Дионисий Ареопагит - Сочинения (с толкованием Максима Исповедника)

• Название: Сочинения (с толкованием Максима Исповедника)
• Автор: Дионисий Ареопагит
• Издательство: Алетейя; Издательство Олега Абышко
• Жанр: Религия
• Год: 2002
• ISBN: ISBN 5–89329–522–6

---

Хотя сомнения в авторстве Дионисия Ареопагита возникли, как уже говорилось, одновременно с открытием приписываемых ему сочинений, в VI в. возобладала и вплоть до XV в. господствовала точка зрения на них как на подлинные его сочинения. О причине этого будет сказано далее. Автор был отождествлен не только с первым афинским епископом, но и благодаря Хилдуину, аббату монастыря Сен — Дени в IX в с просветителем Галлии Дионисием (Сен — Дени) Парижским. Как следствие — большой интерес к ареопагитским сочинениям в Парижском университете. Серьезное влияние оказали они на схоласта Фому Аквинского, но также на немецких мистиков — Экхарта, Сузо, Таулера.

С VI в. вновь и все громче раздаются голоса сомнения (Георгий Трапезундский, Феодор Газа, Лоренцо Валла, Эразм Роттердамский, Лютер. Решающие усилия по исключению ареопагитских сочинений из числа произведений Ι—ΙΙ вв. сделали в XIX в. Г. Кох и И. Штиглмайр[12].

Неоднократно предпринимались попытки указать «настоящего» автора книг и писем, составляющих занимающий нас Корпус Но все они остаются на уровне предположений. Мы их здесь не касаемся. Вообще сильной стороной скептиков является именно отрицательная· наиболее основательны у них поводы для сомнений. Наиболее же слабы они при попытках дать свое положительное объяснение появлению на свет этих, как они должны признать, подделок (ибо говорить о ложной атрибуции здесь нет возможности). Ганс Урс фон Бальтазар пишет; «К сожалению, после Коха и Штиглмайра, ограничивших эпоху сочинения 480 и 510 годами, предпринимались новые, не выдерживающие критики попытки его датировать, опровержение которых — пустая трата времени. Все эти хрупкие гипотезы — признак определенного духовного «дальтонизма», лишающего способности, при всем добросовестном труде над деталями (каковой обнаруживается, вне сомнения, у Штиглмайра, Пера, Хонигмана и других), понять общий стиль ареопагитских сочинений. Это в первую очередь относится к идентификациям автора с уже известными с других сторон лицами: как будто Север Антиохийский (или Петр Фулонский) мог «дополнительно» носить еще маску Дионисия; или наоборот, как будто автор Корпуса мог хоть сколько — нибудь быть кем — то иным, чем он сам, писать в другом стиле, чем его собственный! Кто без предубеждения (и будучи свободным от раздражения и злобы, с которыми часто приступают к Корпусу) позволит воздействовать на себя этому удивительному произведению, тот тут же осознает две вещи: во — первых, что этот писатель более, чем все остальные, «невидим»: его личность полностью идентифицируется с его трудом, — во — вторых, что ничто в нем не является просто «сфабрикованным», он не «псевдоним» другого, и кроме того, что это единство, «личность — произведение», излучает такую силу и такое сияние святости — это Средние века распознали немедленно, — что он ни в коем случае не может быть признан ни «фальсификатором», ни даже пользующимся уловкой благоразумным «апологетом»»[13]. Таким образом, самой связной, цельной и впечатляющей из «положительных» картин по — прежнему остается та картина, какую создают сами эти произведения, особенно — добавим к сказанному Г. У. фон Бальтазаром — с комментариями, которыми снабдил их Максим Исповедник. И потому всегда, наверное, будут существовать и «отрицатели отрицателей», считающие, что они меньше ошибутся, веруя в подлинность сочинений Дионисия Ареопагита.

Уже в VI в. на сомнения эфесского епископа Ипатия ответил письменно некий пресвитер Феодор. Его сочинение до нас не дошло, но его читал в IX в. константинопольский патриарх Фотий, имевший обыкновение делать заметки о содержании прочитанных им книг. Вот что он на этот раз записал: «Я прочел у пресвитера Феодора, что книга святого Дионисия подлинна. Он опроверг в своем сочинении четыре возражения:

Первое, состоит в том, что, если она подлинна, почему никто из позднейших отцов не упомянул находящихся в ней речений и изречений?

Второе же — почему Евсевий Памфил, создавший описание книг наших блаженных отцов, никак о ней не упомянул?

Третье же — почему эта книга дает детальное объяснение постепенно и в течение долгого времени накапливавшихся внутри Церкви преданий? Как следует из Деяний апостолов, великий Дионисий был современником апостолов. Но то, что включает книга, по большей части есть описание постепенно впоследствии развившихся в Церкви преданий. Так что невероятно, говорят, и даже совершенно невозможно предположить, что Дионисий описал то, что выросло в Церкви много позже кончины великого Дионисия.

