Людмила Бояджиева - Идея фикс

• Название: Идея фикс
• Автор: Людмила Бояджиева
• Издательство: Изд-во ЭКСМО-Пресс
• Жанр: Детектив
• Год: 2001
• ISBN: 5-04-006835-2

Сид недоверчиво смотрел на Арчи. Вся эта крымская история, рассказанная стариком, как-то не внушала доверия. Идея разыскать клад выглядела иллюзорно и фантастически. И все же поехать в Россию было соблазнительно… Более четверти века назад фортуна свела в международном молодежном лагере американца Арчи с «королевой» красоты болгаркой Снежиной и ее фотографом, арабским студентом-миллионером, москвичкой Ларой и местной певицей Анжелой. Было все: интриги, пиршества, секс и даже… убийство. Судьбы их переплелись в тугой узел. Прошли годы… И теперь Сиду Кларку с подачи Арчи предстояло встретиться с Анжелой, которой меньше всего повезло в этой жизни. Вскоре после этой встречи произошли события, которые никто и никогда не смог бы предсказать…

---

— Ничего, когда мы встретимся где-нибудь на приеме, я отверну краешек, ну, самый краешек этой штуковины, и ты узнаешь меня… Если, конечно, не забудешь…

Сид подавился словами «я тебя никогда не забуду», — запершило в горле, он промолчал, старательно и долго откашливаясь…

«Идиот! Она же ждала, что ты скажешь именно это и поцелуешь ее!» — с запозданием осмыслив ситуацию, Сид саданул кулаком по столу так, что подпрыгнула тарелка с остатками пиццы. Лицо Софи с опущенными веками и чуть приоткрытыми губами было близко, совсем близко… Подрагивали длинные смоляные ресницы, а под розовой больничной пижамой часто вздымалась грудь…

Охваченный жаром, он схватил зонтик и, не раскрывая его, выскочил под дождь.

— Мистер, вы забыли это! — Лысый буфетчик в длинном фартуке выскочил следом, протягивая забытую Сидом куртку. Седая дама с интересом наблюдала за происходящим сквозь рябое от капель стекло.

— Где же твой клад, Арчи? — вопросил Сид пустую улочку. И зашагал к пасмурно темнеющему, взъерошенному ветром озеру…

Глава 16

В юности он думал, что является «жаворонком», а к пятидесяти оказался самой что ни на есть зловредной «совой». Завалиться спать под утро — нормальное дело, а уж завтрак в таком случае переносится на время, когда европейцы готовят ужин. Те самые, которые после семи вечера — ни-ни! Ничего в рот не возьмут и принимаются за обстоятельную чистку зубов. Итальянцы в этом смысле народ безалаберный, особенно в местах обитания так называемой творческой интеллигенции. Пламен Бончев приобрел неплохой дом в богемном районе миланского пригорода шестнадцать лет назад, в восемьдесят втором. Это был пик его карьеры. Он получил подряд несколько престижных премий и стал появляться повсюду не иначе как с эпитетом «признанный мастер фотопортрета».

Популярность — дело хитрое. К одному она приходит, к другому — нет. Пламен, не лукавя, мог бы назвать пяток имен коллег, которых он считал ничуть не ниже классом и даже кое в чем его переплюнувших. Но они оставались мастерами для знатоков, а Пламен Бончев — превратился в кумира широкой общественности. После того как в 1978 году гонимый властями «диссидент» эмигрировал из страны и тут же заключил контракт с крупным американским рекламным агентством, удача так и повалила к нему. На смену красивеньким мордашкам в моду вошли неординарные типажи. Пламен, обладавший нюхом на индивидуальность, откопал среди начинающих моделек пару никому не приглянувшихся и в короткий срок сделал их суперзвездами. А это означало известность, «фирменный знак» и, конечно, деньги.

Девушки любили работать с Бончевым, а технический персонал — совсем наоборот. Обаятельный, искрящийся юмором на съемочной площадке, он превращался в требовательного зануду, когда дело касалось четкого выполнения необходимых ему условий. Пленки перепроявлялись по пять раз, а из печати он принимал снимки, в лучшем случае, на третий. Парни из лаборатории так сразу и говорили: «Два первых ты уже крутанул. Это последний».

Нью-Йорк — город для тех, кто охотится за славой. Немощным, хворым и слабосильным здесь делать нечего. Клара оказалась именно такой. Томную, хрупкую блондинку славянского происхождения Пламен выделил из богатой череды пассий по вполне понятным причинам: она здорово напоминала ему Решетову, и даже имя ее звучало так же, если проглотить заглавное «К».

Он сделал потрясающий альбом Клары, подборка ее снимков появилась в лучших журналах. Девушке, проживавшей в убогой бедности, предложили выгодные контракты. Она смотрела на Пламена преданными, влюбленными глазами, а он не предлагал ей близости, хотя, как говорили, лично перепробовал почти всех своих моделей. Но почему, почему? Пламен боялся разрушить иллюзию.

Он издали наблюдал за развитием карьеры Клары и как-то узнал, что бедняжка «сошла с дистанции». У нее оказалось больное сердце, врожденный порок, осложнившийся серьезной физической нагрузкой. «Вот, значит, что в ней так манит и мучает. Вот она, загадка — печаль прощания», — Пламен перелистал альбом с ее фотографиями. Везде, в самых соблазнительных и жизнеутверждающих кадрах, он подсознательно подчеркнул ощущение обреченности, исходящее от девушки.

