Владислав Выставной - Кремль 2222. Ярославское шоссе

• Название: Кремль 2222. Ярославское шоссе
• Автор: Владислав Выставной
• Жанр: Боевая фантастика
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-17-088592-3

С Зигфридом, последним воином народа вестов, пытается расправиться наемный убийца. Нити расследования ведут далеко за кремлевские стены. Более того – они ведут в прошлое.

Забытое чувство мести толкает воина в дальний поход.

Вслед отправляется его лучший друг – Книжник.

Друзья не знают, какая угроза нависла над ними, какие темные силы стремятся дотянуться до последней цитадели цивилизации – Кремля.

Путь далек, и не дано знать, удастся ли дойти до конца.

Но ты не раскроешь тайну смертельного врага, пока не заглянешь в его глаза.

---

Это было похоже на апокалипсис – по крайней мере, так казалось из тесной норы их убежища. Пространство наполнилось грохотом и ревом, земля под ногами сотрясалась, вздрагивала от ударов, все заволокло удушливой пылью. Еще через секунду пыль ударила в лицо, словно ее швыряли пригоршнями. Книжник закашлялся, пришлось прятать лицо за тканью куртки, Зигфрид просто прикрыл лицо ладонью.

Катастрофа продолжалась всего несколько секунд, но им показалось, что прошли часы. Все оборвалось единственным ударом – глухим, мощным, после которого сразу же пришла тишина.

И тьма. Полная, абсолютная тьма.

– Я что, уже умер? – зачем-то проговорил Книжник.

Наверное, чтобы просто услышать свой голос. Голос прозвучал глухо. Как в гробу. Он пошевелился и с ужасом понял, что ногу придавило что-то тяжелое. Неужто бетонная плита?!

– В таком случае, я тоже умер, и у тебя хорошая компания, – прозвучало рядом.

Тут же это «тяжелое» само собой сползло с ноги, оказавшись Зигфридом.

Книжник высвободил ногу, нервно хмыкнул:

– Ну, мы по крайней мере, живы, а это уже полдела. Осталась малость – выбраться отсюда.

– Не говори – сущая безделица.

Чиркнуло кресало, и трепещущий огонек лучины осветил тесное пространство – крохотный пузырек воздуха в мешанине железобетонного месива.

– Влипли… – озираясь, пробормотал Книжник, ощупывая треснувшую бетонную балку прямо перед собой. – Как выбираться будем?

Зигфрид не ответил. Он навалился на мощный железный профиль, поддерживавший боковую плиту. Тут же заскрежетало, что-то оглушительно лопнуло, и плита просела еще сильнее.

– На соплях все держится, – оглядывая свод из-под полуприкрытых век, сообщил Зигфрид. – Даже если я мечом попытаюсь путь проложить – все это рухнет нам на голову.

Теперь промолчал Книжник. Вспомнился вдруг тот человек на вершине эстакады. Или ему только показалось?

– Ты видел его? – тихонько спросил он.

– Кого?

– Незнакомца. Мне показалось, он наблюдал за катастрофой.

Зигфрид стремительно поглядел на него, в глазах сверкнуло отражение огонька лучины. Сказал:

– Вот как? Значит, мне не почудилось.

– И что это означает?

– Что нас все-таки заманили в ловушку, – Зигфрид сплюнул. – Надеюсь, они думают, что мы погибли.

– Почему?

– Потому что выбраться живыми нам не дадут. Не для того затевался весь этот спектакль с масштабными декорациями. А может… – воин запнулся, странно поглядел на друга. – Может, они и сейчас продолжают наблюдать за нами.

Книжник ощутил мерзкую волну страха, поднимавшуюся откуда-то от желудка. Паранойя возвращалась – и сейчас от нее уже некуда было ни спрятаться, ни скрыться.

– Что будем делать? – сдавленно проговорил Книжник.

– Главное – не паниковать, – вест зевнул. – Раз уж у нас появилось свободное время – нужно его использовать, чтобы отдохнуть и подумать. На свежую голову ведь лучше думается, верно?

Книжник тупо наблюдал, с какой основательностью Зигфрид устраивался у покосившейся опоры, с каким удовольствием потянулся и улегся, сунув под голову вещмешок, положив руку под голову и с прищуром уставившись вверх, словно там было летнее звездное небо, а не треснувшая бетонная плита, готовая в любую минуту превратить тебя в кровавое месиво. Не прошло и минуты, как воин заснул здоровым и крепким сном.

Семинаристу оставалось лишь завидовать: у него не такие крепкие нервы. Чтобы успокоиться, он поднял уголек от сгоревшей лучины и принялся бездумно выводить на бетонной плите какие-то рисунки. Глянул на собственные художества – и содрогнулся.

Сам того не желая, он изобразил мост и человека на нем. А вместо себя и Зигфрида – какие-то невнятные холмики с крестами. Что это такое, черт возьми? Могилы? Уж не кличет ли он сам на себя беду? А что это за огромный глаз, повисший надо всем? Символ неведомого нечто, что продолжает следить за ними, даже заживо погребенными в бетонном крошеве?

