Станислав Токарев - Вакантное место

• Название: Вакантное место
• Автор: Станислав Токарев
• Издательство: Физкультура и спорт
• Жанр: Спорт
• Год: 1983

«Вакантное место» — история трех велосипедистов, у каждого из которых своя мотивация отобраться в сборную страны и поехать на чемпионат мира.

---

Заметочка в газете сделала свое дело. Прежде, бывало, целый день звонят ему разные друзья, предлагают смотаться туда-то и туда-то, а сегодня он никому не понадобился даже в качестве шофера собственной машины. И очень хорошо. Учтем. Запомним. Даже Борька Быбан, гад и последний подонок, не показывает носа и не предлагает своих услуг. Борька знает, когда ему появляться. Вот вернемся из Франции, привезем кое-какие шмотки — Борька тут же возникнет на пороге, ликующе вопя: «Старче, где ты скрываешься? Мои кадры оборвали все телефоны». Учтем, учтем.

Он ехал, и мимо мелькали витрины с ботинками, пиджаками, пирамидами сгущенного какао, размалеванные фанерные афиши кино, призывы страховать свою жизнь, летать на самолетах, подписываться на журналы, киоски, тетки в белых куртках, торгующие пирожками и мороженым, бульвары, пестрые от солнца и детских колясок, синие мотоциклы ГАИ, площади с памятниками и без памятников, улицы, переулки, дома. Соколов ехал, сворачивал, тормозил на перекрестках, и снова мягко бежала его «Волга», и светофоры озаряли ее сутулую черную спину зеленым светом удачи. А ехать ему, в сущности, было абсолютно некуда.

6

«Они не родственники, они всего лишь тезки. Кроме имен, нет ничего общего между спринтом велосипедным и спринтом легкоатлетическим или конькобежным.

Представьте, что вы видите на гаревой дорожке стадиона странную картину. Бегуны не срываются с колодок, не набирают стремительно темп, но медленно, плавно лавируют, выписывая вдоль и поперек дорожек сложные вензели, минутами почти замирают, лишь обозначая, как говорится, бег на месте.

Ни на гаревой, ни на ледяной дорожке такой картины вы не увидите. Только на велосипедном треке. По-русски мы называем трековый спринт гонкой на скорость. Это не совсем точно. Современный велоспорт имеет четыре скорости: собственно скорость, скорость маневра, скорость реакции и скорость мысли. В легкой атлетике и коньках царит скорость чистая. Королева велоспринта — ее величество Тактика.

Двое на старте. Звучит выстрел, и осторожно, как бы крадучись, они трогаются с места. Они не сводят глаз друг с друга. Сдержанность в движениях и огромная внутренняя напряженность. Так стрелок ведет мушку к яблочку. Первый круг — экзамен на нервы.

Звон колокола тревожит и предупреждает. Второй круг. Последний. Финишный. Тот, кто идет вторым, на вершине виража чуть приотстает и сворачивает вниз, влево. Прорваться сейчас к бровке, прочно „оседлать“ ее, не пропустить вперед соперника и броском на последней прямой выиграть заезд, видимо, это входит в его задачу. Умудренные теоретики называют такую схему „работа первым колесом с акцентом на последней прямой“.

Действие рождает противодействие, и план наталкивается на контрплан. Первый гонщик начеку — он вовремя отреагировал и прикрыл своим телом, своей машиной путь к заветной бровке. У второго крепкий характер. Он круто меняет курс. Его путь должен лежать теперь вправо, к вершине. Вправо, а потом влево и вниз — все-таки вниз, на бровку. Но снова соперник принуждает его отказаться от этого замысла.

И странно: второй притих. Он мирно „сидит на колесе“. Он склонил голову, и на лице полное, безмятежное спокойствие. В чем дело? Противник пытается оторваться. Мгновенно — словно электролампочку включил. И выключил. И оглянулся. Нет, вот он, упрямый второй. Его колесо — в кильватере. Значит, он затаился до поры до времени. До последнего виража и последней, финишной, прямой.

Серый, круто изогнутый бок виража заставляет гонщиков идти на высокой скорости почти параллельно земле. Спринт на треке — высший пилотаж велосипедного спорта. Тот, кто шел вторым, сейчас поворачивает по большему радиусу. Его путь длиннее, и зрителям кажется уже, что он проиграл. Лишь у соперника дрогнуло сердце да понимающе переглянулись в ложе тренеры и судьи. Они-то знают, в чьих ножнах более надежное оружие — финишный спурт.

Прямая. Спортсмены пригнулись к рулям. Нет, „пригнулись“, пожалуй, звучит слишком слабо. Их тела — древки натянутых луков. Мускулистые руки буквально швыряют вперед стальные рамы машин. Просвет всего лишь в колесо определяет победу.

