Эрих Раквитц - Чужеземные тропы, незнакомые моря

• Название: Чужеземные тропы, незнакомые моря
• Автор: Эрих Раквитц
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 1969

В Германской Демократической Республике имя Эриха Раквитца знакомо всем юным любителям географии. «Чужеземные тропы, незнакомые моря» вышли в свет в Лейпциге в 1959 году и очень быстро стали настольной книгой будущих путешественников и мореплавателей. Первое издание разошлось мгновенно, и такая же судьба ожидала все семь переизданий, появившихся в ГДР в последующие годы.

Эрих Раквитц известный мастер молодежной литературы популярного жанра. Он получил признание на конкурсе, проведенном в Берлине в I960 году, где был удостоен первой премии.

В Советском Союзе эта книга издается впервые.

Книга Эриха Раквитца ведет читателя по тем тропам, которые постепенно становились сквозными магистралями нашей планеты, и по неведомым морям, ныне пойманным в координатные сети и положенным на точнейшие карты. Это занимательная энциклопедия географических открытий, занимательная потому, что она раскрывает сокровенный смысл событий, в ходе которых неуклонно расширялся кругозор обитателей нашей планеты.

---

Чем же особенным отличился Хорнеман, что его сочли достойным доверия? Быть может, не чем иным, как только громадным воодушевлением и неукротимой энергией, побудившими лондонских господ послать в экспедицию именно этого молодого человека. В Каире терпение Хорнемана подверглось длительному испытанию. Дело в том, что в это время в Египте по стопам Александра Македонского шел Наполеон, и Хорнеман не мог двинуться дальше, не заручившись предварительно его поддержкой и не выправив необходимые документы. Правда, сразу же за первыми песчаными дюнами самоуверенное генеральское «Н», открывшее в Европе многие двери, стоило здесь не больше ржавого гвоздя; но форма была соблюдена — Хорнеман был представлен Наполеону, и тот милостиво «разрешил» ему трогаться в путь.

Итак, едва ли предвидя, что ему предстоит, молодой немец со своим небольшим караваном, покачиваясь на горбе верблюда, взял курс на Мурзук в области Феццан. Путь лежал через наиболее опасную и неприветливую часть пустыни, в которой караванные тропы отмечались лишь множеством скелетов людей и животных.

Хорнеман дошел до Мурзука и стал первым европейцем, последовавшим дорогой, которую и сегодня еще едва одолевает автомобиль. Но если бы он лучше знал географию Северной Африки, то мог бы дойти до Мурзука и с меньшим трудом. Хорнеман ориентировался по карте французского географа и картографа д'Анвиля (1749 года), согласно которой Мурзук был так же далек от Триполи, как и от Каира. Правда, старые волки пустыни говорили Хорнеману, что из египетской столицы путь будет более долгим и трудным. Но молодой исследователь не мог предположить, что предписанный ассоциацией маршрут в самом деле вдвое длиннее. И он решил придерживаться полученной инструкции.

Уже в самом начале своего путешествия Хорнеман едва не поплатился головой. Это случилось в оазисе Сива[330], где до него только два раза побывали европейцы: Александр Македонский и англичанин В. Г. Браун. Арабы обратили внимание на некоторые противоречия в действиях и поведении немца, выдававшего себя за мусульманина. Поставленный перед священным советом, он спасся только благодаря тому, что сумел, не задумываясь, бегло прочесть любую суру из корана. А спутник Хорнемана, какой-то подобранный им в Каире немецкий авантюрист, тот знал коран даже наизусть, ведь он 12 лет назад принял мусульманство и совершил целых три хаджа в Мекку. Такая ученость рассеяла все подозрения высоких судей, и оба путешественника могли спокойно продолжать свой путь.

Из столицы Феццана — Мурзука — Хорнеман направился в Триполи, чтобы доложить английскому консулу о результатах путешествия и прежде всего о своих деловых наблюдениях, которыми «Африканская ассоциация» интересовалась более всего.

Муса бен-Юсуф, как именовал себя наш хильдесгеймец, стал осторожнее. После занятия Каира французами разоблачение христианина в Северной Африке было бы для того равносильно смертному приговору. Поэтому, прежде чем начать свое новое путешествие, Хорнеман заклинал консула не начинать никаких поисков, разве только в том случае, если в течение трех лет он ничего не даст о себе знать; любые запросы неминуемо вызвали бы подозрение мусульман. Сначала англичанин не соглашался дать такое обещание. Но в конце концов признал, что так, пожалуй, будет лучше. Этот разговор происходил в декабре 1799 года.

…Три условленных года миновали, а Хорнеман не вернулся. За это время Наполеон прошел всю Европу, на полях сражения люди гибли тысячами. Так чего же стоила жизнь одиночки, затерявшегося где-то в далекой, незнакомой Африке! Только через 20 лет Лондонское географическое общество начало систематические поиски. Выяснилось, что Хорнеман, пройдя торговые города Кацину и Сокото, пробился до среднего течения Нигера и был, возможно, первым белым, увидевшим город Тимбукту, сказочную «царицу Сахары». Быть может, он даже добрался до озера Чад, но все эти сведения основывались лишь на показаниях туземцев, которые, как ни странно, а все еще по истечении такого долгого времени помнили удивительного светлокожего Муса бен-Юсуфа. Сам же исследователь не оставил после себя ни следа, ни строчки, которые могли бы пролить свет на его судьбу.

