А Соловьев - Сан Мариона

• Название: Сан Мариона
• Автор: А Соловьев
• Жанр: История

---

Услышав шаги, человек поднял голову. Взгляд его был спокоен и кроток. Мягко курчавились бородка и усы, а в темных глазах его застыла печаль, как у человека, повидавшего слишком много земных скорбей. Это был Эа-Шеми.

Геро вспомнил, что часто замечал в толпе это бледное лицо с курчавой бородкой, как бы случайно брошенный на него внимательный взгляд, а иногда проплывал мимо него в темном переулке ветхий плащ одинокого прохожего, и на бегу пронзительно вглядывались в Геро глаза Эа.

По обычаю, встретив незнакомого человека, нельзя пройти мимо, не поинтересовавшись его здоровьем и не спросив, в чем он нуждается.

- Благодарю тебя, Геро, у меня все хорошо, - ответил Эа.

- Откуда ты знаешь мое имя? - удивился юноша.

- Кто в Дербенте не знает воина Мариона, тот равнодушен к прошлому, а кто безразличен к его сыну, того не интересует будущее.

Недавно отец сказал Геро, что простому смертному не дано провидеть будущее, равно как участнику большой битвы не дано определить, на чью сторону склонится победа. Пророчества доступны только вершителям судеб. Но ведь тогда выходит, что Эа один из вершителей - не появись он в Дербенте, не было бы ессеев.

- Будущее, Геро, в желаниях людей, но вести за собой, быть пастырем дано немногим... А ты скоро будешь великим воином, - словно угадав, о чем подумал юноша, произнес Эа. Геро смутился. Как Эа догадался об этом, испепеляющем душу Геро желании?

- Отец послал меня к тебе...

- Он хотел, чтобы я поговорил с тобой?

- Да.

- Тогда я спрошу тебя, а ты не удивляйся вопросу, каким бы странным он тебе не показался. - Эа говорил тихим голосом, опустив голову, вычерчивая палочкой в пыли волнистую линию. - Я хочу спросить тебя: был ли ты хоть раз на полянке, что находится в зарослях возле дороги, ведущей к морю? Там тоже есть родник и много цветов... Об этой поляне мало кто знает. Даже мальчишки - слишком неприступны заросли. Так был ли ты на той полянке?

- Если ты имеешь в виду место, где растут дикие мальвы, то был. Кажется, два раза.

- Как ты попал туда в первый раз?

- Случайно.

- А второй?

- Тоже случайно... И больше я там не был. Правда, однажды я возвращался домой после купания и свернул на тропинку, что ведет к той поляне... Но я вернулся.

- На ту поляну не ведет тропинка, Геро, - медленно сказал Эа, не поднимая головы.

- Тогда как я попал туда два раза? - Геро напрягся: уж не заподозрил ли Эа его во лжи? Впрочем, что можно ждать от сумасшедшего? Хоть отец и говорил об этом ессее хорошие слова, но разве нормальный человек станет спрашивать о какой-то забытой всеми поляне, где растут дикие мальвы? Да, Геро был на той поляне. Но и в первый и во второй раз он напился ледяной воды и тотчас убежал. Ему там показалось скучно и одиноко. Разве это плохо? Когда Геро выбрался из зарослей и, отбежав, оглянулся, он действительно не обнаружил тропинку, по которой ушел с поляны: везде стеной стояли колючие заросли, оплетенные ежевикой и еще какой-то дрянью, название которой он забыл. Может, этот странный ессей и прав, что туда нет тропинки. О, Уркацилла, сегодня какой-то непонятный и путаный день! Но отчего так печален Эа?

Эа зябко закутался в плащ, голос его донесся как бы из отдаления:

- Туда, Геро, тебя вела память души. Ее или хранят или утрачивают... В каждом ребенке две искры, вспыхнувшие от могучих светильников!.. Два пути перед каждым, два пути! Но желания плоти рождаются и умирают с плотью. Желания разума рождены вселенной и стремятся к вселенной. Потому бесконечны. Великое совершенство ожидает человека на втором пути, ибо только здесь он обнаружит в себе бога! - Эа вначале говорил медленно, неохотно, но потом речь его стала быстрее, возбужденнее. Он поднял голову, в глазах сверкнул огонь. Ессей глядел поверх головы Геро и продолжал как бы в забытьи: - Поколения будут сменять поколения... И брат пойдет против брата, сказавшего: "Это мое и это мое!" - ибо не захочет уступить! Ибо каждый скажет: "Я лучший из вас! И мой дом, и дети мои, и скот мой, и все, что именуется жизнью моей, - все лучшее!" - Великого могущества достигнет человек на пути соперничества, создаст орудия, сокрушающие материки, иссушающие моря! Будут вздыбливаться горы и проваливаться земля от ветра безумия, ибо люди впадут в отчаяние, перестав верить в разум свой, и необузданность станет мерилом ценности, а сила не найдет узду! Надежда возрождается лишь в детях... - Эа-Шеми замолчал и вновь опустил голову.

