Джон Норман - Побратимы Гора

• Название: Побратимы Гора
• Автор: Джон Норман
• Жанр: Фэнтези

Продолжение Гореанского цикла в целом и приключений Тэрла Кэбота в Прериях Гора в частности.

---

Под платьем она была совершенно голой, и теперь стояла перед нами, прямая и очень красивая. Женщины, за исключением Редьки, смотрели на неё с восхищением и волнением, настолько она была прекрасна. Мужчины отводили глаза, напуганные и пристыженные.

— В исполнении права любого воина племени Кайила, над рабами в загонах Кайила, я сейчас забираю эту женщину, как свою личную рабыню, — ясно и громко провозгласил Кувигнака, и пристально посмотрел на неё. — Ты — теперь моя рабыня.

— Да, Господин, — ответила она, и быстро опустилась на колени и склонила перед ним голову. Я был рад видеть, как быстро она сделала это. Она уже поняла, что больше не была Ваниямпи, а находилась под властью мужчины.

— Ты будешь находиться в его пользование, — указал на меня Кувигнака.

— Слушаюсь, Господин, — счастливо сказала она.

Как рабу мне, конечно, не могло ничего принадлежать, даже ошейник, который я носил. С другой стороны у меня могли быть вещи в пользовании, в том числе и рабыня, которая в таком случае будет служить мне как моя собственная рабыня, во всех смыслах.

— Это конечно будет его личным делом, — добавил Кувигнака, — относительно того, захочет ли он принимать твоё служение.

— Примите моё служение, Господин, — попросила она, повернувшись ко мне. — Пожалуйста.

— Что, если я не приму её служение? — спросил я.

— Тогда мы оставим её здесь, а из Ваниямпи её уже изгнали, так что она просто умрёт, — объяснил Кувигнака.

— Пожалуйста, примите моё служение, Господин, — вздрогнув, запросила она.

Я посмотрел вниз, на стоящую на коленях у моих ног рабыню.

— Я давно узнала, ещё у лап кайилы краснокожего воина, что была рабыней. Я поняла это, ещё лучше, когда получила жалящий удар хлыста, от строгого мужчины, — быстро заговорила она, и я вспомнил тот удар, который я нанес ей когда-то, перед тем как начать допрос, касающийся подвергшихся нападению обоза и колонны. — Я изучила это, когда голая, в ярме, надетом на меня краснокожими, шла в загон. А главным образом я изучила это здесь, когда долгими часами думала об этом в полях и в бараках. У меня больше нет сомнений относительно того, кто я есть. Я — рабыня.

Острое возбуждение чувствовалось во всех присутствующих женщинах Ваниямпи, за исключением злобно пыхтевшей Редьки.

— Давно, когда Вы ещё были свободны, а я уже была приговорена к загону Ваниямпи, Вы отказались взять меня себе, и сделать вашей рабыней. Возможно, Вы не взяли меня тогда, рассматривая меня как простое препятствие. А с другой стороны, возможно, это развлекло Вас, поскольку та, кого Вы считали своим противником, в некотором роде соблазнительным врагом, была вынуждена отправиться в загон Ваниямпи. У Вас тогда было право и желание наказать меня. Я никогда не забуду ужасов своего пребывания в загоне. Вы можете сейчас, если это доставит вам удовольствие, забрать меня отсюда, как я молю вас. Теперь, когда Вы сами попали в рабство, и являетесь не больше, чем мной. Возможно, раб может счесть целесообразным, принять просьбу другой рабыни, вместо того, чтобы отклонить её мольбу так беспричинно, так беззаботно, и так безжалостно, как мог бы сделать это свободный мужчина. Кроме того, Вы являясь рабом, возможно, были отлучены от пользования женщинами, или лишены их нежности, или как не будучи свободным, Вам не разрешали использовать их, с той же свободной жёсткостью как это делает свободный мужчина, или не так часто, как Вы могли бы желать. Если это так, то теперь я могла бы иметь несколько больший интерес для вас, чем прежде. Наконец я больше не буду вам препятствием, поскольку я больше не свободная женщина. Больше я не неудобство или беспокойство, за мной больше не надо присматривать. Теперь я — только собственность, которая просит позволить ей любить вас и служить вам.

— Ты кажешься совсем другой женщиной, чем была прежде, — признал я.

— Теперь я понимаю, что я — рабыня, Господин.

— Если я приму твоё служение, Ты должна понимать, что я сделаю это безоговорочно, — предупредил я.

— Сильный мужчина никогда не принимает женщину на любых других условиях, — согласилась она. — У меня нет другого пути.

— Ты понимаешь, что это такое быть полной рабыней мужчины?

— Да, Господин.

