Пол Андерсон - Психотехническая лига

• Название: Психотехническая лига
• Автор: Пол Андерсон
• Издательство: Сигма-пресс, Амбер, Лтд
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1996
• ISBN: 5-85949-082-8

Новый том Собрания сочинений Пола Андерсона составили произведения, принадлежащие к циклу о психотехнической лиге, в которых описываются приключения землян, занятых ранним освоением планет Солнечной системы.

Среди включенных в том повестей и рассказов выделяется классическая новелла «Большой дождь», посвященная колонизации Венеры и превращению ее во «вторую Землю».

---

— Но какого конкретно типа люди нужны? — холодно спросила Елена. — Кто принимает решение об этом? Вы! Вы — точно такие же, как и все остальные реформисты, включая Мида, — поборники изменений всей человеческой расы согласно собственным идеалам, нравятся ли это людям или нет.

— О, им это понравится, — улыбнулся он. — Это ведь часть процесса.

— Эта тирания хуже, чем с кнутами и колючей проволокой, — резко произнесла Елена.

— Однако вы не испытали ни то, ни другое.

— Вы должны знать, что это такое, — обвиняюще сказала она. — У вас есть данные и уравнения, чтобы быть… инженерами-социологами.

— В теории, — заметил он. — На практике же это не так все просто. Социальные силы так велики, что… в общем, нас могут превзойти прежде, чем мы что-либо закончим. И еще есть множество вещей, в которых мы еще так и не разобрались. Это все займет десятилетия, может даже, столетия, — полностью завершить создание теории динамики человека. Мы лишь на шаг опережаем политиков, правящих массами при помощи давления, но еще не достигли той точки, когда можно использовать правила скольжения. Нам придется еще нащупывать свой путь.

— Тем не менее, — сказала она, — вы заложили начало знания, которое ведет к истинной структуре общества и процессу ее создания. Получив это знание, человек сможет вовремя построить со временем собственный мировой порядок так, как он того хочет, стабильную культуру, которой будут неведомы ужасы угнетения или упадка. Но вы скрываете даже само то, что у вас есть подобного рода информация. Вы втайне от всех используете ее.

— Потому что вынуждены, — произнес Далгетти. — Если бы стало общеизвестно, что мы тут и там оказываем давление и даем советы, ведущие к желанному нам пути, то все бы разлетелось на куски. Люди не любят, когда их подталкивают к чему-либо.

— И вы все равно делаете это! — Одна рука женщины опустилась к кобуре. — Вы, клика, состоящая, возможно, из ста человек…

— Больше. Вы были бы удивлены, если бы узнали, сколько нас.

— Вы решили, что вы — всемогущие арбитры. Ваша высшая мудрость приведет бедное слепое человечество на дорогу в рай. Я же говорю, что это дорога в ад! В последнем столетии у нас были диктатуры элиты и диктатуры пролетариата. Сейчас же, похоже, зарождается диктатура интеллектуалов. Мне ни одна из них не по душе!

— Послушайте, Елена. — Далгетти прилег на один локоть и посмотрел ей в лицо. — Все не так просто. Хорошо, у нас есть некие особенные знания. Впервые осознав, чего же мы достигли в своих исследованиях, мы были поставлены перед дилеммой: опубликовать ли публично свои результаты или только некоторые, выборочно, наименее важные находки. Неужели вы не видите: что бы мы ни делали, решать предстояло нам, нескольким людям? Даже уничтожение всех наших сведений — это уже какое-то решение.

Его голос стал более твердым:

— Итак, мы сделали то, что, как я считаю, было правильным выбором. История с такой же убедительностью, как и наши вычисления, показывает, что свобода — это не «естественное» состояние человека. В лучшем случае это состояние метаболизма, всегда слишком предрасположенное обратиться в тиранию. Тирания может быть введена извне при помощи лучше организованных армий завоевателей или возникнуть изнутри — волею самого народа, отдавшего свои гражданские права уважаемому всеми человеку, могущественному лидеру, основывавшему государство абсолютной власти.

— Какую пользу хочет Бертран Мид извлечь из наших находок, если бы ему стало известно о них? Положить конец свободе, воздействуя на людей, пока они сами не захотят этого. И весь ужас и проклятье здесь в том, что осуществить цель Мида гораздо легче, чем нашу.

Итак, предположим, мы бы открыли людям наши знания. Предположим, мы дали бы образование любому, кто захотел бы этого, научили пользоваться нашей техникой. Неужели вы не понимаете, к чему бы это привело? Неужели вы не видите ту борьбу, что идет за контроль над человеческим сознанием? Она могла начаться самым невинным образом, вроде планов какого-нибудь бизнесмена провести более эффективную рекламную кампанию.

