Нелла Тихомир - Призрак гнева

• Название: Призрак гнева
• Автор: Нелла Тихомир
• Жанр: Ужасы и Мистика

Зима в далекой северной земле — снег, лед, пронизывающий холод… В глухую пору морозов и бездорожья двое чужаков, отец и сын, становятся пленниками главы местного клана: конунга по прозвищу Железный Лоб. Однако путники не так просты, поэтому их плен быстро заканчивается. Старший вынужден уехать, а младший, по имени Бран, остается, вняв просьбам о помощи, ведь, по уверению конунга, род преследует чудовище — гигантский медведь-шатун, уже убивший его старшего сына. Бран поневоле оказывается втянут в семейные распри здешних жителей, и тайны, которые они тщательно скрывают, постепенно выплывают на поверхность. Ему придется найти в себе силы выстоять, где остальные отступили, выдержать испытание, чтобы спасти самого дорогого в мире человека — там, где бродит призрак гнева, и где всё не то, чем кажется…

ВНИМАНИЕ: это не классический ЛР, хотя любовная линия в повествовании занимает главенствующее место. Предназначено для читателей, не ищущих в литературе только развлечения и не боящихся серьезных тем. За обложку опять огромное спасибо Любимовой Софе.

---

— Заткнись! — заорал Бран, удерживая Уллу. — Заткнись, ты, сука! Раннвейг, заткни ее!

— Что, не нравится правда-то? — губы Асы прыгали от бешенства. — Не нравится, да?! Я вам еще не все…

Раннвейг подлетела к ней, и девушки сцепились. Из-за сарая показался Эйвинд, следом выбежали Грани и еще двое. Изловчившись, Аса оттолкнула Раннвейг.

— И вы тут? — крикнула она. — Послушайте, послушайте, полезно! Вы же прям горой за эту сучку проклятую! Всю семью опозорила!

Улла вдруг обмякла в объятиях у Брана. Он подхватил ее, не дал упасть. Аса все не унималась:

— Ты и кутька облезлого не родишь, потаскуха! Шалашовка! Правильно отец сказал, что твое место у свиней! Тебя и свиньи испугаются! Да ты…

Эйвинд шагнул вперед и отвесил Асе оплеуху. Она покачнулась, прижав ладонь к щеке. Эйвинд глядел на нее в упор, глаза потемнели, а брови сдвинулись. Аса попятилась назад.

— Ты чего? — пробормотала она.

— А ну, заглохни, — велел Эйвинд. — Чтоб я твоего голоса не слышал, ясно?

— Ты… как ты смеешь? Я отцу скажу! Я — твоя невеста!

— Лешему ты невеста, — бросил Эйвинд. — На кой ляд ты мне сдалась? Чтоб я с такой сукой жил? Да я лучше удавлюсь. А ну, вали отсюда. Кому сказал? — Он толкнул ее в плечо, и Аса отшатнулась.

— Иди! — приказал Эйвинд. Аса поглядела в его гневное лицо и не посмела спорить. Отошла, остановилась у сарая и, обернувшись, крикнула:

— Козлы! Семья дебилов! Мы вам еще покажем! Отец вам еще даст! И этой уродке — тоже! Еще так выдерет, что ей и не приснится! Налысо обреет!

Эйвинд выдернул кинжал, и Аса с визгом кинулась прочь, скрывшись за сараем.

Сидя на корточках, Бран держал Уллу. Она была в сознании, но словно неживая. Эйвинд опустился рядом.

— Чего эта дура сделала? — спросил он Брана. — Ударила ее?

— Да нет, — Бран покачал головой. — Наоборот, Улла ей всыпала. Эта здесь такого наболтала…

— Сука, — процедил Эйвинд, — змеиное отродье. Покуражиться явилась, мало ей того, что натворила.

— Нет, — ответил Бран. — По-моему, она пыталась извиниться. Эх, и дура же! Ну, что за дура.