— Говори, — велел я.

— Рабыня полностью подвластна владельцу всеми способами, и всех смыслах. Она — его, чтобы делать только то, что ему нравится. Она зависит от него во всём вплоть до еды и самого маленького клочка одежды, если он её позволен. Она полностью является объектом наказаний, унижений и его плети. Она принадлежит, как сандалия или седло. Она может быть убита даже по прихоти, если её рабовладелец того пожелает, — торжественно продекламировала она.

— Приемлемы ли для тебя эти и другие подобные условия? — спросил я.

— Да, Господин, — ответила она, склонив голову.

— Я принимаю твоё служение

— Спасибо, Господин! — крикнула она, хватая меня за ноги и целуя их.

Я почувствовал её слезы даже через тунику.

— Встать, — скомандовал я, и она радостно вскочила на ноги. — Ты думаешь, что твоя жизнь рядом со мной будет легка, рабыня?

— Нет, Господин, — ответила она, со счастливой улыбкой.

Я подошёл к волокуше, на которой лежал Хси, различные вещи и инструмент, и отрезал кусок от мотка узкой, сыромятной верёвки.

— Он собирается надеть ей ошейник! — сказала одна из женщин Ваниямпи, взволнованно, и со страхом в голосе.

— Да, — сказала другая, затаив дыхание.

— Убирайтесь! — взвизгнула Редька своим женщинам и мужчинам. Но женщины не сдвинулись с места. Мужчины, опустив глаза, но украдкой бросая взгляды на происходящее, также не горели желанием уехать.

Я взял узкую верёвку, и закрепил её на шее девушки, обмотав три раза, и завязав узлом на горле. Потом поводил пальцем под петлями, удостоверяясь, что они не ерзали, но в тоже время были удобны, и нисколько не стесняли дыхание. Задача ошейника состоит в том, что он должен отметить женщину как рабыню, а также во многих случаях, посредством таких вещей как особый вид узла, ярлык, гравировка на металле самого ошейника, или на пластине, прикреплённой к нему, чтобы идентифицировать владельца, а не в том, чтобы вызвать её дискомфорт. Большую часть времени она не будет даже чувствовать, что носит его. Конечно, ей всегда можно напомнить об этом. А если она почувствует сомнение, она может всегда потрогать его. Этот символ её статуса всегда находится на ней. Я оставил два свободных конца плетеной сделанной из сыромятной кожи верёвки, приблизительно семи — восьми дюймов длиной, свисать вниз. Они могли послужить в качестве удобной, короткой привязи, чтобы тащить её за них, если я пожелаю.

Я осмотрел на заключенную в ошейник женщину. На шее три петли, узел спереди, концы верёвки свисают вниз между её грудей. Этот способ наложения ошейника, весьма известен на Горе в целом, особенно часто он применяется после взятия города, когда металлические ошейники оказываются в дефиците, или в сельских районах, но необычен в Прериях, где кожаный, расшитый бисером и завязанный на узел ошейник почти единственно применяем. Соответственно, я не думал, что могут возникнуть большие сомнения относительно того, кем является тот, кому принадлежало её служение.

Я подумал, что она станет прекрасной рабыней.

— Она в ошейнике! — затаив дыхание сказала одна из женщин.

— Да! — поддержала её другая.

— Убирайтесь! — прошипела Редька.

Я отметил, что даже мужчины за одним исключением, пусть и украдкой, но косились на заключение красивой женщины в ошейник. Также, я не мог не заметить, что им было жаль, что у них не было такой женщины в ошейнике. И мне даже стало интересно, а не мог ли вид её порабощения пробудить их мужественность. Исключением был Тыква. Он решительно подавил свой взгляд. Он вспотел, сжал кулаки. Я видел, что он, принятым у Ваниямпи способом, повернет свою мужественность против себя, используя её, чтобы унизить себя, чтобы заставить себя страдать, отрицая свою сущность, независимость и господство.

— Займи место моего друга, в постромке волокуши, рабыня, — приказал я.

— Слушаюсь, Господин.

Кувигнака освободился от широкого, плечевого ремня, за который он тащил волокушу и помог девушке приспособить его на тело. Теперь она стояла перед волокушей, очень прямая и красивая, с ремнем поперёк её тела. Мужчины и женщины, за исключением Тыквы и Редьки, взволнованно со страхом и завистью смотрели на неё. Эта женщина стала рабыней, теперь она будет служить любыми способами, которые для неё выберет владелец, даже в качестве тяглового животного.

— Убирайтесь! — в который раз повторила Редька.

Но мужчины и женщины не двигались.

— Тыква, — окликнула Редька. — Тыква!

Я видел, что она обратилась к нему, признавая в нём природного лидера.