Элвин Москоу - Столкновение в океане

• Название: Столкновение в океане
• Автор: Элвин Москоу
• Издательство: Морской транспорт
• Жанр: Прочая документальная литература
• Год: 1992
• ISBN: 5-277-0I497-7

В книге американского журналиста рассказано об одной из крупнейших морских катастроф — столкновении двух пассажирских судов «Стокгольм» и «Андреа Дориа».

Автор, присутствовавший в качестве репортера на судебном разбирательстве аварии, подробно осветил обстоятельства катастрофы. Книга правдива, ибо основана на фактах. Там, где автор не убежден в чем-то, он приводит несколько версий, предоставляя читателю делать собственный вывод. Много страниц посвящено подробному отчету о спасательных операциях, о помощи других судов, подошедших к месту аварии.

---

— Если капитан не пришел, как обычно, обедать вниз, — сказала она, — значит он должен быть наверху, на мостике, чтобы внимательно следить за ходом судна в тумане.

Много часов спустя, когда тело Чанфарры все еще лежало в проходе каюты 56, сам он, по иронии судьбы, стал предметом острой зависти со стороны своих коллег, собравшихся в отделе новостей на третьем этаже здания редакции газеты «Нью-Йорк Тайме». Литературные сотрудники по кусочкам кроили материал о катастрофе по радиограммам и старым газетным вырезкам, а газетчики болтали о мечте газетного репортера: оказаться очевидцем привлекающего всеобщее внимание события. Они ни на минуту не сомневались, что корреспонденция Чанфарры вскоре будет получена. Все редакционные разговоры снова и снова возвращались к одному: «Ну и повезло же Чану — ведь он сейчас на борту «Андреа Дориа». Заведующий отделом местных новостей Фрэнк Адаме, примчавшийся в 4 часа утра в редакцию, включил Чанфарру в список авторов двадцати одной корреспонденции, посвященной столкновению. Все утро на уме и на языке у газетчиков было одно — каким образом каждый из них, оказавшись на месте происшествия, постарался бы передать по телефону или по радио свою корреспонденцию в газету.

Лишь позднее, с получением первого списка жертв катастрофы, работники редакции «Нью-Йорк Тайме» испытали жгучий стыд, осознав всю глубину пропасти между восприятием несчастья, унесшего жизнь пятидесяти или ста неизвестных им людей, и смерти одного из сослуживцев.

Питерсон смог добраться к своей жене и к Джейн Чанфарре лишь пройдя назад, в каюту 58, и с трудом протиснув свое массивное тело под переборкой, разделявшей обе каюты. Фактически осталась только половина переборки у потолка. Вторая половина, ближе к корпусу, оказалась выломанной вместе с прилегавшей частью каюты. Каюта 56 представляла сплошные развалины, позади которых в борту судна зияла брешь. Попытавшись сдвинуть обломки, Питерсон убедился, что сделать это одному невозможно. Ему требовалась помощь, иначе женщины погибнут. Обе они стали умолять его спасаться самому и бросить их. Но он обещал вернуться и привести на помощь людей.

Одной палубой ниже, то есть на палубе фойе, в спальне каюты-люкс 180, в одной из четырех особенно роскошных кают судна, погибли коммерческий директор издаваемой в Сан-Франциско газеты «Кроникл» Фердинанд М. Тирио и его супруга. Их старшего сына, тринадцатилетнего Питера Тирно, поместили в одноместной каюте, удаленной от родителей примерно метров на пятнадцать в сторону кормы на противоположной стороне главного фойе судна, через который пассажиры прямо с пирса попадали в расположение кают первого класса. С одной стороны она примыкала к ресторану первого класса, с другой — находились телефонная будка и судовой банк.

Вечером, поиграв с Питером на игрушечных скачках, отец пожелал ему спокойной ночи и пошел через вестибюль к себе.

При столкновении тринадцатилетний мальчик проснулся с трудом. Протерев глаза, он выглянул в коридор, но, ничего особенного не заметив, лег опять и тотчас же заснул.

Он не обратил внимания, что в вестибюле грудами лежали обломки, что от столкновения треснул и осыпался потолок, вдребезги разбившееся зеркальное стекло витрины магазина сувениров лежало на полу. Около стены, пытаясь укрыться от всего этого, присели на корточки два стюарда третьего класса — Адольфо Бонивенто и Эмилио Бертини. Три стальных сейфа, находившихся в ведении помощника капитана по пассажирской части, стоявшие как раз за этой стеной, выдержали силу удара и спасли напуганных стюардов.

Наискосок в заднем левом углу фойе, распахнулась дверь каюты помощника капитана по пассажирской части, оттуда выскочил ее хозяин, Франческо Инджанни, сопровождаемый двумя судовыми врачами.

— Боже,, взорвался котел, — воскликнул главный хирург, начальник медицинской службы судна доктор Бруно Тортори Донати. Его спутники согласились с ним. Кожух котельных установок, сообщавшийся с трубой судна, проходил как раз позади вестибюля, и поэтому были все основания считать, что разрушения в вестибюле вызваны сотрясением от взрыва в котельном отделении.

В то время, как пассажирский помощник капитана направился на мостик, доктор Тортори Донати с доктором Лоренцо Джианнини стали через толпу пассажиров пробираться в лазарет, занимавший внизу, на палубе «А», десять кают.

