Пол Андерсон - Психотехническая лига

• Название: Психотехническая лига
• Автор: Пол Андерсон
• Издательство: Сигма-пресс, Амбер, Лтд
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1996
• ISBN: 5-85949-082-8

Новый том Собрания сочинений Пола Андерсона составили произведения, принадлежащие к циклу о психотехнической лиге, в которых описываются приключения землян, занятых ранним освоением планет Солнечной системы.

Среди включенных в том повестей и рассказов выделяется классическая новелла «Большой дождь», посвященная колонизации Венеры и превращению ее во «вторую Землю».

---

Дверь была прямо перед ним, скрытая маленьким портиком, увитым виноградом. Нэйсмит нажал на кнопку звонка, и механический голос ответил, что никого нет дома. Без сомнения, это была ложь, но… Бедный ребенок! Бедная девочка, спрятавшаяся здесь в страхе перед ночью, поглотившей ее мужа — она все еще ждет его возвращения…. Возвращения мертвого человека. Нэйсмит покачал головой, проглотив комок горечи, и заговорил в микрофон:

— Привет, милая, почему это ты такая негостеприимная?

Должно быть, она сразу же включила воспроизведение, потому что дверь распахнулась через минуту. Шагнув в вестибюль, Нэйсмит оказался в ее объятиях.

— Марти, Марти, Марти! — Дженни плакала и смеялась, то хватала его за руки, то тянулась к его лицу. Длинные черные волосы падали ей прямо на глаза, заблестевшие от радости. — О, Марти, сними эту проклятую маску! Я так долго тебя не видела…

Она была среднего роста, тоненькая и гибкая; лицо казалось решительным, несмотря на мелкие черты, а выразительные черные глаза слегка косили, что придавало женщине необъяснимое очарование. Дрожащий голос Дженни и волнующее прикосновение ее тела внезапно заставили Нэйсмита почувствовать свое собственное одиночество и опустошенность. Он поднял маску, позволил шлему с глухим стуком упасть на пол и жадно поцеловал женщину. Черт возьми, подумал он свирепо, Доннер когда-то оказался умнее и удачливее меня! Но так и должно было быть, разве нет?

— У нас нет времени, дорогая, — быстро заговорил Нэйсмит, отстраняясь от Дженни, которая нежно гладила его по голове. — Возьми кое-что из одежды, маску — и для Джимми, конечно, тоже. Можешь ничего не упаковывать. Просто позвони в полицию и предупреди, что уезжаешь по собственному желанию. Мы должны побыстрее убираться отсюда.

Она отошла на несколько шагов, удивленно посмотрела на Нэйсмита и прошептала:

— Что случилось, Марти?

— Быстрее, я сказал! — Он метнулся мимо нее в гостиную. — Я объясню все позже.

Дженни нерешительно кивнула и ушла в одну из спален. Склонившись над детской кроваткой, она бережно взяла на руки маленькую спящую фигурку. Нэйсмит закурил еще одну сигарету, обшаривая глазами комнату.

Это был совершенно обычный дом, стандартного изготовления, но Мартин Доннер, его другое «Я», безвозвратно ушедший в темноту, оставил на нем отпечаток своей личности. Здесь не было никаких безликих массовых предметов мебели, характерных для современных людей, привыкших переезжать с места на место. Это был дом, в котором обитатели собирались остаться надолго. Нэйсмит вспомнил о бесконечной череде одинаковых комнат и гостиничных номеров, из которых складывалась его жизнь, и ему захотелось завыть от тоски.

Да… здесь все сделано так, как следует. Доннер, вероятно, сам смастерил этот камин, не столько по необходимости, сколько ради того, чтобы каждый вечер смотреть на веселое мерцание горящих поленьев. Над камином висел старинный мушкет; на полке рядом, стояли мраморные старинные часы, латунные канделябры и светящийся обломок лунного кристалла. Стол из красного дерева представлял собой настоящий анахронизм среди предметов, способствующих отдыху и расслаблению. На стенах висело несколько анимационных пленок, пара репродукций — пейзаж Констебля, эскизы Рембрандта и несколько гравюр. В комнате находился дорогостоящий музыкальный центр с огромным количеством проводов. На книжных полках хранилось множество микропринтных роликов, но имелись также солидные тома старого образца, тщательно обернутые. Нэйсмит невольно улыбнулся, когда его взгляд наткнулся на зачитанный до дыр томик Шекспира.