Улла шевельнулась, и Бран помог ей сесть. У нее был вид, как у сомнамбулы.

— Ничего, — Бран погладил ее по щеке. — Плюнь на нее, эту идиотку, у нее и мозгов-то нет, одна солома. Язык без костей, вот и молотит. Ну, пойдем? Нет? Хорошо, родная, хорошо, посиди. Тебе не холодно?

Улла не ответила. Щенки, будто меховые мячики, подкатились к людям, кряхтя, принялись карабкаться девушке на руки. Улла вздрогнула, Брана испугал ее неподвижный взгляд. Он попытался отогнать щенков, но не сумел. Один забрался Улле на колени и ткнулся мордочкой в живот.

Улла разрыдалась.

Глава 5

На другой день Улла отказалась выходить из дома.

До самого обеда она просидела на постели. Бран и Раннвейг оставались с ней, разговаривали, пытались развеселить, но из Уллы слова невозможно было выжать. Она ни разу не улыбнулась, сидела, молчаливая и тихая, забившись в угол. Брана приводило в отчаянье ее неподвижное лицо.

Обедать начали в сумерки. Улла не хотела выходить к столу, Хелге наполовину уговорила, наполовину заставила ее. Девушка села между Сигурдом и Бранном, однако почти не ела. Когда к ней обращались, невпопад кивала головой. Она не разговаривала, да и другие тоже, сидели, уткнув глаза в тарелки. Уж чего-чего, а веселья за столом и вправду было мало.

— Ты посты проверил? — спросил Сигурд Эйвинда.

— Да, батя, — ответил тот.

— Видар не объявлялся?

— Нет. Но он в поселке.

— Откуда знаешь?

— Друзья сказали.

Сигурд положил нож.

— Ты вот што, — внушительно промолвил он. — Ты приятелям накажи, штоб не больно его слушали, в рот ему штоб, слышь-ка, не смотрели, не то беда будет. Ему, знамо дело, только одно и надобно, волчаре. Да только то, што надобно ему, не надобно нам. Понял, нет?

— Понял, батя.

— Вот и ладно.

Они замолчали. Сигурд покосился на Уллу. Та медленно водила ложкой по тарелке, опущенные глаза уперлись в одну точку.

— Ты совсем не ешь, — укорил Сигурд. — Можно ль так?

— Я ем, дядечка, — ее голос звучал тускло.

— Где ж ты ешь. Вон, ничего не тронула… Што ты, а? Ведь заболеешь.

Улла промолчала, осталась в прежней позе. Казалось, слова отскакивают от нее, будто камни от стены. Сигурд ничего больше не сказал, лишь вздохнул, качая головой.

Чуть погодя у дверей послышалась возня, и Сигурд выпрямился. Все обернулись.

Трое дружинников показались на пороге, прошли прямо к очагу. Один из них поклонился Сигурду, и ярл склонил голову в ответ. Спросил:

— Иль случилось што, Атли?

— Человек тут от конунга пришел, — отозвался воин. — Сказывает, дело есть к тебе.

— Это какое?

— Не открыл, слышь. Тебя хочет видеть. Сигурду, говорит, скажу, кому другому — ни-ни. Конунг не велел.

Сигурд погладил бороду.

— Ладно, — молвил он. — Пускай заходит.

Через пару минут дружинник воротился с послом, молодым русобородым ярлом. При его появлении Сигурд поднялся, и ярлы поклонились один другому.

— Вот уж не ведал, што это ты, Олаф, — Сигурд щелкнул пальцами. Раб принес стул. Усадив посланника, Сигурд опустился в свое кресло.

— Што слышно, родич? — спросил он.

— Да так, по-маленьку, — ярл стрельнул любопытным взглядом в Уллу. Перевел глаза на Брана. Отвернулся. — У меня новостей особых нету.

— Как жена?

— Ничего.

— Обедать будешь?

— Благодарствую, только что с обеда. Ты это, вот чего… конунг ведь меня к тебе послал.