Пригласив бедняжку поужинать в хороший ресторан, Пламен убедился, что перед ним — жизнерадостное, полное желаний и планов существо. Никаких сумеречных настроений, жалоб, нытья. Озадаченный, он привез ее к себе. Клара оказалась хорошей любовницей, несколько целомудренной и старомодной для представительниц ее профессии, но чуткой и ласковой. И это снова напомнило ему Лару. Их роман с самого начала не был похож на быстротечный флирт. Отношения серьезные, основательные, как у провинциальных бюргеров. Пламен чувствовал себя нежным женихом, забрасывал свою избранницу цветами и подарками. Он даже не предполагал, что способен на такое вдохновенное чувство. Когда он предложил Кларе стать его женой, девушка наотрез отказалась.

— Я должна рассказать тебе что-то серьезное… — погрустнела она. — У меня слабое сердце.

— Глупости! Сейчас медики справляются с этими проблемами запросто. Ты молода, полна сил. Начнем с самого лучшего специалиста, о’кей?

Пламен отвез ее к знаменитому профессору-кардиологу. Тот посоветовал операцию.

— Сейчас мы успешно справляемся с этим диагнозом. Но, учтите: она должна будет жить в крайне щадящем режиме. Никаких серьезных нагрузок, стрессов. И, разумеется, Нью-Йорк — неподходящий город.

Кларе сделали операцию. Через месяц она танцевала на собственной свадьбе в белом платье от Лагерфельда. Коллеги жениха щелкали камерами. Потом супруги сделали несколько свадебных альбомов — для детей и внуков.

Чудесная пара, восхитительные перспективы: мастер и его муза соединились в семейном союзе. Пламен воспользовался привлекательным предложением со стороны итальянцев, чтобы покинуть Америку. Вначале молодые поселились в Милане, где у Бончева появилась собственная студия. Потом купили дом в зеленом пригороде.

Вероятно, это были лучшие годы его жизни. Дом, жена, студия, идущая в гору карьера. А главное — эйфорическое кипение радости в крови. Здорово, но немного страшно. На вершине радость и страх всегда вместе, поскольку со всех сторон ты окружен пропастью. Падать или спускаться осторожно — не столь уж важно. Важно блаженное ощущение высоты и неустойчивости одновременно. И какой же там дует ветрина!

Счастье редко бывает совершенным. Клара полагала, что для полноты жизни в семье не хватает ребенка. Она знала, что Пламен не равнодушен к малышам, и это еще больше подстегивало ее желание подарить мужу радость отцовства. Врачи не советовали Кларе рожать. Пламен был согласен на усыновление.

— Нет! Я сделаю все, как надо. — Сев на колени мужа, Клара обняла его за шею. Длинные льняные волосы окутали его, обдавая ароматом персика. Они словно оказались в сумрачном шатре. Закрыв глаза, Пламен потянулся губами к ее шее и зашептал:

— Лара… Лара…

— Ты же понял — я страшно везучая. — Она слабела, прижимаясь к Пламену. — У меня все-все получится!

Позже, вспоминая это мгновение, Пламен тысячу раз задавал себе вопрос, почему он пренебрег подсказкой свыше? Воспоминания нахлынули мощной волной. Он был с другой, некогда страстно любимой женщиной. Последнюю фразу Клары заглушил грохот и звон стекла — ветер распахнул раму.

— Ну вот, праздничный салют! — Она легко вскочила с его колен и бросилась к окну. — Извини, никак не привыкну к сквознякам в этом доме. Жаль, моя любимая ваза. — На ладони Клары лежал золотистый осколок. — Твой подарок, тогда, в Ассизи…

— Ты не поставила раму на предохранитель. Или я. Пустяки, — помрачнел Пламен. Ему показалось, что к ним подкрадывается беда.

Впрочем, подобные предчувствия часто посещают счастливых людей, а Бончев не отличался склонностью к суеверию. В том, что Клара умерла на пятом месяце беременности, был виноват случай: ее легонько толкнул велосипедист на узкой тенистой улочке недалеко от дома. Клара вышла в киоск, торговавший горячими пончиками. В восемь утра! Ей безумно захотелось пончиков. Пламен, естественно, сладко спал.

К нему прибежала испуганная соседка — к пострадавшей пришлось вызвать «Скорую». Клара споткнулась о парапет, неловко упала, вероятно, испугавшись велосипедного звонка. Через три дня она скончалась в больнице от острого сердечного приступа.

Больше Пламен не женился. Киоск, торгующий пончиками, обходил стороной — его мутило от поджаренного в масле теста. После того как Клару увезла «Скорая», кто-то из соседней отнес ее сумку домой к Бончевым. Пончики так и лежали на кухонном столе несколько дней, пока их не убрала прислуга, вызванная для устройства поминок.

Но привязанность к дому, названному Кларой «Маргаритка» в честь газона, покрывающегося с мая мелкими бело-розовыми цветами, осталась. Просто теперь в нем жил другой человек — странноватый, несколько неряшливый вдовец, то не выходивший за ворота по нескольку дней, то устраивавший шумные, многолюдные пирушки.