Прошло время. Эа, задумавшись, чертил палочкой знаки: кружочки, прямые и волнистые линии. Густая пыль медленно засыпала их. Геро, решив, что ессей забыл о нем, напился воды, поднялся. Эа сказал:

- Скоро я уйду из Дербента...

- Если отец спросит куда, что ему сказать?

- Я пойду берегом моря... Впрочем, перед уходом я увижусь с ним... Прощай, сын Мариона! Мы еще встретимся... Правда, это случится не скоро. И передай отцу: понять - значит простить.

Как разобраться в ворохе разноцветных дневных впечатлений уму, не привычному и не искушенному в поисках сходства в разных внешне вещах и отличий - в сходных? Геро понял, что отец задал ему трудную задачу, посылая в город смотреть и слушать, явно не для развлечений, а чтобы в чем-то убедить. Но в чем? Понять - значит простить - что это означает? Эа говорил: измените жизнь, и греховность исчезнет. Ессеи живут безгреховно. Геро не хочет такой жизни. Если бы ему сейчас сказали: "Будь таким, как все, не превозноси себя перед другими, не пользуйся большим, чем другие, и ты обретешь счастье!" - он с возмущением отверг бы это предложение. Но к тому, к чему стремился Геро, стремятся многие, равно как другие к богатству, и только время покажет, чье желание исполнится. Это понять можно. Даже можно и простить. Но не уступить!

12. ВСТРЕТИТЬ БЫ ТОГО ХАЗАРИНА

Самые дорогие воспоминания, которые хранит и лелеет человек на чужбине, - воспоминания детства. Поэтому Микаэль всегда с удовольствием рассказывал Геро о своей юности. Однажды, когда сын Мариона был еще мальчиком, он поведал, как на родине, подражая взрослым, он и другие подростки делали из камышинок трубочки и сидели под водой, дыша через полую камышинку. Марион, слушавший друга, воскликнул:

- Да ведь это военная хитрость! Геро, запомни ее, она может пригодиться: неизвестно в каких краях придется тебе побывать. А тебя, Микаэль, прошу: покажи сыну, как это делается... Жаль, поблизости нет озера или реки...

- Но зато есть море, - возразил Микаэль. - А тростник растет в ущелье по ту сторону Южной горы. Пусть Геро срежет охапку, и я непременно испытаю мальчика...

На следующий день Геро принес несколько трубок. Выдолбил их он на площадке, где позже убил волка, и две штуки на всякий случай припрятал в расселине скалы. В тот же день Микаэль и Геро отправились на берег моря. Через несколько дней Геро мог уже плавать под водой, лежа на спине и высунув из воды лишь кончик камышинки. Воистину пути судьбы неисповедимы: разве мог славянин Микаэль в юности предположить, что пройдет время - и он будет обучать албанского юношу славянской хитрости. Да и сам Геро, спустя годы, не раз поблагодарит благосклонного Уркациллу, давшему ему в наставники чужестранца. Впрочем, славянская хитрость пригодилась ему гораздо раньше.

Купив Микаэля за большие деньги, прежний филаншах дальновидно не превратил Микаэля в раба, понимая, что раба хоть и можно заставить работать и даже изготовить то же количество изделий, что способен изготовить свободный, но никогда господин не сможет заставить раба сделать добротную, а тем более прекрасную вещь, ибо рабство и вдохновение несовместимы. Оставив славянина свободным, прежний филаншах проявлял к нему всяческое благоволение и даже приказал шихвану оружейников построить для славянина дом в Верхнем городе, намереваясь женить его. Но вскоре филаншах погиб на охоте. Микаэль так и остался жить в пристройке к мастерской и теперь уже сам не захотел жениться, объяснив однажды Мариону, что не следует заводить семью, когда не знаешь, что ждет тебя завтра (он тогда еще не был христианином). Его уважали за ум. Геро а разговоре с отцом о Бусснаре, сказав, что у него не два языка, лишь повторил фразу Микаэля, ставшую поговоркой в Дербенте. Однажды славянин заметил Обадию: "У тебя во рту два языка: один для бога, другой для ближнего". Его ценили за мастерство, так как не было в Дербенте мужчины, который бы собственную безопасность не ставил в зависимость от прочности кольчуг и крепости мечей. Случалось, на торговой площади устраивались даже перекупные торги на оружие Микаэля, когда приобрести его желали многие. Доходы от продажи оружия шли в казну и филаншаху, а потому за торгами следил преданный филаншаху осведомитель Урсуф. Иногда Микаэлю платили за услуги, которые он оказывал горожанам в ремонте изделий из железа, эти деньги Микаэль тратил на гостинцы детям Мариона, к семье которого он успел привязаться.

Геро обрадовался, когда на второй день, идя в город, случайно встретил Микаэля возле ковроткацкой мастерской. Микаэль был чем-то озабочен и шел стремительно. Он бы не заметил юношу, если бы тот не окликнул: