Ята Петри - Второй

• Название: Второй
• Автор: Ята Петри
• Жанр: Ужасы и Мистика

Четко городская фантастика с уклоном в нуар. «Темный ночной город в котором поселились невидимые обычному человеку чудовища. Жаль, что только я однажды осенью оказался необычным и мог их видеть. А еще жаль что они могли точно так же видеть меня. И если бы не Второй — мой телохранитель, мой наставник и мой тюремщик, — я мог так и не пережить ту осень.» Осень. Ноябрь. Холодно… «Короче. Я принес пистолет в квартиру. Достал батон, отломал хорошо зажаренный бок, зубами надорвал картонку на пачке кефира и не разуваясь и не раздеваясь, типа поужинал, стоя у окна на кухне. Свет в комнате я не включал. Это важный момент. После взял пистолет в руки, снял с предохранителя и… засунул ствол себе в рот. Веселое намечалось решение осенней проблемы и депрессии. — Только попробуй, — услышал я тихий, но вполне реальный голос из-за спины. Я дернулся. Пистолет выпал из рук. В этот момент грохнуло…Я не думал что будет так громко. Я так и не понял чего больше испугался — выстрела или голоса. Из комнаты выматерились. Я услышал скрип половиц и в свет коридора вышел…высокий темноволосый крутоголовый парень. Он посмотрел на меня (тут-то мне стало страшно уже по-настоящему). — Тише, — сказал он на выдохе. — Тише. Я — Второй. А у тебя началась еще одна жизнь.»

---

Он рассказал о берлоге отчиму. Тот обещал посодействовать даже на каком-то уровне узаконить случайно найденное помещение и буквально через две недели (что в общем то было необычно и по нынешним временам странно) Максимов стал владельцем не большого участка с ветхими строениями.

Серега даже не зная получится ли с бумагами по нормальному прикинув что если за столько времени у помещения не нашелся хозяин то можно воспользоваться его отсутствием и самовольно заселится решая вопросы с пропиской уже по ходу дела.

Он накупил стройматериалов и затеял небольшой ремонт. Подвал был даже не сильно загаженным по сравнению в помещениями на втором этаже. Достаточно было смыть старую краску, выгрести мусор, поднять рассохшиеся полы для того что бы приступить к шпатлевке и побелке. Получился конечно не Интурист или Хилтон, но вполне приличное убежище. Чистенькое светлое и главное- полностью безопасное. Из дома была свезена мебель. Куплен хозяйственный инвентарь. Подключено электричество. С этим пришлось пободаться и привлечь кое-кого из знакомых но неразрешимых вопросов не бывает. В итого- Берлога перестала быть подвалом а приобрела вид уютного еще немного не обжитого но именно жилого помещения.

Очень сложно было просто начать разговаривать.

Он приезжал в клинику, привозил букеты, игрушки, сладости. Сначала все это оставлял просто под дверью бокса с бронированной дверью. потому что Машка не пускала в комнату. После появился хоть какой-то прогресс в виде открытого замка и безмолвного кивка в качестве приглашения зайти. Два шага от двери- это было все его отвоеванное пространство. Если он пытался преодолеть невидимую начерченную Машкой черту она замыкалась, забиралась в кровать, сидела обняв руками колени и уткнувшись в них подбородком до тех пор пока Максимов снова не делал спасительные шаги назад.

Потом… Потом были сказки. Он разговаривал с Машкой как с пятилетней девочкой. По другому она не понимала и слушать его не хотела. Он не понял что с ней произошло. Было такое чувство что вместо Машки передним сидела совершенно другая девушка. Чужая и родная до безумия одновременно. Он смотрел на нее и все время в голове всплывало словосочетание «тихое помешательство»- вот как одной фразой можно было охарактеризовать то, что творилось с Машкой.

Ни отчим, ни врачи в клинике помочь не могли. Нервы, перенапряжение, неправильная реакция на дар- вот и все что они говорили. И утешая обнадеживали- это пройдет. Она привыкнет и успокоится.

Время шло. Машка действительно успокоилась и наверное привыкла. Но ее любовь к Максимову закончилась. Закончилась в тот день в том кафе когда она почувствовала дар.

Она видела каждый день чужого высокого плечистого совершенно чужого парня, который у нее кроме чувства опасности и внутренней тоски, никаких других чувств не вызывал. Она не понимала что было раньше. Ей казалось что вся их совместная жизнь- просто иллюзия, сон. И ей надо всего лишь проснуться и тогда этот парень перестанет приходить и мучить ее. Но она не могла проснутся. А он все приходил, смотрел и разговаривал с ней так будто Машка для него была самой большой ценностью, самым хрупким предметом во вселенной, самым дорогим созданием. А она…она не чувствовала кроме глубоко засевшего ледяного страха к нему ничего.

Ночью, ей слишком часто снился один и тот же кошмар как этот парень в темной кожаной куртке в упор расстреливает незнакомого человека и на его лице нет ни единой эмоции словно он каменное изваяние, истукан, робот, без чувств.

Единственное, что не соответствовало картине так это голос. Если на лице у парня не отражалось ничего, а глаза были холодными и стальными, то в голосе…в голосе жило солнце, тепло, забота. Голос не мог принадлежать человеку без чувств.

