Эдуардо Мендоса - Кошачья свара. Мадрид, 1936

• Название: Кошачья свара. Мадрид, 1936
• Автор: Эдуардо Мендоса
• Издательство: группа “Исторический роман“, 2015 год.
• Жанр: Шпионский детектив
• Год: 2015

---

В конце концов, взвесив все "за" и "против", он пришел к выводу, что поступил правильно; во всяком случае, не сделал ничего недостойного. Во-первых, во всей этой истории он оказался замешан лишь косвенным образом: у него не было никаких причин играть на стороне какой-либо из враждующих партий Испании; это была не его страна, и он имел довольно смутное представление о том, что, собственно, происходит. Те же сведения, которыми он располагал, были весьма отрывочны и, мягко говоря, не вполне объективны.

В принципе, он скорее склонялся в пользу представителей существующей власти, но, с другой стороны, выдвинутые фалангистами аргументы тоже были вполне резонны. Он был наслышан о вороватости правительственных чиновников, злоупотребляющих своими полномочиями; в то же время, фалангисты с их отвагой и бесшабашностью молодости внушали ему безусловную симпатию. Не говоря уже, разумеется, о Паките: сможет ли она простить его, если он предаст Хосе-Антонио и ее собственную семью, ценой этого предательства спасая собственную шкуру?

И, наконец, что будет с картиной, скажи он правду? Очевидно, правительство сможет разыскать лазейку, чтобы завладеть ею и поместить в музей Прадо. Это станет событием мирового масштаба, а об Энтони никто даже не вспомнит. И из всех мрачных предчувствий именно это терзало его больнее всего.

Но все эти раздумья так ни к чему и не привели. Отрицая всё на допросе у начальника службы госбезопасности, он, в сущности, лишь тянул время, чтобы поразмыслить, однако раздумья подтвердили самые худшие опасения, и теперь он почти принял решение. Они не выпустят его отсюда, если он в обмен на свободу не предоставит им сколько-нибудь значительной информации. Но что он может им рассказать? Любую ложь они тут же раскусят, и всё обернется еще хуже: его противники отнюдь не были дураками. Даже если он скажет им правду, это мало поможет. Ему нечего им предложить; если он раскроет планы герцога, каковы бы они ни были, ему самому это мало что даст: в лучшем случае его ждет позорная высылка из страны, в худшем - долгие судебные процедуры и тюремное заключение. Мысль о том, что он может попасть в испанскую тюрьму, заставила его содрогнуться: даже если ему и посчастливится пережить подобное испытание, его дальнейшая жизнь, карьера и репутация будут погублены безвозвратно.

Голод и усталость, дававшие себя знать после столь долгого дня, насыщенного событиями, также не улучшали его настроения, равно как и промозглый холод камеры, темнота, мрачное безмолвие и нещадные укусы клопов и блох.

Когда Энтони наконец уснул, побежденный сильнейшей усталостью, ему приснился на удивление приятный сон: он находился в Лондоне, гулял по Сент-Джеймскому парку под руку с прекрасной женщиной, которая была то Пакитой, то Кэтрин, его бывшей возлюбленной. Стояло чудесное весеннее утро, и в парке было очень многолюдно. Проходя мимо, все гуляющие, мужчины и женщины благородного облика, приветствовали их с несвойственной англичанам эмоциональностью. Некоторые даже останавливались, чтобы похлопать его по плечу или заговорщицки толкнуть локтем. В этих фамильярностях Энтони ощущал общее желание вынести его любовные связи на публику: благородное лондонское общество благословляло его греховные отношения и открыто показывало свое одобрение. По пробуждении воспоминания об этой безмятежной, но иллюзорной прогулке лишь удвоили его страдания: злая фантазия представила ему в виде реальности то, что никогда не могло стать таковой.

С наступлениям утра подвалы Главного управления понемногу стали наполняться звуками; до него доносились приглушенные голоса, шаги, стук дверей. Однако о нем самом так никто и не вспомнил, словно все напрочь забыли о его существовании. И это угнетало его сильнее, чем откровенные угрозы. Голод и жажда сделались совершенно невыносимыми.

К десяти часам утра его покинули последние силы, и он решил сдаться. В верхней части массивной деревянной двери камеры имелось небольшое квадратное окошко, забранное двойной решеткой. Энтони приник к этому отверстию и громко закричал, привлекая внимание охранников. Но, поскольку никто не откликнулся, ему ничего не оставалось, как умолкнуть. Спустя какое-то время он вновь попытался позвать охрану - и вновь безуспешно. Лишь после третьей попытки кто-то грубо спросил, в чем дело.

- Пожалуйста, сообщите подполковнику Марранону или капитану Коскольюэле, что арестованный вчера утром англичанин готов к переговорам. Они поймут. Во имя всего святого, поторопитесь!

