Александр Солженицын - Двести лет вместе (Часть 1 - В дореволюционной России)

• Название: Двести лет вместе (Часть 1 - В дореволюционной России)
• Автор: Александр Солженицын
• Жанр: Русская классическая проза

---

Дореволюционная Еврейская энциклопедия пишет: указом 1791 "было положено начало черты оседлости, хотя и не преднамеренно. При условиях тогдашнего общественно-государственного строя вообще и еврейской жизни в частности, правительство не могло иметь в виду создать для евреев особое стеснительное положение, ввести для них исключительные законы, в смысле ограничения права жительства. По обстоятельствам того времени, этот указ не заключал в себе ничего такого, что ставило бы евреев в этом отношении в менее благоприятное положение сравнительно с христианами... указ 1791 года не внёс какого-либо ограничения в права евреев в отношении жительства, не создавал специально "черты"", и даже "пред евреями были открыты новые области, в которые по общему правилу нельзя было переселяться"; "центр тяжести указа 1791 г. не в том, что то были евреи, а в том, что то были торговые люди; вопрос рассматривался не с точки зрения национальной или религиозной, а лишь с точки зрения полезности"125.

И вот этот указ 1791, для купцов еврейских сравнительно с купцами христианскими даже льготный, с годами и превратился в основание будущей "черты оседлости", легшей мрачной тенью на еврейское существование в России почти до самой революции.

Но в своё время указ 1791 не помешал и тому, что "к концу царствования Екатерины II в Санкт-Петербурге уже образовалась небольшая [еврейская] колония": "известный откупщик Абрам Перетц" и близкие к нему, сколько-то купцов, а "во время разгара религиозной борьбы здесь проживал раввин Авигдор Хаимович и его противник, известный хасидский цадик р. Залман Борухович"126.

А в 1793 и 1795 состоялись 2-й и 3-й разделы Польши - и в состав России вошло уже почти миллионное еврейство Литвы, Подолии и Волыни. И этот вход его в объём России был - нескоро осознанным - крупнейшим историческим событием, много затем повлиявшим и на судьбу России, и на судьбу восточно-европейского еврейства.

Вот оно было собрано "после многовековых странствий под один кров, в одну великую общину"127.

В сильно теперь расширенном крае еврейского проживания поднялись всё те же вопросы. Евреи получили права купечества и мещанства, каких не имели в Польше, получили права равного участия в сословно-городском самоуправлении, - но должны были разделить и ограничения тех сословий: не переселяться в города внутренних губерний России и быть выселенными из деревень?

При огромном теперь объёме еврейского населения - российской администрации уже не представлялось выходом прикрыть оставление евреев в деревнях - правом "временного посещения" их. "Жгучий вопрос... Экономическая обстановка не мирилась с пребыванием чрезмерного числа торгово-промышленных людей среди крестьян"128.

Для облегчения проблемы многие малые местечки были приравнены к городам и так открывалась легальная возможность евреям оставаться жить там. Но при многочислии еврейского населения в сельской местности и сгущённости в городах это не было решением.

Казалось: евреям естественно теперь переселяться в обширную и малонаселённую Новороссию, которую Екатерина вот открыла им? И новопоселенцам предоставлялись льготы. Однако эти льготы "не были способны вызвать среди евреев колонизационное движение. Освобождение поселенцев от подати не казалось заманчивым" для такого переезда, даже оно129.

Тогда в 1794 Екатерина решилась побудить евреев к переселению мерами противоположными: приступить к выселению евреев из деревень в города. В то же время она решила обложить всё еврейское население двойной податью по сравнению с той, которую платили христиане. (Такую подать уже давно платили старообрядцы; но в отношении евреев тот закон оказался и не эффективным и не длительным.)

То были - из последних распоряжений Екатерины. С конца 1796 воцарился Павел I. О нём Еврейская энциклопедия заключает: "Гневное царствование Павла I прошло для евреев благополучно... Все акты Павла I о евреях свидетельствуют, что государь относился к еврейскому населению с терпимостью и расположением"; "когда сталкивались интересы евреев и христиан, Павел I отнюдь не брал христиан под свою защиту против евреев". И если он в 1797 и приказал "принять меры к ограничению власти евреев и духовенства над крестьянами", то это "в сущности не было обращено против евреев, - оно было направлено в защиту крестьянства". Павел же "признал за хасидизмом право на открытое существование"130. Павел распространил еврейское право купечества и мещанства также и на Курляндскую губернию (непольское наследие, и не входившее затем в "черту оседлости"). Одно за другим он последовательно отклонил ходатайства христианских общин Ковны, Каменец-Подольска, Киева, Вильны ("евреям дана воля возрастать над христианами") о выселении евреев из их городов131.

