Элла Фельдбуш - Найти в себе силы

• Название: Найти в себе силы
• Автор: Элла Фельдбуш
• Издательство: ACT: ЛЮКС
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2005
• ISBN: 5-17-028541-8, 5-9660-1213-Х

«Золотая девочка», которую ожидало БЛЕСТЯЩЕЕ БУДУЩЕЕ…

Девочка, чья жизнь внезапно превратилась в КОШМАР…

Она НАШЛА В СЕБЕ СИЛЫ не сломаться, подняться, чудом вырваться из бездны, в которую ее затягивала судьба.

Она начала ВСЕ СНАЧАЛА — и победила!

Но одно дело — научиться просто ЖИТЬ ДАЛЬШЕ, и СОВСЕМ ДРУГОЕ — заново учиться любить и прощать, быть женщиной — прекрасной, желанной, нежной…

Где найти силы на ЭТО?!

---

— Сними-ка сережку, — ласково попросила цыганка.

— А это еще зачем? — немедленно встала на дыбы Ляля.

— Да отдам я ее тебе, не бойся.

Вообще-то девушка уже собиралась прекратить весь этот цирк, но любопытство победило. «Интересно, чем все это закончится», — подумала она, бережно сняв сережку с левого уха и вложив ее в морщинистую цыганскую руку. Женщина начала разглядывать вещь с нескрываемым интересом. В этот момент перед Лялей стояла уже не добрая волшебница, а опытная оценщица из ломбарда. Сережка и впрямь была недешевая: золотая, необычной формы, с камешком внутри — родительский подарок.

Затем «носительница оккультных знаний» приступила к ритуалу снятия порчи, явно придуманному на ходу: она водила сережкой по левой руке Ляли, от кисти к плечу, при этом что-то нашептывая себе под нос. После чего начала «отмывать» все тело девушки, водя рукой, будто мочалкой.

— Ну вот, левую сторону отчистила, — остановилась наконец цыганка, — осталась правая.

— Да, может, и этого хватит? — несмело попросила Ляля.

— Как это? Значит, левая сторона будет чистая, а правая порченая? Нет, так не пойдет. Ты сними вторую сережку, и я доделаю, коль уж взялась.

Девушка аккуратно расстегнула правую серьгу и отдала ее цыганке. Дальше происходило примерно то же самое. Увлеченная «работой», женщина водила руками по Лялиным плечам, приговаривая, что всю порчу забирают на себя серьги и теперь ее новая знакомая девственно чиста. Лялька только ухмыльнулась, заметив про себя, что вовсе не теряла девственности до всего этого представления. Так как сеанс колдовства можно было считать оконченным, девушка протянула руку, чтобы взять серьги обратно. Но цыганка, сложив ладони вместе и держа между ними сережки, дунула в них что есть мочи и развела в разные стороны. Серьги из ее рук исчезли. Запрокинув голову, гадалка посмотрела в небо, словно следя за бабочкой, только что выпорхнувшей из ее ладоней.

— Вот твоя порча и улетела вместе с сережками, — заключила колдунья. — А теперь иди домой — там их и найдешь, но уже со счастьем. Ты мне еще спасибо, красавица, скажешь.

Ляля растерянно смотрела на ведьму, пытаясь что-то возразить, но онемела от увиденного. Возникла минутная пауза. Перед глазами пронесся ее прошлый день рождения: улыбающийся отец вручает ей замечательный подарок. Для профессорского бюджета красивые серьги стали серьезным испытанием — но чего не сделаешь для любимой дочки? Ляльку охватил ужас. «Боже, идиотка, что я наделала? Что я скажу папе? — запрыгало у нее в голове. — Их надо вернуть, но как? Они же улетели…»

И тут до Ляльки дошло: «Куда улетели, дура? Тебя же просто сделали!» От осознания обмана миловидное личико побледнело, его мягкие черты стали более жесткими. Ляля огляделась, но цыганки и след простыл! «Куда же эта сволочь могла деться?» Глаза Ляли принялись жадно искать недавнюю знакомую среди прохожих. Пожалуй, сейчас в ней трудно было узнать девочку-ангелочка, двадцать минут назад притворявшуюся светской аристократкой. В голове билась одна мысль: найти, только бы найти воровку! Она свернула за угол дома и побежала, благо, вскоре в ее поле зрения прорисовался силуэт в пестрой одежде. Ляля подскочила к цыганке и дернула ее за рукав.

— Серьги верни! — твердым как сталь голосом заявила она.

Цыганка обернулась и с удивлением посмотрела на Лялю.

На какое-то мгновение ей показалось, что перед ней вовсе не та наивная девчушка, которой она только что заговаривала зубы у подъезда. В Ляле появились непреклонность и напор, о которых цыганка даже не подозревала.

— Какие серьги, ты же видела…

— Серьги верни, чертова фокусница! А свои штучки в цирке будешь показывать, поняла? Так, быстро, а то орать начну!

— Они улетели, ты что, не веришь? — предпринимала робкие попытки сохранить улов горе-гадалка. От удивления у нее самой дух перехватило. Цыганка по опыту знала, что обычно «клиенты» приходят в себя только через полчаса — час после того, как добровольно вручают ей деньги и ценности. В ее практике то был первый случай, когда гипноз, коему ее выучила еще бабка, не сработал.

— Это ты маме будешь рассказывать про летающие сережки, — продолжала Ляля. — А меня не фига лечить. Живо отдавай!