После этого на целых 20 лет исследование Африки почти совершенно заглохло, и только в 1822 году в путь отправились англичане Клаппертои, Аудни и Денхем[331], первыми заглянувшие в магометанский Судан.

Денхем и Аудни направились к озеру Чад, Клаппертои же попытался разведать течение Нигера. Спустившись из Сокото вниз по течению, он увидел то, о чем Мунго Парк мог только догадываться, а именно: Нигер течет на юг!

Следующая экспедиция, предпринятая Клаппертоном в 1825 году вверх по течению от устья Нигера (Невольничий берег Гвинейского залива) до Сокото, окончательно удостоверила, что река, текущая у Тимбукту на восток, изливает свои воды в Гвинейский залив. Таким образом, тайна Нигера была окончательно разгадана. Но Клаппертои погиб в Сокото от лихорадки. Известие о его триумфе доставил в Лондон сопровождавший его молодой слуга Ричард Лендер[332] — единственный из европейцев оставшийся в живых; позже Лендер исследовал верхнее течение Нигера.

Клаппертон, Денхем и Аудни на собственном опыте испытали, что европейцев в Африке подстерегают тысячи опасностей. В 1828 году, через шесть лет после того, как они впервые ступили на ее землю, никого из них уже не было в живых.

И все же недостатка в людях, готовых вновь начать борьбу, не было. Но среди них выделялся один, кого, пожалуй, можно было назвать одержимым самым настоящим африканским амоком[333], — француз Рене Кайе. Он вырос в маленькой деревне в департаменте Дё-Севр среди людей, у которых при слове «Африка» пробегал холодок по спине. Но именно Африка стала страстной мечтой Рене. Он вбил себе в голову, что непременно увидит когда-нибудь таинственную «царицу пустыни» Тимбукту. Впервые он попал в Африку в 1816 году в возрасте всего 17 лет. Он приехал на грузовом судне «Луара», перевозившем переселенцев в Сенегамбию[334]. Здесь он узнал, что англичане снаряжают экспедицию внутрь страны под начальством майора Грея. Кайе отправился туда. Придерживаясь морского берега, он прошел пешком по раскаленному песку 300 километров, прежде чем его взял на борт пароход, направляющийся в Горе. Но здесь ему сказали, что до Сьерра-Леоне, исходного пункта экспедиции Грея, ему придется идти еще несколько недель. Заболев в результате такого отчаянного марша лихорадкой, Рене возвратился на родину. Значит, он отказался от своего сумасшедшего плана? Ничего подобного! Едва оправившись, он нарисовал жителям деревни «свою» Африку такими яркими красками, что те согласились помочь ему. И вот с жалкими 300 франками в кармане Рене опять отправился в путь. На этот раз ему больше посчастливилось. В Сен-Луи на реке Сенегал ему удалось на собственный риск и страх примкнуть к вспомогательному каравану Грея. Колонна двигалась на лошадях, а Рене высунув язык бежал сзади. И все же он охотнее дал бы разорвать себя на куски, нежели согласиться упустить такую оказию. Сумасшедший? Нет. Просто фанатически одержимый человек, незнающий на избранном пути никаких преград. Колонна разыскала Грея, захваченного одним из негритянских племен, и выкупила его из плена, после чего отряд, однако, счел за благоразумное укрыться во французском форту. Кайе, заболев лихорадкой, остался один. Наступила пора дождей, все превратилось в топь, а ручьи стали бурными реками. В такой обстановке молодой француз оказался без средств и попутчиков. Однако, несмотря на жестокие лишения, он сумел пробиться к побережью и уехать обратно домой. Здесь он поступил на службу к крупному виноторговцу и по делам фирмы объезжал Антиллы, хорошо при этом зарабатывая. Так прошли четыре года. Кто поверхностно знал Кайе, мог бы предположить, что от Африки тот излечился окончательно. На самом же деле, все время упорно откладывая франк за франком, он скопил нужную, как полагал, сумму и в один прекрасный день был уже снова в Сенегамбии. На этот раз он твердо решил: либо добраться до Тимбукту, либо погибнуть…

Французский губернатор, к которому обратился Кайе, не знал толком, что ему делать с этим удивительным молодым человеком, представившим ему проект экспедиции в Тимбукту. Ведь научно он совершенно неподготовлен, а это тогда считалось необходимейшим атрибутом подобного предприятия. Но зато, по-видимому, у него есть другие достоинства: решимость, энергия и удивительное знание местных условий; наконец, что не менее важно, он знает наизусть весь коран. И так как этого 25-летнего парня с кожей почти такой же черной, как и его фанатически горящие глаза, нельзя было заставить отказаться от своего отчаянного плана, то губернатор и отпустил его. снабдив небольшим запасом товаров, легко уместившихся в кожаной сумке. Эта скудная помощь родины показалась нетребовательному Рене, до сих пор путешествовавшему с пустыми карманами, щедрым даром, способным устранить любые препятствия.