В наследие Павлу досталось упрямое сопротивление польских помещиков всякому изменению их прав, в том числе и над евреями, и права суда над ними, какие они имели в Польше, и ещё злоупотребляли ими без границ. Так, в жалобе бердичевских евреев на князя Радзивила писалось: "Чтобы иметь своё богослужение, долженствуем платить деньги тем, коим князь отдаёт в аренду нашу веру"; а о бывшем фаворите Екатерины Зориче, что он "оставил без платежа один только воздух"132. (При Польше иные местечки и города были владельческие - и владелец устанавливал свои дополнительные произвольные поборы с жителей.)

С первых же годов Павла разразились сильные голоды в Белоруссии, особенно в Минской губернии. Гавриил Романович Державин, тогда сенатор, был уполномочен поехать на место, выяснить причины голода и устранить его - притом не было ему дано средств на закупку хлеба, но дано право отбирать имения у нерадивых помещиков и использовать их запасы для раздачи.

Державин, не только наш выдающийся поэт, но и незаурядный государственный деятель, оставил свидетельства уникальные и ярко изложенные. Рассмотрим их.

Голод, обнаруженный Державиным, оказался - крайний. Как он пишет: "приехав в Белоруссию, самолично дознал великий недостаток у поселян в хлебе... самый сильный голод, что питались почти все пареною травою, с пересыпкою самым малым количеством муки или круп"; крестьяне "тощи и бледны, как мёртвые". "В отвращение чего, разведав у кого у богатых владельцев в запасных магазейнах есть хлеб", - взял заимообразно и раздал бедным, а имение одного польского графа, "усмотря таковое немилосердое сдирство", приказал взять в опеку. "Услыша таковую строгость, дворянство возбудилось от дремучки или, лучше сказать, от жестокого равнодушия к человечеству: употребило все способы к прокормлению крестьян, достав хлеба от соседственных губерний. А как... чрез два месяца поспевала жатва, то... пресек голод". Разъезжая по губернии, Державин "привёл в такой страх" предводителей, исправников, что дворянство "сделало комплот или стачку и послало на Державина оклеветание к Императору"133.

Державин нашёл, что пьянством крестьян пользовались еврейские винокуры: "Также сведав, что Жиды, из своего корыстолюбия, выманивая у крестьян хлеб попойками, обращают оный паки в вино и тем оголожают, приказал винокуренные заводы их в деревне Лёзне [Лиозно] запретить". Одновременно "собрал сведения от благоразумнейших обывателей" и от дворян, купечества и поселян "относительно образа жизни Жидов, их промыслов, обманов и всех ухищрений и уловок, коими... оголожают глупых и бедных поселян, и какими средствами можно оборонить от них несмысленную чернь, а им доставить честное и не зазорное пропитание... учинить полезными гражданами"134. Многие злоупотребления польских помещиков и еврейских арендаторов Державин в следующие за тем осенние месяцы описал во "Мнении об отвращении в Белоруссии голода и устройстве быта Евреев", которое и подал ко вниманию императора и высших сановников государства. "Мнение" это, весьма широкое по охвату, вбирающее и оценку наследованных от Польши порядков, и возможные способы преодоления крестьянской нищеты, и особенности тогдашнего еврейского быта, и проект преобразования его при сравнениях с Пруссией и Цесарией (Австрией), и далее с весьма подробной практической разработкой предполагаемых мер, - представляет собой интерес как первое по времени свидетельство просвещённого и государственного русского человека о состоянии еврейской жизни в России - ещё в те ранние годы, когда Россия только что включила евреев в массе.

"Мнение" состоит из двух частей - 1-я: Вообще о белорусских обитателях (в отзывах на "Мнение" мы почти и не встречаем упоминании этой существенной части); и 2-я: О Евреях.

Державин начал с того, что земледелие в Белоруссии вообще допоследне запущено. Тамошние крестьяне "ленивы в работах, не проворны, чужды от всех промыслов и нерадетельны в земледелии. " Из года в год они "едят хлеб не веянный, весною колотуху или из оржаной муки болтушку", летом "довольствуются, с небольшою пересыпкою какого-нибудь жита, изрубленными и сваренными травами... так бывают истощены, что с нуждою шатаются"135.