Фрида Вигдорова - Кем вы ему приходитесь?

• Название: Кем вы ему приходитесь?
• Автор: Фрида Вигдорова
• Издательство: Московский рабочий
• Жанр: Публицистика
• Год: 1969

В этой книге собраны многие публицистические статьи и очерки писательницы Фриды Абрамовны Вигдоровой. О чем они? О коммунистическом воспитании. О нашей общей ответственности за все, что происходит при нас, за судьбы людей, особенно если это трудные судьбы. О том, что легких путей в жизни нет. О том, как стать и быть на земле Человеком.

Ваши отзывы о книге просим присылать по адресу: Москва, К-12, проезд Владимирова, 6, издательство «Московский рабочий».

Составители Ольга Чайковская и Сергей Львов

---

Организация, призванная воспитывать детей, чем она сейчас занимается? Собраниями, заседаниями, разговорами. Сколько же мы будем об этом говорить и когда же перейдем от слов к делу?

Пока пионерская работа будет сводиться к сборам, речам, докладам, пока горят электрические костры вместо настоящих, тех, что с дымом, с треском искр, с пламенем, которое обжигает, пока не будет живого дела, не будет романтики, до тех пор мы будем наталкиваться на всякие неожиданности, вроде «общества пяти мушкетеров», до тех пор за пределами пионерской организации будут оставаться ребята, которые «всех лупят». Ведь чтоб отвлечь их от драки, мало прочитать им лекцию о дружбе или доклад о вежливости. Надо занять их голову и мысли, их руки интересным делом, игрой, надо, чтобы пионерская организация воистину стала самодеятельной.

1957 г.

Кем вы ему приходитесь?

«Дорогая редакция, уважаемые товарищи, пожалуйста, помогите. Я прошу: не отвечайте по почте, позвоните, вызовите меня, сделайте это скорее. Мой ученик попал под суд и приговорен к пяти годам заключения. Я прошу вас: выслушайте меня. Я приду и все расскажу вам. Скорее!

И. Кленицкая, учительница 527-й школы Москвы».

Было ли совершено преступление? Да, было. Виктор Петров, семнадцати лет, ученик девятого класса московской школы, украл из сарая двух кур, кролика и пару валенок. Незадолго перед этим он украл у жителя поселка Солнцево велосипед. Вскоре после этого Виктор гулял вместе со своим приятелем Зикуновым по улице. Навстречу им шла женщина. Внезапно Зикунов кинулся к ней и вырвал у нее из рук сумку. Виктор не только не вступился за женщину, но бросился бежать следом за Зикуновым. Виктора Петрова предали суду. И приговорили к лишению свободы сроком на пять лет.

Итак, преступление было совершено. Виктор Петров действительно виновен.

— Да, виновен. И все-таки поверьте мне: он хороший человек. Ему надо помочь, его надо выручить. Колония его погубит.

— Кем вы ему приходитесь?

Этот вопрос Инна Яковлевна Кленицкая слышит не в первый раз: кем вы ему приходитесь? Вы столько души кладете, защищая его. Вы с таким жаром говорите о нем. Так сильна ваша надежда, ваше желание помочь. Кем же вы ему приходитесь?

Родство, существующее между Инной Яковлевной и Виктором, не всякий признает родством.

И все-таки оно есть. Оно велико и ответственно. Может быть, оно самое прочное и высокое из всех, что есть на свете. Оно самое бескорыстное.

Инна Яковлевна — Витина учительница. В течение трех месяцев она заменяла заболевшего преподавателя литературы в том классе, где учился Витя. Но трех месяцев оказалось достаточно, чтобы зацепиться мыслью за подростка, который смотрел исподлобья, отвечал неохотно, а подчас и дерзко. Инна Яковлевна помнит урок, на котором она говорила о Пьере Безухове. На перемене Виктор подошел к ней и сказал:

— Вот вы говорите, что надо жить так, как жил Пьер, — для людей, для большой цели. А я вам скажу: мне семнадцать лет, а я за всю свою жизнь не видел такого человека. Покажите мне хоть одного, который вступился бы за другого, для которого хорошее дело — главное в жизни. Таких нет. Все думают только о себе.

Учительница не услышала в этих словах вызова. Она услышала горечь. И боль. Она не стала произносить речей. Она попыталась понять, дознаться, чем вызвана эта горечь. Она хотела знать, какие у Виктора друзья. Что он любит, что ему дорого? Она познакомила его с людьми, которых любила сама. Познакомила своего ученика со своими друзьями — книгами. Она увидела, что друзей-книг у Виктора, в сущности, не было. То, что преподавали в школе, он учил, выучивал, отвечал. За это выводили отметку, но книга не становилась помощником и другом. Она узнала: два года назад умер Витин отец. У него вырвали зуб, началось заражение крови, и он умер. Из-за недосмотра. Из-за равнодушия. Из-за того, что врачи не пришли вовремя на помощь.

Так бывает: большое горе, которое пришло в твой дом, заслоняет весь мир. Оно мешает видеть и слышать. Все становится темным. Если равнодушие возможно в таком святом деле, как врачебное, где же правда? Где же хорошие люди? Где они — те, которые могут бескорыстно помочь? Виктор был уверен: таких нет. Он очень любил отца и никому не хотел простить его смерти. Он во всем изверился.

