Эдуардо Мендоса - Кошачья свара. Мадрид, 1936

• Название: Кошачья свара. Мадрид, 1936
• Автор: Эдуардо Мендоса
• Издательство: группа “Исторический роман“, 2015 год.
• Жанр: Шпионский детектив
• Год: 2015

---

Они миновали две комнаты и вошли в уютный кабинет. Вместо крепкой кастильской мебели библиотека была декорирована в английском стиле, с полками из светлого дерева, уставленными старинными книгами в кожаных обложках и с золотыми обрезами. На одной стене висел морской пейзаж Сорольи, а на другой - рисунки, чье авторство англичанин не определил. Рядом с картинами висели семейные фотографии в скромных серебряных рамах. Лишь в углу стоял неизбежный испанский секретер, вероятно, фамильное наследие. Это место явно служило убежищем.

Трехстворчатое окно выходило в ту часть сада, где тонкие кипарисы и живая изгородь отгораживали изысканный уголок со статуями, фонтаном и мраморной скамейкой. Взглянув на этот прекрасный вид, Энтони заметил стоящую у фонтана пару. Расстояние и падающая от деревьев тень позволили ему разглядеть лишь высокого мужчину в длинном синем пальто и блондинку в зеленом платье.

Хотя они были одни и их можно было заметить только из особняка, поскольку от улицы сад отделяла стена, Энтони показалось, что они пытались от кого-то спрятаться. Понимая, что смотрит на кого-то, кто не желает, чтобы за ним наблюдали, он отвернулся от окна и направил взгляд на хозяина кабинета, который нахмурился, либо из-за того, что происходило в саду, либо потому что кто-то посторонний это заметил. Тем не менее, оба ничего не сказали по этому поводу. Лицо герцога приобрело приветливое выражение, и он махнул рукой в сторону кожаного дивана. Послушавшись этого жеста, Энтони сел на диван, а герцог - в одно из кресел. Он взял со стола серебряную шкатулку, открыл ее, предложил посетителю сигарету и после его отказа взял одну себе, закинул ногу на ногу и некоторое время курил, давая понять, что делом, из-за которого они встретились, не стоит заниматься с поспешностью.

- Не так-то просто, - сказал он наконец, - обсуждать эту тему с кем-то, кого знаешь только по отзывам. Педро Тичер рассказывал мне о вас в самых хвалебных терминах, касающихся как вашей компетентности, так и личных качеств. Я знаком с Педро Тичером многие годы, и хотя наши отношения были скорее деловыми, чем дружескими, не сомневаюсь в честности его суждений и намерений. Но деликатность ситуации, о которой я только что упомянул, состоит в том, что я вынужден полагаться только на незнакомцев. Вы сами человек высокого положения и можете судить, насколько постыдно для человека вроде меня прибегать к помощи иностранцев.

При этих словах у него слегка дрогнул голос, но он совладал с чувствами и продолжил говорить с совершенной естественностью.

- Я говорю об этом не для того, чтобы вызвать ваше сочувствие и тем более не взываю к солидарности, напротив, всё, что сегодня происходит в Испании, приобрело аномальный характер, а также, что уж отрицать, опасный. Поэтому я прекрасно пойму, если вы в определенный момент решите бросить это дело и вернуться в свою страну. Другими словами, действуйте как профессионал, ставя собственные интересы превыше всего остального, и не позволяйте эмоциям вмешиваться в ваши решения. Я не хочу иметь на совести тяжкий груз.

Резким движением он погасил сигарету в пепельнице, поднялся и подошел к окну. Похоже, созерцание сада его успокоило, потому что он снова сел, закурил другую сигарету и добавил:

- Если я не ошибаюсь, наш общий друг ввел вас в курс дела...

Энтони утвердительно кивнул и, прежде чем собеседник закончил, сказал:

- Ваша очаровательная дочь сообщила мне, хотя, вероятно, сама того не желая, что вы собираетесь жить за границей. Полагаю, что наше дело имеет отношение к этим планам.

Герцог вздохнул и задумчиво произнес:

- Моя дочь очень сообразительна. Я ничего ей об этом не говорил, но вполне естественно, что она догадалась о моих намерениях. Достаточно выйти на улицу, чтобы понять невыносимость положения. Уже месяц, как я забрал ее из школы из соображений безопасности. Ее образованием занимается священник, столь же высоконравственный, сколь и образованный.