А кончилась бы она сумятицей пропаганды, контрпропаганды, социальными и экономическими манипуляциями, коррупцией, соревнованием между ведущими служащими… и так далее, что в итоге вылилось бы в насилие.

Все когда-либо записанные психодинамические тензоры не остановят пулемет. Насилие, овладевшее обществом, бросает его в хаос, к вынужденному миру… и миротворцы, возможно, обладающие самой лучшей волей в мире, прибегнут к технике Института, чтобы восстановить порядок. И тогда один шаг ведет к другому, власть становится все более и более централизованной, и очень скоро перед вами снова будет тоталитарное государство. Только в этом случае его уже никогда нельзя будет разрушить!

Елена Казимир прикусила губу. Легкий ветерок скользнул по каменной стене и растрепал ее яркие волосы. После долгой паузы она сказала:

— Возможно, вы правы. Но у сегодняшней Америки в целом хорошее правительство. Вы могли бы дать им знать.

— Слишком рискованно. Рано или поздно кто-нибудь, скорее всего, из идеалистических побуждений, сделал бы все достоянием гласности. Поэтому мы держим в секрете даже сам тот факт, что существуют наши наиболее важные уравнения — и именно по этой причине мы не просили помощи, когда детективы Мида узнали о наших исследованиях.

— Откуда вы знаете, что ваш драгоценный Институт не станет такой же олигархией, как вы только что описали?

— Я не знаю, — честно ответил он, — но это невероятно. Видите ли, рекруты, которые неизбежно узнают обо всем, что мы знаем, проходят тщательную обработку и обращаются в вашу сегодняшнюю веру! И мы узнали достаточно много о психологии отдельной личности, чтобы осуществлять подобную обработку! И они продолжат это со следующим поколением, и так далее.

Тем временем мы надеемся, социальная структура и психологический климат будут так модифицированы, что со временем кому-либо станет очень трудно, если не невозможно, установить абсолютный контроль любыми путями: как я уже говорил, даже полностью разработанная психодинамика не всемогущая. К примеру, обычная пропаганда совершенно неэффективна в отношении людей, умеющих критически мыслить.

Когда достаточное количество людей по всему миру будут обладать психическим здоровьем, мы сделаем эти знания всеобщими. А до тех пор мы вынуждены держать его под спудом и тихо-мирно наблюдать за тем, чтобы кто-нибудь другой независимо от нас не узнал об этих же вещах. Кстати, большая часть таких предосторожностей состоит просто в привлечении в наши ряды многообещающих исследователей.

— Мир слишком велик, — очень тихо сказала Елена. — Вы не можете предвидеть все, что может случиться. Слишком многое идет не так, как надо.

— Возможно. Мы должны идти на такой риск. — Его собственный взгляд был мрачен.

Некоторое время они посидели в молчании. Потом Елена сказала:

— Все это звучит очень мило. Но… кто вы такой, Далгетти?

— Симон, — поправил он.

— Кто вы такой? — повторила она. — Вы делаете такие вещи, которые, как я думала, человеку не под силу. Вы человек?

— Да. Так мне говорят. — Он улыбнулся.

— Да? Интересно! Как же стало возможным, чтобы вы…

Он поднял палец.

— Ага! Право неприкосновенности личности. — И он вмиг стал серьезен. — Вам уже слишком многое известно. Я должен быть уверен, что вы будете держать это в секрете всю свою жизнь.

— Поживем — увидим! — сказала Елена, не глядя на него.

7

Садящееся солнце превратило воды океана в пылающий костер, и остров вздымался над ними подобно сгустку ночи на фоне темнеющего неба. Далгетти размял затекшие мускулы и посмотрел на залив.

В протекшие часы ожидания между ним и женщиной было сказано немного слов. Иногда он со старательной небрежностью опытного аналитика ронял несколько вопросов и получал желаемую реакцию. Он узнал о ней немного больше — дитя задушенных умирающих городов и призрачной семейной жизни восьмидесятых годов двадцатого столетия, вынужденная заковать себя в твердый панцирь, всю жизнь чему-то обучавшаяся, стремившаяся найти подходящую для себя работу, а теперь в этой работе искавшую какой-то идеал, коим она могла бы заменить нежность, которую никогда не знала.

Он ощутил к ней чувство жалости, но сейчас почти ничем ей помочь не мог. На ее собственные вопросы он отвечал осторожно. Ему вдруг пришло в голову, что он в некотором смысле тоже, как и она, одинок. «Но, разумеется, я против этого не возражаю… или это не так?»

Главным образом, они пытались обговорить свои следующие шаги. На некоторое время, по крайней мере, у них была одна цель. Елена описала план дома и примыкающей к нему территории и указала камеру, в которой обычно содержался Тайхе. Но для разработки тактики они сделать могли немногое.