- Хорошо. Подождите здесь, - ответил охранник, как будто у Энтони были другие варианты.

Ожидание продлилось более часа, на протяжении которого Энтони успел погрузиться в самую бездну отчаяния. Его больше не заботило, что скажет Пакита или кто там еще, и даже унизительная депортация казалась ему теперь благом; уж лучше любые унижения, чем эта неопределенность. Но вот, наконец, лязгнул замок, дверь открылась, и на пороге появилась внушительная фигура конвоира с карабином через плечо.

- Пойдемте.

С трудом волоча ноги вслед за охранником, Энтони проделал тот же сложный пути, что и накануне. Прибыв к двери кабинета, охранник и заключенный остановились, охранник открыл ее и отошел в сторону. У англичанина закружилась голова из-за перенесенных мучений и стыда за то, что он собирался совершить. Он вошел, не смея оторвать глаза от пола, и остался стоять, пока не услышал из-за спины знакомый голос.

- Во имя всего святого, Уайтлендс, неужели это вы? Могу я узнать, в какие неприятности вы влипли?

- Паркер! Гарри Паркер! - воскликнул Энтони. - Слава богу! Как вы меня нашли?

- Это не составило большого труда, - ответил молодой дипломат. - Я отправился в вашу гостиницу, и портье мне сказал, что вас еще утром доставили сюда. Во имя всех демонов в аду, Уайтлендс, мне пришлось организовать поистине международный скандал, чтобы вас отсюда выпустили. Что вы на этот раз натворили? Вы стали для них врагом народа номер один.

- Это долго рассказывать.

- Тогда ничего не говорите. Мы должны спешить. Нас ждут.

- Меня? - удивился Энтони. - Кто? Где?

- На арене для боя быков, где же еще? - усмехнулся Паркер. - В посольстве, друг мой, в посольстве. Сейчас мы возьмем такси.

- Но я не могу ехать в посольство в таком виде, Паркер, - запротестовал Энтони. - Посмотрите, на кого я похож! Я провел ночь в камере и теперь весь кишу блохами.

- На этот счет не беспокойтесь: при нашей последней встрече вы были похожи на обглоданную селедку. Идемте, у нас мало времени, - добавил он, пресекая возможные протесты. - Или вы отправляетесь со мной в посольство таким, как есть, или я немедленно отсюда уезжаю. А то есть тут такой капитан Кокоэко, или как его там... Короче, тот малый, что вас арестовал. Серьезный тип. Хромой такой, с военной выправкой. Одним словом, решайте сами.

- Хорошо, - ответил Энтони, которого бросило в дрожь при упоминании капитана Коскольюэлы. - Но давайте хотя бы заглянем в бар: мне нужно выпить воды и хоть что-нибудь съесть.

Они вышли на улицу, и молодой дипломат, не обращая внимания на мольбы и просьбы своего соотечественника, помпезным жестом подозвал такси. Машина остановилась на обочине, и Гарри Паркер без церемоний втолкнул Энтони внутрь.

- Повторяю, нельзя терять ни минуты. Уж в посольстве найдется для вас какая-нибудь еда, хотя бы чай и овсянка. Вас это устроит?

Энтони чувствовал себя изможденным, но после ночи, проведенной в камере, и ужасных мыслей, которые его посещали, ощущение безопасности компенсировало ему любые неудобства.

- Паркер, я..., я еще не... еще не поблагодарил вас, - успел он пробормотать, откинулся на сиденье такси и в то же мгновение уснул.

Разбудил его чей-то толчок в бок.

- Просыпайтесь, Уайтлендс. Приехали. Вы точно не пьяны?

Они вышли из такси, вошли в здание посольства и поднялись по мраморной лестнице. Паркер постучал в дверь, которую им незамедлительно открыли. К своему изумлению и разочарованию, Энтони оказался в элегантной, со вкусом обставленной гостиной с тяжелыми портьерами и стенами, обитыми мягкой зеленой тканью, на одной из которых красовался огромный портрет его величества Эдуарда VIII, написанный маслом.

На диване, возле камина, сидели два господина средних лет, безупречно одетых, что выдавало в них истинных дипломатов. Еще один господин, в уличном костюме, прохаживался по толстому ковру, куря при этом трубку. Никто из них даже не подумал поприветствовать вновь прибывших. Не переставая курить, мужчина с трубкой окинул жалкую фигуру Энтони беглым взглядом, полным нескрываемого отвращения, затем нахмурился и продолжил свой моцион по ковру.

Энтони попытался принять солидную позу, сдерживая нестерпимое желание почесаться из-за укусов паразитов, которых с собой принес. Забыв об обещанном перекусе, Гарри Паркер представил присутствующих при полном равнодушии со их стороны.