Чету Доннеров нельзя было отнести к категории людей, живущих в прошлом, но они все-таки имели свои корни и дорожили ими. Нэйсмит вздохнул, вспомнив свою антропологию. Западное общество основывалось на семье как экономической и социальной единице; но первая составляющая ушла вместе с развитием технологий, а вторая постепенно утратила свое значение в ходе войны и послевоенных переворотов. Современная жизнь стала безликой. Браки — постоянные браки — заключались тогда, когда обе стороны уже уставали от поисков, и представляли собой в лучшем случае контракт, развязывающий руки обоим супругам; ясли, школа, система развлечений сделали детей почти неощутимой частью домашнего быта. Все это не могло не отразиться на самом человеке. Из творения природы, обладающего способностью к сильным и глубоким эмоциям, из личности, которая приобрела комплексный характер благодаря взаимодействию со своим окружением и собственному «я», западный человек превращался в нечто, напоминавшее старых аборигенов Самоа; ненавязчивая, но крепкая и тесная дружба и романтическая любовь уходили в прошлое. Нельзя было сказать однозначно, хорошо это или плохо, но Нэйсмит спрашивал себя, куда придет общество при таком положении дел.

Но разве можно что-либо изменить? Возврата к прошлому уже быть не может; нельзя поддерживать жизнь нынешнего поколения средневековыми технологиями, даже если оно делает такие попытки. Но это подразумевает принятие философского базиса науки, замену удобного архаичного «космоса» запутанной сетью безличных отношений; значит, нужно вычеркнуть из памяти древнюю мольбу человека, воздевшего руки к небу. Зачем? Если вы хотите контролировать прирост населения и бороться с болезнями (первое, кстати, стало насущной необходимостью), то используете химические контрацептивы и антибиотики, и приучаете людей постоянно иметь их при себе. Но тогда традиционные отношения различных полов приобретают иной смысл. Современная технология не нужна крестьянину, пашущему землю, или ортодоксальному интеллектуалу; значит, приходится иметь дело с огромным классом людей, непригодных ни для чего другого, и что с этим поделать? Что нужно огромной, невероятно сложной машине цивилизации, — это тренированный человек, которого обучили до предела его возможностей. Но тогда образование должно начинаться в раннем возрасте и оставаться безжалостно избирательным, будучи при этом свободно доступным до тех пор, пока человек в состоянии сдавать экзамены. Значит, Первые, то есть высший класс, получающие степень доктора в двадцать лет или даже раньше, будут смотреть свысока на Вторых, а те в свою очередь, начнут вымещать свою злость на Третьих — результатом будет интеллектуальный снобизм, социальная напряженность, но как этого избежать?

И вместе с тем в этом мире существовали фантастические анахронизмы, потому что он рос и создавался слишком быстро и слишком неравномерно. Индийские крестьяне ковырялись на своих крошечных полях и жили в грязных лачугах, в то время как у каждого большого китайского коллектива имелась собственная силовая установка. Вокруг Кратера Манхэттена в трущобах скрывались убийцы, а простой техник мог купить дом вместе с мебелью за свой шестимесячный гонорар. В океане создавались плавучие колонии, на Марсе, Луне и Венере вырастали города, в то время, как жители Конго барабанным боем вызывали дождевые облака. Примирение — но КАК его достичь?

Большинство людей воспринимали действительность поверхностно. Они видели, что великие перевороты, мировые войны, Годы Голода и Безумия, экономические спады сопровождались разрушением традиционных социальных устоев, и думали, что первое являлось причиной второго. «Дайте нам шанс, и мы вернем обратно славные прошлые деньки». Им было невдомек, что прошлые деньки сеяли смерть среди них, что изменившаяся технология вызвала перемены в самой человеческой природе, и это повлияло на их жизнь гораздо больше, чем любой эфемерный переходный период. Война, депрессия, волны маниакального своенравия, голодные, марширующие и обреченные люди — все это было не причиной, а следствием, вернее, симптомом. Мир менялся, и нельзя было вернуться домой.

Специалистам по психодинамике казалось, что они начинают понимать процесс, с помощью своей особой семантической структуры символов, теории игр, принципа наименьших усилий, правил коммуникаций — возможно, это соответствовало действительности. Говорить было еще слишком рано. Научный Синтез пока являлся скорее мечтой, чем реальным достижением, и чтобы эффект стал заметен, нужно было, как минимум, одно поколение граждан, обученных по этой системе. Тем временем гериатрия в комбинации с необходимым контролем рождаемости продолжала сжимать население с неизбежной интеллектуальной жесткостью бегущих лет, как раз в тот момент, когда потребность в оригинальном мышлении была большей, чем когда-либо за всю историю человечества. Власть хаоса казалась всеобъемлющей, а тех, кто видел правду и боролся за нее, было слишком мало. Чувствуете ли вы абсолютную уверенность в своей правоте? Можете ли оправдать эту битву?

— Папа!