— Успокойтесь, это всего лишь небольшой взрыв в котельном отделении, — говорил красивый тридцатипятилетний судовой врач пассажирам, хватавшим его за одежду. Вызвав двух фельдшеров и трех сестер, обслуживавших лазарет, врачи стали готовиться к приему пострадавших.

Доктор Тортори Донати зашел в женское отделение лазарета, чтобы успокоить двух своих пациенток — пожилых и нервных женщин. Одной из них была несчастная жена фермера Мэри Ондер, годами скопившая вместе с мужем немного денег для «последней поездки на родину». Но, отправившись в апреле 1956 года в путь на борту «Христофора Колумба», эта шестидесятипятилетняя женщина на следующий день после выхода в море упала и сломала левое бедро. Из лазарета на «Христофоре Колумбе» ее перевели в Интернациональный госпиталь в Генуе, где она пролежала все время пребывания в Италии, куда она так стремилась. Оттуда Мэри Ондер попала в лазарет на «Андреа Дориа». Доктор Тортори Донати очень сочувствовал ей. Его вторую пациентку доставили на борт судна в Неаполе почти при смерти. Роза Карлла, которую доктор стал звать «бабушка Роза», прожила на свете семьдесят два года и несмотря на это очень всего боялась. У нее был тяжелый отек легких, декомпенсация сердечной деятельности и рак гортани. После первого осмотра судовой врач в глубине души подумал, что восьмисуточного плавания ей не перенести.

Обе пациентки были в ужасе от раздавшегося грохота и последовавшего за ним крена. Доктор, со свойственной ему теплотой, постарался убедить обеих, что никто не собирается бросать их одних, что будет сам заботиться о них.

— Никакая опасность «Андреа Дориа» не угрожает, — сказал доктор. Объяснив затем, что его присутствие необходимо в главной палате лазарета и заверив, что скоро вернется, Тортори Донати направился в мужскую палату.

Она оказалась пустой. Один из его пациентов, каютный юнга Гаэтано Больцано, убежал. Доктор поспешил назад в приемный покой лазарета, забыв, что в мужской палате находился американский матрос Роберт Гудзон, который в это время спокойно спал, не подозревая об охватившем судно волнении. Стройный, темноволосый юный моряк из Нового Орлеана служил на борту грузового судна «Оушн Виктори», который принадлежал компании «Стокард стимшип компани». В плавании его дважды постигла неудача: он повредил себе спину и глубоко порезал правую руку. Судно специально зашло в Гибралтар, чтобы высадить его на берег, и он лежал в госпитале, пока не был отправлен в Соединенные Штаты на борту «Андреа Дориа». Хотя формально Гудзон больным судового лазарета не числился, но на лайнере решили, что более целесообразно предоставить ему койку в мужской палате лазарета, чем помещать в пассажирскую каюту.

Возвратившись в приемный покой, доктор Тортори Донати увидел, что Джианнини и пять помощников готовы к работе. Никаких известий о потерпевших ни с мостика, ни из машинного отделения не поступало. Доктор был в недоумении. Отдав распоряжение старшей медицинской сестре Антонии Коретти побыть с двумя больными женщинами и проследить за тем, чтобы остальные не уходили из лазарета, он отправился на мостик — непосредственно от капитана получить указания, так как дозвониться по телефону, установленному в лазарете, он не мог.

Ему было очень тяжело взбираться по трапам, показался странным наклон палуб. Хотя около пробоины вдоль правого борта вода уже стала заливать палубу «А», в районе лазарета, размещавшегося в средней части судна, на его левом поднятом борту, пока было сухо. Доктора Тортори Донати, одетого в синюю форменную одежду командного состава, окружили пассажиры, засыпав его вопросами, ответить на которые он был не в состоянии. Он с большим трудом продвигался в толпе, двигавшейся вместе с ним к верхним открытым палубам судна. Уже на прогулочной палубе, расположенной тремя этажами выше лазарета, он услышал, как пассажирам предложили следовать к местам сбора по аварийному расписанию. Он знал, что такое объявление дается только в связи с оставлением судна, поэтому стал проталкиваться через толпу назад, намереваясь вернуться в лазарет. Доктор едва улавливал сущность многочисленных бессвязных просьб о помощи. Большинство, по-видимому, требовало помочь разыскать потерянных родственников. Но он должен был в первую очередь подготовить к оставлению судна своих пациентов.

Доктор решил перенести обеих женщин на прогулочную палубу на руках. Два фельдшера вынесли Мэри Ондер. Им помогал ее муж. Доктор Джианнини и две медицинские сестры взяли с собой одеяла и медикаменты, а доктор Тортори Донати и старшая медицинская сестра Коретти вынесли Розу Карола, предварительно дав ей снотворного. Старая женщина со страхом глядела на доктора. Когда он и сестра, спотыкаясь под тяжестью своей неудобной ноши, брели по коридору, старуха вдруг закричала хриплым, резким голосом, что умирает и хотела бы перед смертью повидать дочь Маргариту. Хотя доктор понимал, что у его пациентки очень мало шансов на жизнь, он успокаивал ее, непрерывно повторяя, что она будет жить и дочь вскоре навестит ее.