Книжник помотал головой. Проклятая паранойя – чем больше от нее бежишь, тем крепче она тебя хватает. И уже каким-то изощренным мазохистским удовольствием становится это рисование на стене, извлекающее наружу потаенные страхи. Он знал за собой эту слабость – царапать на бересте всякую чушь – это его успокаивало. Был бы он, скажем, прирожденным воином – таких проблем бы не было. Потому что разум ратника прост и ясен. А тот, кто строит из себя интеллектуала, всегда будет уязвим перед слабостями и страхами. Потому что природу не обманешь: коли она что-то дает тебе – то непременно что-то заберет взамен.

Вскоре он ощутил, что и рисунки не отвлекают от навязчивых мыслей – о том, что они, по сути, в западне, выбраться из которой практически невозможно. При мысли об этом сбивалось дыхание. Глупо было бы задохнуться не от недостатка кислорода, а от собственного страха.

Книжник сжал зубы. Что он переживает, как баба? Попадали люди и в более серьезные ситуации, когда действительно не было никакого выхода, но нужно было продолжать выполнять поставленную задачу – потому что так велит твой долг.

Рука сама нашарила в кармане потрепанную записную книжку в задубевшем переплете, «украшенном» дырой от пули. Пальцы погладили обложку. Вот человек был: знал, что гибель неизбежна, но продолжал до последнего тщательно записывать то, что считал важным.

Его вдруг пробрала дрожь от странной мысли: ведь погибший майор адресовал написанное не кому-нибудь, а ему, лично ему – единственному, кто отыскал эти записи! И, стало быть, не прервалась цепочка, связывающая воедино поколения защитников родной земли. И вот он сам, как тот погибший майор, загнан в угол, и единственное, что может сделать – передать эту цепочку следующему – тому, кто найдет этот блокнот!

Эта мысль придала Книжнику сил. Он пролистал дневник почти до конца. Записи обрывались темно-бурым пятном на странице. Следующая была чистая – если не считать отпечатка того же кровавого пятна.

У него не было ни карандаша, ни ручки – бумаги в Кремле не производят, а на бересте пишут острыми стилосами. Так что пришлось заново изобретать перо. Не особо выдумывая, он соскреб сажу со сгоревшей лучины, густо плюнул и замесил некое подобие чернил. В эту жижу и обмакнул стилос.

«Тому, кто найдет эти записи…»

Выводить буквы на бумаге железным острием было не просто. Он достал нож, разделил лучину на щепы, заострил одну из них и сделал тонкий надрез-каналец – как у древних гусиных перьев. Дело пошло лучше.

«Мы шли в направлении Софрино. Наверно, оттуда нам угрожает неизвестный враг. Мы очень хотели добраться туда, выяснить, какую угрозу он несет. Не вышло… – подумал немного и продолжил: – Если вы читаете это – значит, мы уже мертвы. Если вам не безразлична судьба человечества – сохраните этот дневник. Ведь в нем – частица нашей общей памяти.

Если вы нашли мои записи – передайте их в Кремль, князю, от советника по прозвищу Книжник. Или в Форт у кремлевских стен, девушке по имени Хельга. Я прошу прощения у тебя, Хельга, за то, что, уходя, не попрощался. Но ты поймешь меня…»

Он перестал писать, поняв вдруг, что изводит бумагу на какие-то сентиментальные глупости. Тот, кто вел этот дневник до него, писал только конкретные факты – именно поэтому его записи настолько ценны. Надо брать пример с погибшего майора.

Прикусив губу, Книжник вывел:

«Нас завалило – обрушился мост. Есть подозрение, что это чей-то злой умысел. А значит, Зигфрид прав: за нами следят. Если удастся выбраться – продолжим путь в направлении Софрино…»

Книжник перелистал несколько страниц назад – хотелось еще раз перечитать то место, где майор писал про этот населенный пункт. Но насторожился: почудился какой-то новый звук. Первой мыслью было: сдвинулись плиты над головой, и сейчас все рухнет, добив их окончательно.

Нет, на скрежет бетона непохоже. Похоже на то, что кто-то роет землю. Неужто неизвестный решил убедиться, что они мертвы? Или хочет добить их? Книжник с беспокойством прислушивался: звук явно приближался. Стало не по себе.

– Зиг! – сдавленным голосом позвал он. – Ты слышишь?

Вест не шелохнулся. Парень бросился к нему, принялся трясти товарища, бормоча:

– Просыпайся! Да просыпайся ты!!!

Без толку. Трудно было представить, что могучий и ловкий воин способен спать настолько крепко. Всегда казалось, что сон Зигфрида – необычайно чуток, что в момент угрозы друг проснется мгновенно и схватит меч, даже не успев открыть глаза. Так было всегда – но только не сейчас. Это роющее нечто было уже совсем близко – а Зигфрид сладко посапывал, словно у себя дома, в Форте. Черт возьми, уютно ему под этими завалами, что ли?!

Книжник отпрянул к нагромождению бетона, судорожно поднял арбалет. Щелкнул рычажком самовзвода – и электропривод с тихим гудением взвел тетиву. Щелкнул, выскочив из магазина, короткий острый болт. Оставалось прицелиться туда, откуда должен был показаться враг, – и, сжав зубы, ждать неизбежного.