Иоахим Гофман - Власов против Сталина. Трагедия Русской освободительной армии, 1944–1945

• Название: Власов против Сталина. Трагедия Русской освободительной армии, 1944–1945
• Автор: Иоахим Гофман
• Жанр: История
• Год: 2014
• ISBN: 5-17-027146-8, 5-271-10711-6

Книга посвящена одному из самых сложных и противоречивых сюжетов новейшей истории нашего Отечества: участию сотен тысяч советских граждан в войне 1941–1945 гг. на стороне нацистской Германии. Среди них были представители всех народов СССР, однако в массовом сознании проблема коллаборационизма в нашей стране связывается прежде всего с именем бывшего советского генерала Андрея Власова и с возглавлявшейся им «Русской освободительной армией».

Автор – историк Иоахим Гофман – крупнейший из специалистов по антисоветским вооруженным формированиям из представителей различных народов СССР в годы Второй мировой войны. Позиция Гофмана является крайностью, противоположной другой – огульному объявлению всех коллаборационистов военными преступниками, предателями и изменниками Родины.

Книга адресована широкому кругу читателей, интересующихся историей России и Великой Отечественной войны.

---

При создании своего офицерского корпуса, как и при устройстве военной юстиции и военной разведки, русские следовали собственным представлениям. Офицер Освободительной армии считался представителем новой России в «европейском обществе» и, как таковой, выделялся и среди своих товарищей из добровольческих частей под немецким командованием.

Он мыслился не только как военный специалист, владеющий своим ремеслом, но и как русский патриот, исполненный идеалов освободительной борьбы, обязанный хранить верность лишь своему народу и своему государству. Вышедшее в 1945 г. издание о «морали, облике и поведении солдат РОА» [87] называет первым качеством офицера подчеркнутое Суворовым требование абсолютной честности в служебной и частной жизни. В отношении к подчиненным образцом служил распространенный в старой русской армии тип «отца-командира», завоевывающего примером исполнения долга уважение, а справедливостью, заботой и братством – одновременно и любовь солдат. Ни одному офицеру РОА не было дозволено задевать достоинство своих подчиненных или других людей. Заслуживает быть отмеченным и такой принцип: он был обязан беречь мирное население, уважать его национальные и религиозные чувства, быть великодушным и в отношении к поверженному противнику. Под редакцией генерал-майора Трухина к декабрю 1944 г. было разработано положение [88] о прохождении службы офицерами и военными чиновниками Освободительной армии, нашедшее отражение в замечаниях тогдашних полковников Боярского и Меандрова. Согласно ему, в военной иерархии от прапорщика до предложенного Боярским звания генерала армии в условиях войны должен был действовать принцип повышения лишь за заслуги, а не по выслуге лет, заслуги на фронте должны были оцениваться выше, чем таковые в тылу, должны были различаться звание и должность, а полученные в Красной Армии звания должны были в целом признаваться. Принципы назначения и повышения офицеров также позволяют распознать самостоятельность Освободительной армии.

До 1944 г. лишь немецкий генерал добровольческих частей по собственному усмотрению назначал и повышал «туземных» офицеров, происходивших с территории Советского Союза, исключая прибалтийские республики [89]. Если речь шла о военно-воздушных силах, то соответствующие функции выполнял инспектор по иностранному персоналу Люфтваффе на Востоке. Исходя из «личных качеств, военных заслуг и политической надежности» соответствующего претендента эти службы устанавливали ему определенное офицерское звание (в большинстве своем – полученное в Красной Армии) в данной добровольческой части, после чего кадровая служба сухопутных войск или Люфтваффе присваивала кандидату право на ношение немецкой униформы с соответственными знаками различия. После признания Русского освободительного движения рейхом в сентябре 1944 г. был временно установлен такой порядок, когда русские подавали генералу добровольческих частей свои предложения по повышению в звании офицеров создаваемой РОА. И, наконец, с 28 января 1945 г. сам генерал Власов получил в своем качестве главнокомандующего Вооруженными силами Комитета освобождения народов России также право по собственному усмотрению назначать офицеров в подчиненных ему частях, устанавливать им звания или повышать их [90]. Однако при осуществлении этих полномочий он подвергался некоторым ограничениям, позволяющим увидеть, что немцы все еще хотели иметь возможность последнего контроля. Так появилось положение о том, что при повышении в звании генералов или присвоении звания генерала необходимо через главное командование рода войск вермахта предварительно получить согласие шефа кадрового управления СС. Кроме того, по-прежнему проводилось различие между правом на установление звания, которое теперь принадлежало Власову, и разрешением на ношение немецких знаков различия, которое выдавали отдел кадров сухопутных войск по предложению генерала добровольческих частей и кадровая служба военно-воздушных сил по предложению инспектора Люфтваффе по персоналу из восточных народностей [91]. Это положение, которое обосновывали необходимостью соблюдения определенных равных правил, могло действовать, разумеется, лишь до тех пор, пока солдаты РОА носили немецкие знаки различия. Поэтому с русской стороны были предприняты меры, чтобы отделение русских от немецких офицеров стало заметным и внешне – вновь введены в Освободительной армии русские погоны, установленные еще в 1943 г. для восточных частей [92], но затем вытесненные немецкими. По крайней мере, в этом единственном пункте устремления русских соответствовали желаниям Гитлера, который 27 января 1945 г. тоже высказался против того, чтобы одевать власовцев в немецкую униформу.