Прежде, лет десять назад, все выглядело проще. Строже и суше — параграфы правил, беднее — арсенал приемов. Все сводилось к одному: кто быстрее на последнем круге. Айвар Калныньш, чьи первые победы относятся к этому времени, как раз и воплощает сейчас открытую, благородную и бесхитростную, но несколько лобовую, по мнению молодежи, манеру езды лучших мастеров прошлого.

А потом появился Павел Соколов — коротенький, лобастый, отчаянно упрямый и хитрый парнишка из-под Костромы. Соколов явился на трек, и пошли трещать по всем швам догмы и каноны прошлого. Первым попробовал и стал камнем падать на соперника с верхушки виража — тогда его и прозвали „Соколом“. Это он, говорят, в одном из заездов столько времени стоял на месте, балансируя, чуть-чуть колебля педали и ужасно нервируя этим другого спортсмена, что судейская коллегия успела провести заседание и постановила разрешить „сюрпляс“ (остановку) не больше чем на две минуты. И наконец, в последние годы Соколов усвоил новый метод психологического воздействия. Вот движется он по треку чуть справа и выше остальных, медленно-медленно, угрожающе-вкрадчиво, и это похоже на гипноз, но гипнотизер смотрит на жертву, а Соколов не смотрит. Зато другие впились в него глазами, и робость сковала им колени. А потом незаметно и мощно давит он на педаль и мчится вперед один, и побежденные только провожают его глазами.

Правда, чтобы действовать так, надо иметь грозную и неколебимую спортивную репутацию. Ее же в этом сезоне Соколов утратил. А одновременно на треке появились другие, совсем молодые ребята, и в их неуверенных еще действиях проглядывает будущая свободная и красивая манера современных мастеров высшего трекового пилотажа. Первый и лучший из них сегодня — Андрей Ольшевский».

Так писал, поминутно снимая очки и вытирая лиловой ладонью глазницы, мокрые от пота и вдохновения и тоже лиловые — от чернил, студент, проходящий практику в редакции спортивной газеты. Но заведующий отделом сказал, что материал получился слишком выспренним, отдельные оценки — неточными и вольными и вообще все это не пойдет.

7

— Слушай, Олег, итальянские-то однотрубки получили? — спросил Соколов.

— Да ты понимаешь… — Пашкевич заморгал и в некотором замешательстве тронул оправу очков. Тренер сборной был молод, недавно утвержден на своем высоком посту и пока не очень умел, не научился разговаривать с прежними партнерами по спорту в том тоне, который отметает всяческую фамильярность. — Ты понимаешь, получить-то получили. Но распределять будет федерация.

— Ага. — Соколов заложил пальцы за резинку тренировочных брюк и слегка покачался — с каблука на носок. — Ага. Ну, Олесь, мне все ясно.

— Понимаешь, ты всегда получал в первую очередь. Ведь так? А сейчас положение сложное. Ты это не хуже меня знаешь.

Соколов улыбнулся. Так, как умел только он. Со всеми ямочками и лучиками, со всем обаянием. От этой улыбки почему-то бывает неуютно.

— Благодарю вас, — отчеканил он. — Спасибо за разъяснения, Олег Александрович.

Он долго еще потом улыбался. Улыбнулся Ольшевскому, у которого спросил, не жмут ли ботиночки, Калныньшу («Как здоровьишко, старик?»), своему тренеру Николаю Ивановичу Букину («может быть, я сам должен пришивать себе номер?») и разным прочим людям. «Хорошо, — холодно тикало в висках, — хорошо, хорошо. Вилять? Рано вилять с ним, с Соколовым, зачуханному Олежке. Как бы не пришлось кое-где за это ответить. В том самом „кое-где“, где едва зайдет речь о велоспорте, в первую очередь упоминается заслуженный мастер спорта Соколов, а кто такой Пашкевич, это там вовсе не известно».

Первенство страны открылось в Туле, на прославленном тамошнем треке. Прошагали гуськом по бровке участники парада, клацая шипами туфель и ведя за рули нетерпеливо дрожащие велосипеды. Бравый военный оркестр задрал в небо медные пасти труб, и чемпионка страны Люба Агафонова, старательно склонив набок хорошенькое лицо, пошла-пошла привычно перебирать пальцами белый тросик флага. А остальные чемпионы и рекордсмены, в том числе Соколов, стоявший по росту на левом фланге, провожали флаг глазами, в которых отражалось его косо вытянутое полотнище. Ветер был довольно сильный.

Сухой веткой сломался первый судейский выстрел. Темповик Игорь Николаев, выгнув жилистую спину в своей неповторимой, предельно аэродинамичной посадке, начал накручивать километры, и как ни кричали, как ни стучали кулаками по барьеру тульские зрители, поддерживая своего земляка, все равно земляк этот, старательный, шумно, даже с постаныванием дышащий парнишка, заканчивал круги метра на три позади Игоря. Это была индивидуальная гонка преследования, и ее Николаев выиграл легко.