Девушка кричала все громче, и немногочисленные прохожие начали оглядываться. Боясь излишнего внимания, цыганка торопливо начала шарить в кармане, ища то, что ей так не хотелось отдавать. Нащупав сережки, она медленно достала их. Расставаясь с драгоценной добычей, гадалка из дружелюбной и заботливой тетеньки на глазах превратилась в злобную грымзу. Оскалившись, она посмотрела на Лялю долгим, тяжелым, буравящим взглядом. Потом швырнула сережки в лицо Ляли и сквозь зубы прошипела: «Будь ты проклята, сучка. Чтоб тебя выебло сто человек!»

Цыганка ушла, а Лялька долго еще сидела на корточках на асфальте и тихо плакала. Даже зажатый в руке с таким трудом отвоеванный папин подарок больше не радовал. Казалось, злость цыганки прилипла к ней, и теперь Ляле никогда не удастся смыть эту ненависть с себя. Раздражала собственная глупость и наивность, из-за которой такой замечательный день был напрочь испорчен. Вспоминались покрасневшие белки карих глаз, скрежещущие желтые зубы и резавшее слух проклятие. С подобным проявлением агрессии она столкнулась впервые в своей жизни. Произошедшее так ее потрясло, что она никак не могла заставить себя встать и пойти домой. Прохожие посматривали на Лялю с интересом, как на полоумную. Почувствовав мягкую руку на своем плече, девушка набралась сил и поднялась.

— Вам помочь? — спросил ее пожилой мужчина, на чьем добром лице было написано сочувствие. — Что-то случилось?

— Нет-нет, ничего, спасибо. — Лялька шмыгнула носом и начала вытирать слезы. Мужчина помог ей отряхнуть длинную юбку, собравшую на себя пыль асфальта. Не спеша они подошли к поломанной лавочке на углу соседнего дома и сели.

— Тогда почему вы плачете? Кто вас обидел? — Ляля определенно понравилась незнакомцу.

— Нет, ничего, сама виновата, во всем виновата только я. — И после этих слов Ляля разрыдалась в голос. Она совершенно не стеснялась чужого человека и оборачивавшихся прохожих и не понимала толком, отчего плачет. Просто больно было, вот и все. Слезы ручьем текли по щекам в знак протеста против грубости и хамства, буквально сбивших ее с ног.

Незнакомец достал из кармана помятого пиджака платок и протянул девушке:

— Ну-ну, успокойтесь. У меня дочка вроде вас, тоже вечно льет слезы по всяким пустякам.

— Не по пустяка-ам, — всхлипывала Ляля. — Так… несправедливо… Нахами-ила мне. И… не знаю… как ее даже зову-у-ут.

Выслушав ее путаный рассказ, мужчина только усмехнулся:

— Да вы молодчина! Я недавно в «МК» читал, как у кого-то цыганка несколько тысяч долларов выманила. Так до сих пор и не поймали…

Но, возвращаясь домой, Ляля вовсе не чувствовала себя молодчиной. Припоминая все подробности происшествия, она поднималась по ступеням лестницы, и звук шагов гулко отдавался в каменных сводах. Широкие пролеты с массивными перилами, неотъемлемая принадлежность любого сталинского дома, казалось, ехидно ощеривались, хохотали над ее глупостью. Открыв дверь своим ключом, девушка тут же постаралась закрыться у себя в комнате. В другое время она непременно кинулась бы на кухню поцеловать маму с папой и рассказать о последних школьных новостях. Соколовы жили дружно и понимали друг друга с полуслова. В доме царила атмосфера любви и согласия. Скандалить было не принято, да и зачем? Самые серьезные ссоры у Ляльки с ее мамой, Аллой Николаевной, происходили исключительно по причине Лялиного нежелания «есть что положено» или небольших опозданий домой. С папой, Евгением Львовичем, Ляля вообще жила душа в душу: он и голоса на нее не повышал ни разу.

Вот и теперь, свернувшись калачиком на постели и обняв любимого плюшевого слона, девушка потихоньку начала забывать о грустных мыслях. С кухни доносились вкусные запахи — недаром мама Ляли была отменной поварихой. Мерцающие в полутьме корешки книг и картинные рамы успокаивали разгулявшиеся нервы. Левой рукой Ляля бездумно поглаживала шелковое покрывало, на котором лежала. Тонкие пальцы, еле касаясь подушечками гладкой поверхности, отслеживали прочную нить. Дубовая кровать — часть старинного гарнитура, доставшегося чуть ли не от прадедушки, — словно вытягивала из Ляли весь негатив. Прямо напротив висел пейзаж в стиле «белое на белом». Золотистый серпантин на обоях выгодно оттенял тончайшие мазки, покрывавшие холст. То была работа мастера: играя с бледными красками на белой бумаге, художник изобразил почти прозрачный снегопад, на который хотелось смотреть снова и снова. Звали художника Алексей Викторович, и он лично преподнес свое творение Лялиному отцу, его старинному другу, хотя на американском аукционе за работу давали неслыханные по российским стандартам деньги. С отцом они познакомились на приеме в американском посольстве, куда съехались художники, философы и ученые из России и США. Подобные подарки и знакомства были Евгению Львовичу не в новинку: как-никак Лялин папа давно стал в научном мире фигурой известной… и уж конечно, от души посмеялся бы над какими угодно «порчами» или «проклятиями»…