Может из-за голоса Машка и разрешила Максимову заходить в комнату. Она закрывала глаза чтобы не видеть его лица и просто слушала как он говорит. Ей было все-равно что он рассказывает. Ей было важно- как… и тогда она вспоминала обрывочно, как кусочки расколотой мозаики- теплые летние дни, поездки к далекому озеру, теплое прикосновение таких родных рук, светлые глаза с серыми смешными искорками. Вспоминала кого-то кого она так сильно любила. И кто сейчас почему-то превратился в каменное чудовище. Без сердца.

Прошло почти два месяца.

В город пришла самая настоящая весна- с необузданным солнцем, журчащими ручьями и пробившимися в одночасье подснежниками.

Максимов по дороге в Клинику насобирал букет синих пролесков. Машка обрадуется, думал он, вспоминая как она радовалась и маленькой веточке мимозы и первым нарциссам. Машка всегда к цветам неравнодушна была.

Но первым Серегу встретил отчим. Он сказал что есть серьезный разговор. И прежде чем проведывать Машку надо обсудить пару моментов.

Максимов напрягся. Отчим уже пару раз намекал на то что пора заставить Машку прекращать дурить и начать заниматься делом. Но как это сделать Серега не знал, а советовать отчиму, как начальнику всей конторы, не вмешиваться — не решался.

Отчим открыл бутылку коньяку- дорогого настоящего французского, предложил выпить Сереге. Но Максимов отказался, показав брелок с ключами от машины.

— Ладно, тогда сразу к делу. Я знаю что ты хотел Марию из клиники забрать. Думаю, как раз самое время, тем более смысла ей здесь находится нет никакого- ей надо с людьми начинать общаться. Для начала хотя бы просто с тобой. Ей нужно привыкать к тому что она не просидит в четырех стенах все время, так или иначе придется жить. А значит надо научится жить с даром. Ты ей конечно не особо поможешь. Ты ее слишком сильно жалеешь. И что делать с вот этим- я не знаю. По этому- или ты ее уговариваешь в ближайшее время или я ее отдаю другому телохранителю. Тому человеку с которым ей будет проще. И ей не придется себя ломать.

— Как другому? — Максимов просто не верил. И это говорит отчим?

— А вот так. Пойми наконец, у нее дар. Она маг. Она должна приносить пользу. Она наше единственное преимущество. И я не позволю тратить Дар в пустую. Если ты не сможешь с ней работать, то прости Сережа, это будет кто-то из телохранителей. У меня сейчас две бригады просто на стимуляторах работают с дохлыми счетчиками. Маги по 18 часов на заданиях, носом землю роют, а девчонка с сильным даром сидит второй месяц в Убежище и играется в меланхолию и ипохондрию. Это глупо, Сережа. В этом нет никакого смысла. Я понимаю твои чувства. Но я сейчас с тобой не как отчим разговариваю, а как руководитель организации.

Максимов молчал — он смотрел на отчима и наверное впервые за очень долгое время не мог понять как он может так говорить. Как он о Машке может думать как об обычном «объекте». Хотя…влезая в его шкуру Серега не хотел. Закрылся. Поставил баръер.

— Батя, а если мы просто уедем? До Белгорода рядом совсем. Или в сторону Киева или…да не важно куда. Если мы просто уедем из этой чертовой зоны. Я и Машка и будем жить нормально…

Отчим устало потер переносицу.

— Сережа, нормально это как?

— Ну…Не знаю. Я работать буду, она…

— Не будешь. Ты будешь сидеть рядом с ней все время. Потому что нет гарантии что эта зараза не появится где угодно. Куклы в спящем состоянии могут жить на очень дальних расстояниях от гнезда и никак себя не проявлять. Вообще никак до того момента пока в их поле зрения непопадет светящийся маг. И все. Где гарантия того что куклу увидишь сначала ты а не они Машку, пока ты типа где-то работать будешь. Мы о них почти ничего не знаем. Знания как были на уровне 82 года так и остались. Да и вообще…как ты вывезешь Машку? А если…Если они перехватят вас по дороге и…Ты же не супергерой Сережа. Достаточно одной пули и все. И с тобой и с Машкой все будет закончено. Да и самое главное даже не в этом. У Марии время ограниченно. Пусть пять лет но каких? Сидеть в норе без выхода к свету пять лет? Ты себя представляешь добровольным узником. Я вот нет. Ты через неделю на стенку полезешь от бездействия. А через месяц вы возненавидите друг друга и все закончится очень плохо. Потому что ни ты ее ни она тебя бросить уже не сможете. Пять лет ненавидеть друг друга? Даже для модели ситуации это слишком.

— А делать то мне что? Она же и так…Ты же видишь сам.

— Сережа, я поговорю с ней если хочешь. Но тут такое дело что если вы между собой не договоритесь, если не наладите хоть каких-то отношений ничего не получится. Попробуй сначала сам. Я почему так жестко…потому что по другому не будет. По другому нельзя. Подумай хорошо и прими решение. Свое мнение я сказал. Теперь- только твои действия.

Действия…Действия…От него всегда требовали только действий. Он все решения всегда принимал сам. Даже тогда когда уже не было ни сил ни желания.

Так и в этот раз. Максимов поговорил с Машкой. Поговорил с максимальной честностью ничего не скрывая. Через два дня она согласилась переехать в Берлогу. И согласилась работать. Но только работать.