Во всяком случае на практике офицерские повышения производились теперь лишь в соответствии с представлениями русских. Квалификационная комиссия во главе с майором Демским, созданная при армейском штабе, определяла звания вновь вступающих в армию офицеров. Повышения младших офицеров производились генерал-майором Трухиным по согласованию с начальником командного отдела армейского штаба полковником Поздняковым, штаб-офицеров – генералом Власовым совместно с Трухиным и Поздняковым. О возражениях с немецкой стороны информации нет. Так, например, шеф кадрового управления СС, обергруппенфюрер СС Бергер, который, как и его представитель при Власове, оберфюрер СС д-р Крёгер, стремился поддержать Освободительное движение, безоговорочно одобрил в феврале и марте 1945 г. ходатайства о присвоении звания генерал-майора полковникам Боярскому, Буняченко, Кононову, Мальцеву, Меандрову, Шаповалову и Звереву. А что касается остальных офицеров, то уже прямо-таки дружеское согласие между полковником Поздняковым и капитаном Унгерманом, начальником 3-го отделения, отвечавшим за кадровые вопросы в штабе генерала добровольческих частей, гарантировало благосклонную реакцию на русские ходатайства.

Для сохранения своей дистанции в отношении немцев Власов все же считал нужным не составлять списков на повышение самому, а разрешать подписывать и подавать их начальнику командного отдела армейского штаба. После войны это трактовалось так, что не его слово главнокомандующего имело вес у немцев, а слово человека, которого теперь представляли как собственного агента немцев в армейском штабе [93]. Этот аргумент подхватила в особенности советская пропаганда, стремясь дискредитировать Позднякова, антипатичного из-за его публицистской и политической деятельности, как орудие СД, гестапо и СС, и приписать ему все возможные злодеяния. Насколько бессмысленны спекуляции, представляющие Власова и руководящих офицеров Освободительной армии как заложников гестаповского агента, видно уже по служебным функциям Позднякова, обусловившим его контакты со штабом генерала добровольческих частей, но не с какими-либо инстанциями гестапо или СД. На то, что такое сотрудничество было бы совершенно невозможно уже по организационным причинам, указали как генерал добровольческих частей в ОКХ, генерал кавалерии Кёстринг, так и – особенно подчеркнуто – бывший начальник отделения в отделе военной пропаганды ОКВ, полковник Мартин, который, как он пишет, очень близко познакомился с Поздняковым в ходе своей предыдущей деятельности. Кроме того, как полковник Мартин, так и генерал Кёстринг и его бывший адъютант, ротмистр запаса Герварт фон Биттенфельд, после войны – статс-секретарь и шеф канцелярии федерального президента ФРГ, дали самую высокую оценку личной честности, патриотическому духу и организаторским способностям Позднякова [94]. Иначе он вряд ли стал оперативным адъютантом Власова и не был бы назначен на ответственный пост шефа офицерских кадров РОА.

После назначения генерала Власова главнокомандующим солдаты Русской освободительной армии присягали ему следующим образом [95]: «Я, как верный сын моей Родины, вступая добровольно в ряды бойцов Вооруженных сил народов России, перед лицом соотечественников присягаю, – для блага моего народа, под главным командованием генерала Власова бороться против большевизма до последней капли крови». Поскольку с немецкой стороны, по-видимому, именно со стороны ОКВ, возникло сильное сопротивление против присяги исключительно персоне генерала Власова, тот счел необходимым одобрить дополнение, в котором, по крайней мере, упоминалось о союзе с Германией. Поэтому далее текст гласил: «Эта борьба ведется всеми свободолюбивыми народами в союзе с Германией под главным командованием Адольфа Гитлера. Я клянусь остаться верным этому союзу». Тем самым удалось обойти присягу персоне Гитлера в такой форме, которая даже получила одобрение рейхсфюрера СС.

Солдаты РОА еще и в конце войны носили на своей серой полевой униформе немецкие знаки отличия, что привело к роковому недоразумению, когда американцы усмотрели в этом доказательство их принадлежности к германскому вермахту. Тем временем, не говоря уже о том, что и французских солдат генерала де Голля или польских солдат генерала Андерса в 1944–45 гг. было трудно отличить соответственно от американских и британских солдат, у власовских солдат отсутствовал собственно и внешний признак принадлежности к вермахту – государственная эмблема в виде орла со свастикой. Ведь 2 марта 1945 г. ОКХ распорядилось о поспешном издании следующего запоздалого приказа [96]: «Военнослужащие русских частей, подчиненных главнокомандующему Вооруженными силами Комитета освобождения народов России, с данного момента перестают носить германские государственные эмблемы на униформе и головном уборе. Место германской государственной эмблемы занимает носимая на правом плече нарукавная национальная эмблема и кокарда Русской освободительной армии (РОА). Одновременно немецкий персонал связи с частями Русской освободительной армии (РОА) перестает носить нарукавные национальные эмблемы РОА». Теперь, вместо германского государственного военного флага, над Освободительной армией развевался национальный бело-сине-красный флаг или петровский военный флаг с Андреевским крестом [97]. На штандарте главнокомандующего был изображен Святой Георгий Победоносец на синем фоне с трехцветными кистями. А служебные печати РОА имели надпись «Вооруженные Силы Народов России» [98]. Если еще требуется доказательство автономного статуса Освободительной армии, то он проявляется и в том, что Вермахт, как и при союзных армиях Румынии, Венгрии и других стран, был представлен при ней лишь офицерами связи, не имевшими права отдавать приказы, – уполномоченным генералом германского вермахта при главнокомандующем Вооруженными силами Комитета освобождения народов России и германскими командами связи при русских дивизиях. Тем самым, не считая некоторых связей чисто формального характера, Русская освободительная армия была «юридически и фактически» полностью отделена от германского вермахта [99].