Четвертое же — почему книга упоминает послание Игнатия Богоносца? Время расцвета Дионисия пришлось ведь на апостольские времена. Игнатий же совершил мученический подвиг при Траяне. А то послание, о котором упоминает книга, он написал незадолго до кончины.

Постаравшись разрешить эти четыре апории, он заверяет, что, по его мнению, книга великого Дионисия подлинна».[14]

Но именно комментарии Иоанна Скифопольского и Максима Исповедника преодолели тогда сомнения скептиков и позволили ареопагит — ским сочинениям стать важной составной частью европейской средневековой культуры — как византийско — кавказской, так и западноевропейской, а затем и культуры Возрождения. Сами же комментарии — толкования на все Средние века стали неотъемлемой частью Корпуса[15]. И эта картина — представление о том, как возник корпус сочинений Дионисия Ареопагита, — тоже неотъемлемая часть всей средневековой культуры, в том числе и русской, и имеет для историков культуры самостоятельную ценность. Что же она собой представляет?

* * *

Согласно книге Деяний апостолов, апостол Павел во время своего второго миссионерского путешествия, около 50 г., будучи вынужден спасаться бегством от разгневанных его проповедью фессалоникийских иудеев, прибыл в Верию и начал было проповедовать в тамошней синагоге, но иудеи из Фессалоники пришли за ним и туда. Покинув тогда в Верии спутников, Силу и Тимофея, Павел бежал дальше, в Афины. Читаем теперь книгу Деяний апостолов: «В ожидании их в Афинах, Павел возмутился духом при виде этого города, полного идолов. Итак, он рассуждал в синагоге с Иудеями и с чтущими Бога и ежедневно на площади со встречающимися. Некоторые из эпикурейских и стоических философов стали спорить с ним; и одни говорили: «что хочет сказать этот суеслов?» А другие: «кажется, он проповедует о чужих божествах»: потому что он благовествовал им Иисуса и воскресение. И, взявши его, привели в ареопаг, и говорили: можем ли мы знать, что это за новое учение, проповедуемое тобою? Ибо что — то странное ты влагаешь в уши наши. Посему хотим знать, что это такое? Афиняне же все и живущие у них иностранцы ни в чем охотнее не проводили время, как в том, чтобы говорить или слушать что — нибудь новое.

И, став Павел среди ареопага, сказал: «Афиняне! по всему вижу я, что вы как бы особенно набожны. Ибо, проходя и осматривая ваши святыни, я нашел и жертвенник, на котором написано: «неведомому Богу» (Тф άγνώστφ Θεφ). Сего — то, Которого вы, не зная, чтите, я проповедую вам.

Бог, сотворивший мир и все, что в нем, Он, будучи Господином неба и земли, не в рукотворенных храмах живет, и не требует служения рук человеческих, как бы имеющий в чем — либо нужду, Сам дая всему жизнь и дыхание и все. От одной крови Он произвел весь род человеческий для обитания по всему лицу земли, назначив предопределенные времена и пределы их обитанию, дабы они искали Бога, не ощутят ли Его и не найдут ли, хотя Он и недалеко от каждого из нас. ибо мы Им живем и движемся и существуем; как и некоторые из ваших стихотворцев говорили: «мы Его и род». Итак мы, будучи родом Божиим, не должны думать, что Божество подобно золоту, или серебру, или камню, получившему образ от искусства и вымысла человеческого. Итак, оставляя времена неведения, Бог ныне повелевает людям всем повсюду покаяться. Ибо Он назначил день, в который будет праведно судить вселенную, посредством предопределенного Им Мужа, подав удостоверение всем, воскресив Его из мертвых».

Услышав о воскресении мертвых, одни насмехались, а другие говорили: об этом послушаем тебя в другое время.

Итак Павел вышел из среды их.

Некоторые же мужи, пристав к нему, уверовали; между ними был Дионисий Ареопагит и женщина, именем Дамарь, и другие с ними» (Деян. 17:16–34).

Вот этот афинянин — ареопагит Дионисий, обращенный апостолом Павлом в веру Христову, и имеется в виду как автор собрания сочинений, о котором идет речь.

Читая Ареопагитики с их утверждением полной трансцендентности, запредельности и непознаваемости Бога, как раз и вспоминаешь слова о «неведомом Боге», которыми связал свою проповедь с афинской культурной реальностью апостол Павел. Равным образом мысль, что все движущееся и существующее движется и существует постольку, поскольку участвует в Боге, мы находим подробно развитой в Корпусе. И это кажется естественным именно для упомянутого в Деяниях апостолов Дионисия Ареопагита. Едва ли не важнейшая для христианского богословия книга Корпуса называется, как мы уже знаем, «О божественных именах». Но тема «имен» — это такая же Павлова, апостола Павла, учителя Дионисия, тема, как запредельность — непознаваемость Божества и проникнутость всего на свете Его Промыслом: «об учении и об именах и о законе» — «περί λόγου και ονομάτων καί νόμου», по оценке ахайского проконсула Галлиона (Деян. 18:15), Павел спорил в Коринфе с иудеями.