Но Инне Яковлевне он поверил. Он все чаще оставался после уроков, чтобы поговорить с ней о прочитанной книге, чтобы узнать, нравятся ли ей стихи Мартынова и верно ли поступил писатель, заменив сложный и, может быть, трагический конец своей книги благополучным концом в кинокартине: он читал «Не ко двору» Тендрякова и видел фильм по этой повести. Однажды он сказал:

— Мне все равно, а только хороших людей мало на свете.

Она ответила:

— А прежде вы говорили, что их совсем нет. И если бы вам было все равно, вы не пришли бы ко мне и не стали бы говорить об этом.

— Да, правда, — согласился он.

…Настало лето. Виктор уехал в поселок Солнцево, в домик, который поставил еще отец, — он был плотником. Старшая сестра уехала в экспедицию. Виктор жил в домике вдвоем с постояльцем Степаном Васильевичем.

Этим летом все и случилось. Кража. Суд. Колония.

Я хочу верить учителю, друзьям, семье. Я верю им. Но я не могу написать о «деле Виктора Петрова», если не пойму, что с ним случилось. Человек сложен. Сложен и юный человек. И ребенок. Каждый может однажды совершить такой поступок, какого от него никто не ждет. Но что все-таки заставило сына честной и доброй семьи украсть?

…Стучат колеса поезда. Ночь. Далекие огни в темноте. Сутки, другие. Поезд. Катер. Самолет. Грузовик. Дрезина. И вот передо мной бывший ученик московской школы Виктор Петров. Темная спецовка, голова обрита наголо. Глаза опущены.

— За вас вступаются ваша учительница, ваши товарищи. Они говорят, что вы хороший человек. Но все, что они говорят, разбивается о то, что было. Помогите же понять, что это было?

— Я жил один. Без матери, без сестры… Без присмотра… — медленно, с усилием цедя слово за словом, отвечает Виктор.

— Разве семнадцатилетнему человеку нужен присмотр?

Он поднимает голову. И медленно поднимает глаза:

— Это вы верно говорите… И мне оправдания нет. Я просто считал, что все на свете подлецы. И наш постоялец смотрел на жизнь так же… Он…

Я понимаю: то, что я хочу сказать, — жестоко. И все-таки говорю:

— Можно думать о мире все, что угодно. Но из этого не следует, что надо сбивать замки с чужих сараев.

— Вы правы. Но я же сказал: я и не хочу оправдываться. Я хочу объяснить. Хочу объяснить вам, что мне стало все равно. Мне жить не хотелось. Он говорил: все подлецы и сволочи. Даже про Инну Яковлевну он сказал: «Выслужиться она хочет перед начальством. А до тебя ей дела нет. Никому ни до кого нет дела, понимаешь?» Вот так он говорил. И Зикунов считал так же… Он был уже осужден условно за кражу, Зикунов. Он много пил и всегда приглашал меня. И я ходил с ним. Были у меня друзья — Зина Лебедева и Юра Громов, но я с ними в то время поссорился. И я стал выпивать с Зикуновым и с постояльцем нашим. Я знаю: я слабый, безвольный. Но, кроме того, мне все стало безразлично. И когда меня позвали на кражу, я пошел…

Этот разговор — один на один — был долгий. Нам никто не мешал, мы могли говорить обо всем, и мы говорили.

Удивительно, причудливо, иной раз непостижимо учит человека жизнь. Когда круг замкнулся, когда жизнь повернулась к Виктору самой темной своей стороной — скамьей подсудимых, колонией, — перед ним забрезжил свет:

— Вот поверите ли, мне все равно было: засудят, оправдают, дадут условный срок. Безразлично. И вдруг на суде смотрю — Инна Яковлевна! Откуда? Как она узнала? Ведь она давно уже нас не учила. Мы столько времени не виделись. Я никого не просил ее известить. А вот пришла. Она и в суде-то никогда, наверное, не была, долго не понимала, куда встать, уж в зале даже начали смеяться. Ну, адвокат ей помог, поставил лицом к судье и заседателям. А я смотрю на нее и думаю: пришла. Никто не звал, а она пришла. Я хотел только одного: не расплакаться бы. И, хотите верьте, хотите нет, я ушел с суда — ну, счастливый, может, и не счастливый, но с радостью в душе: я не звал, а она пришла. Просто пришла помочь. И вы скажите ей, чтоб не волновалась, — я не пропаду. Это я твердо решил. Ни на кого не хочу сваливать свою вину, ни на постояльца нашего, ни на Зикунова. В семнадцать лет надо и свою голову на плечах иметь. Я знаю, из колонии часто пишут: я, мол, все понял и обещаю исправиться. Но я это твердо решил.

«Твердо решил…» Эти слова Виктор повторяет часто. Можно ли верить в твердость этого нового решения?

Много испытаний есть в человеческой жизни. Испытание бедой, может, и не самое страшное, но и оно велико. Оно обрушилось на слабые плечи, но человек сжал зубы и сказал себе: «Не пропаду».