Он потушил сигарету, автоматическим жестом зажег новую и продолжил:

- Начало революции - это лишь вопрос времени. Фитиль подожжен, и его уже не погасить. Буду с вами честен, сеньор Уайтлендс, я не боюсь революции. Я не настолько слеп, чтобы не видеть несправедливости, которая правила в Испании на протяжении веков. Привилегии моего класса не помешали мне несколько раз выступать за реформы, начиная с реформы аграрного сектора. Управление своими угодьями и общение с арендаторами в этом смысле мне дали больше, чем все выступления, споры и доклады политиков, услышанные в кафе и министерских коридорах. Я считаю возможной модернизацию отношений между классами и экономической системы, которые принесут пользу стране в целом, и в конечном счете всем испанцам, и богатым, и бедным. На что богатство, если собственные слуги начинают натачивать ножи, чтобы перерезать нам глотки? Но для реформ уже слишком поздно. Из-за бездействия, некомпетентности или эгоизма не возникло взаимопонимания, а теперь мирное решение конфликта уже невозможно. Чуть больше года назад в Астуриии разразилась коммунистическая революция. Она была подавлена, но до этого свершились многие бесчинства, особенно против духовенства. Из саркофагов вытряхнули тела монахинь и изнасиловали их, труп одного из многих убитых священников выставили на потеху публики с табличкой, которая гласила: "продается свинина". Эти действия нельзя отнести лишь за счет коммунистической или какой-то другой идеологии, сеньор Уайтлендс. Это просто дикость и кровожадность. Затем вмешалась армия и Национальная гвардия, репрессии были кошмарные. Мы просто обезумели, что тут говорить. В таких условиях мне не остается другого выхода, кроме как вывезти семью из страны. У меня жена и четверо детей - два сына и две дочери. Лили - младшая. Мне пятьдесят восемь. Я еще не старик, но прожил немало и пожил хорошо. Я понимаю, что меня могут убить, но это меня не пугает и не печалит. Если бы дело было во мне, я бы остался. Сама мысль о бегстве идет вразрез с моим характером, не только потому, что ее можно принять за трусость, здесь нечто больше. Покинуть Испанию - это как бросить дорогое существо на последней стадии неизлечимой болезни. Ничего нельзя сделать, но мое место рядом с постелью больного. Однако семья во мне нуждается. С этой практической точки зрения мертвый герой так же бесполезен, как и мертвый трус.

Он резко встал, сделал несколько шагов по кабинету и развел руками.

- Я много болтаю, прошу прощения. Мои заботы вам чужды. Но я хотел показать, что не спекулирую произведениями искусства. И в последнее время у меня было мало возможностей поговорить. Я стараюсь держать семью подальше от всего этого, а на улице так не поговоришь. Люди бояться высказать свое мнение, не говоря уже о своих планах. У меня больше нет друзей, лишь единомышленники.

Смущенный англичанин попытался выразить неловкий протест против предположения, что кто-то мог неправильно истолковать благоразумные решения хозяина кабинета. Уж точно не Энтони Уайтлендс. Но не успел он об этом объявить, как в полумраке комнаты раздался мелодичный перезвон колокольчика. Герцог де ла Игуалада вскочил на ноги, словно составлял деталь того же часового механизма, и с бодрым выражением лица воскликнул:

- Боже ты мой, уже половина второго, а мы всё болтаем! Время летит, друг мой, особенно в компании старого болтуна и доброго внимательного слушателя. Что бы ни случилось, но в обеденное время христианам не подобает работать. Оставим это для времени более подходящего. А пока окажите мне честь и разделите пищу со мной и моей семьей. Конечно, если у вас нет других дел.

- Совершенно никаких, - ответил англичанин, - но ни в коем случае не хочу вторгаться в вашу семейную жизнь.

- Чепуха, друг мой! В этом доме позволено всё, кроме подобных обвинений. И не обманывайтесь видом этого особняка, увидите, что мы люди простые.

Не дожидаясь ответа, он дернул за свисающий с потолка шнур с кисточкой, и через некоторое время в кабинет вошел дворецкий и спросил резким тоном, что угодно сеньору герцогу. Тот поинтересовался, вернулся ли сеньорито Гильермо. Дворецкий ответил, что не видел его.

- Ладно, - нетерпеливо сказал хозяин, - пусть поставят на стол еще один прибор. И пусть подают ровно в половине третьего. Если сеньорито Гильермо еще не вернулся, будет есть то, что останется, подогретым. И передайте сеньоре герцогине, что мы выпьем аперитив в музыкальном салоне. Гильермо, - объяснил он с неубедительной суровостью, когда дворецкий ушел выполнять приказания, - это мой младший сын, но главный сумасброд. Он изучает право в Мадриде, но часть года проводит в разъездах по наших угодьям. Я собираюсь постепенно передать в его руки управление недвижимостью. Уже несколько месяцев он не уезжал из дома. Его мать не пережила бы, если бы узнала, как обстоят дела в сельской местности, ни больше ни меньше. Так что предпочитаю, чтобы вся семья оставалась здесь. Но юношей невозможно держать на коротком поводке. Через сорок восемь часов заточения стены пали, и позавчера он отправился на охоту вместе с друзьями, пообещав вернуться сегодня ближе к полудню. Посмотрим. Другой мой сын путешествует по Италии с друзьями по факультету. Флоренция, Сиена, Перуджа, кто знает! Он окончил юридический факультет, но обожает живопись, и не мне его упрекать. Идемте, сеньор Уайтлендс, представлю вас моей жене и выпьем рюмочку чего-нибудь ароматного. Система отопления устарела, и дом похож на мавзолей. Ах да, и в присутствии моей жены и дочерей ни слова о теме нашего разговора. Не стоит тревожить их еще больше, они и так обеспокоены.