— Знаю. Зачем?

— Обсудить с тобой хочет это, ну, положенье, — снова быстрый взгляд на Уллу. Та застыла, стиснув руки. — Зовет вас, стало быть, к себе. Всех.

— Всех?

— Он сам мне так сказал, — Олаф пожал плечами. Посмотрел на Брана, и тот нахмурился.

— Когда? — спросил Сигурд.

— А прям завтра, с утречка.

— В дом к нему мы не пойдем.

— Ясное дело. Да он и не думал в дом вас приглашать, чтоб не посчитали, будто заманивает. На площадке соберемся, возле капища. Придешь?

— Приду, чего ж не прийти? Придем непременно. Всем семейством и заявимся, — Сигурд усмехнулся. — Послушаем, што он желает нам сказать.

Олаф не ответил.

— Што еще он велел передавать-то? — спросил Сигурд.

— Больше ничего.

— Ну, ничего, так ничего. Да што ж ты, Олаф, право слово, будто неродной! Хоть браги выпей. Или квасу, подать тебе квас? Хозяйка делала. В другом месте ведь такого не сыщешь.

— Эх! — ярл махнул рукой. — Давай. Лопну, так лопну!

— Давно бы так, — Сигурд сделал знак рабыне, и перед гостем поставили тарелку и кувшин. За столом зашевелились, все снова принялись за еду. Улла сидела без движения и казалась каменной. Ладони были крепко сжаты, так, что побелели пальцы. Бран положил ей руку на колено. С тем же успехом он мог коснуться статуи: девушка не шелохнулась, словно даже не почувствовала.

Через пару минут Брана окликнул Эйвинд. Покуда они разговаривали, Улла встала, вернулась на постель. Полог задернулся, и Бран перестал ее видеть.

— А ты чего, вправду их обженишь? — спросил Олаф. Хоть ярл старался говорить тихо, Бран услышал и сдвинул брови. Олаф, кажется, смутился.

— Конешно, — сказал Сигрурд. Он сидел, откинувшись в кресле, и тянул из кружки пиво. — Да еще как!

— Торгрим, слышь, ни в жизнь согласия не даст, — понизив голос, молвил Олаф.

— То его дело, — Сигурд обтер усы. — А только свадьба у нас будет, и точка. Я тебя тоже приглашаю, коль не сдрейфишь.

— Ох, родич, с огнем играешься…

— Вот уж нет, — возразил Сигурд, — не играюсь. Не до игр. Я делаю то, што считаю правильным. Всю жизнь, слышь, так поступал — и впредь собираюсь, и тебе советую.

— Смотри, а ну, как Торгрим взбеленится? Ты его знаешь. Закусит удила — и перед войной не остановится.

— Ничего, авось одумается. А нет, — Сигурд поднял бровь. — Ему же хуже.

— Ой ли? Тогда всем худо будет.

— Поглядим.

— Как бы поздно не было.

— Што ты, родич, будто старик, все причитаешь! — Сигурд хлопнул Олафа по плечу. — Оставь чего и на завтра. Этих песнопений мы и завтра досыта наслушаемся, а, сынок? — Сигурд подмигнул Брану. Тот ничего не сказал.

— Не по закону ты заместо отца-то решаешь, — заметил Олаф. Сигурд нахмурился и ответил:

— Я закон не преступал. По закону приемная дочь — все одно, што родная. Скажешь, нет? Вот то-то! Он от нее отказался? Отказался. Оба раза, и при всех, все слышали. Он бросил — я подобрал, стало быть, мое. А до моего пускай не касается, руки выдерну, — Сигурд потемнел лицом, и глаза сверкнули. За столом стало очень тихо. — Довольно я ему прощал, хватит, надоело. Я не мальчонка пятилетний, в углу сидеть. По углам отродясь не прятался, и уж, конешно, не от него. Привык кулаком на всех стучать, так я ему…