны конюшен показался одетый в серое мужчина. — Чего она учудить-то успела? Вроде тихая…

Светлин мучитель скрипнул зубами:

— Ты, Полян, держи придурочную свою от меня и от греха подальше, — с этими словами он швырнул зареванную девушку сторожевику.

— Да не моя она, — вскинулся наузник, — Фебр ее в логовище нашел. Вот и привезли…

— Плевать мне, чья она, хоть Встрешникова зазноба! Еще раз увижу — к столбу привяжу и высеку. Коли через голову не доходит, через спину поймет.

— Ты очумел? — разозлился Полян. — Она блажная! Давай еще прочь ее прогони, что умом не задалась! Спятил? Девка в логове Хранители ведают сколько провела, ни рода, ни веси своей не помнит, а ты издеваться над ней вздумал?

И сторожевик задвинул скаженную за спину:

— Только тронь.

— Я тебе сказал. Еще раз она ко мне цепляться вздумает — запорю.

— А я сказал — только тронь. — Полян сцепил руки на кожаном поясе и устремил на колдуна тяжелый взгляд.

— Ой, что же вы ругаетесь! — Между мужчинами как из-под земли возникла Светла. — Хорошие мои, что же вы это? Из-за меня, из-за дуры глупой! Не надо.

"Хорошие" сверлили друг друга глазами, не замечая девушку. Донатос играл желваками, а Полян стиснул зубы так, что даже со стороны казалось — вот-вот челюсть сведет.

— Куда хочешь ее девай, но чтоб я больше не видел. Пришибу и упокаивать не стану, — пригрозил колдун и, круто развернувшись, пошел прочь.

Девушка же горячо зашептала Поляну, потирая свое все еще горящее ухо:

— Ты не серчай на него, не серчай! Не со зла он, а как дите малое — не разумеет, что творит.

— Как же, не разумеет… — проворчал сторожевик, глядя в спину колдуну. — Пойдем, горе, к лекарям тебя отведу да в трапезную; есть, поди, хочешь?

— Нет-нет, хороший мой, куда ж я пойду, а свет-то мой ясный как же? — испугалась и засуетилась дурочка.

— Не лезь ты к нему, — устало вздохнул обережник. — Да и вообще ни к кому не лезь. Тут парни одни. Обидят еще.

Но блаженная замахала на него руками:

— Да кто ж меня тронет, кому я нужна…

Подталкивая скаженную в спину, Полян кое-как привел ее в Башню целителей. В лекарской перебирал склянки с настойками обезображенный одноглазый лекарь. К нему-то колдун и подтолкнул озирающуюся подопечную.

— Мира в дому, Ихтор. Глянь девку. У оборотней в логове нашли. Может, удастся рассудок ей вернуть?

— Мира в пути, Полян, — отозвался крефф, с любопытством глядя на находку.

— Ой, чудн

о

как, — Светла расплылась в широкой улыбке. — Тебе рысь отметину этакую оставила, а ты сестру ее молодшую на груди пригрел. Ой, чудн

о

…

Мужчина от слов дурочки оторопел:

— Ты откуда знаешь, что кошка у меня есть?

Блаженная заулыбалась и шагнула к креффу:

— Так вон шерсть к рубахе прилипла, — с этими словами она сняла с рукава обережника клок Рыжкиного пуха.

— А про рысь с чего взяла? — подозрительно спросил лекарь.

— Так волк зубами рвет, не когтями, а у медведя лапы здоровше, — простодушно ответила скаженная и добавила совершенно неожиданное: — Красивый ты.