Мария Тортика (Лобанова) - Жизненный путь Христиана Раковского. Европеизм и большевизм: неоконченная дуэль

• Название: Жизненный путь Христиана Раковского. Европеизм и большевизм: неоконченная дуэль
• Автор: Мария Тортика (Лобанова)
• Издательство: Литагент «Центрполиграф»a8b439f2-3900-11e0-8c7e-ec5afce481d9
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-227-05277-3

На основании обширных архивных материалов ряда стран впервые подробно рассматривается жизненный путь одного из ярчайших лидеров международного социалистического движения болгарина Крыстю (Христиана) Раковского, видного центристского деятеля II Интернационала, ставшего после 1917 года большевиком. Авторы проследили роль Раковского как государственного руководителя Украины – председателя ее правительства, его мужественную борьбу за подлинное равноправие республики в составе СССР, против сталинского курса на унификацию, раскрыли попытки Раковского европеизировать СССР, когда он был полномочным представителем в Великобритании и Франции. Исследование выразительно повествует о противодействии Раковского установлению сталинского единовластия, пребывании в ссылке, возвращении в Москву на второстепенный пост и расправе с ним. Уделено внимание и личной жизни героя, его семейным и внесемейным связям, его родным и близким. Книга написана живым языком, с увлечением читается и представляет интерес не только для специалистов, но и для самой широкой аудитории.

---

Правительство РСФСР предполагало принять полноценное участие в Лозаннской конференции, хотя ее организаторы придерживались иной позиции – допуска России только к обсуждению вопросов, связанных с Черноморскими проливами.

Раковский был включен в делегацию не только в связи с тем, что он проявил себя блестящим дипломатом в Генуе. Многолетний активный участник рабочего движения на Балканах, знаток балканских и турецкого языков, неоднократно бывавший в Турции и поддерживавший контакт с ее общественными деятелями, он был на переговорах в Лозанне незаменим.

Как и в Геную, в Лозанну была направлена единая делегация, но на этот раз она была не российская, а совместная делегация республик, выходивших на Черное море. Иначе говоря, Украина и Грузия добились некоторого внешнего повышения своего международного статуса, и личная роль Х. Г. Раковского в этом деле была бесспорной. Свидетельством может служить резолюция Политбюро ЦК КП(б)У, принятая по его докладу о международной конференции по Ближнему Востоку 30 октября 1922 г.: «Считая, чтобы Россия была представлена на ближневосточной конференции единой делегацией с полномочиями от независимых (курсив наш. – Авт.) советских республик, высказать пожелание, чтобы в тех комиссиях, которые должны урегулировать отношения между балканскими государствами и советскими республиками, примыкающими к Черному морю, были представители последних».[387]

Надо полагать, одной из решающих причин включения Раковского в состав делегации было желание держать его в стороне от судьбоносных решений, связанных с объединением советских республик. Верхушке большевистского руководства была хорошо известна его инициативная роль в сопротивлении сталинскому плану «автономизации» республик.

В отличие от других дипломатических поручений Раковский воспринял эту миссию не только без энтузиазма, но с внутренним сопротивлением, подчинившись партийной дисциплине. Перед отъездом, 20 ноября, он пишет секретарю ЦК КП(б)У Д. З. Лебедю, что должен, к великому своему огорчению, ехать «немедленно в Лозанну», что все его попытки избавиться от этой «пренеприятной миссии» окончились неудачно.[388] Характерно и то, чем были заняты мысли Х. Г. Раковского в дороге. На пути в Лозанну, находясь в Берлине, он написал 25 ноября письмо в ЦК КП(б)У по вопросу о разработке конституционных основ будущего федерального союза, о том, как обсуждался этот вопрос на заседании соответствующей комиссии в Москве.[389] «Хотя я до окончательного заседания комиссии не мог оставаться ввиду отхода поезда, тем не менее уже выяснились те основные положения, по которым в комиссии составилось подавляющее большинство». И далее фиксировалось внимание на тех положениях сталинского проекта, которые, как предполагалось, ограничат права республик и по которым «заранее нужно готовиться к возражениям»: непомерно широкая компетенция союзных органов, особенно наркоматов, в отношении которых Сталин полагал, что она будет «безраздельной», ограничение употребления национальных языков, свертывание республиканской внешней торговли и пр.

Раковский приехал в Лозанну 27 ноября 1922 г., когда конференция вступила в третью неделю работы. Он сразу принял представителей печати и заявил, что Россия будет добиваться участия во всей работе Лозаннской конференции, указав, что вопрос о Проливах тесно связан со всем комплексом вынесенных на нее проблем. «Немыслимо поэтому привлечение России только в качестве эксперта для заслушивания ее соображений по отдельным вопросам. Россия, напротив, должна принимать участие в переговорах на основе полного равноправия». Он завершил свою первую пресс-конференцию в Лозанне выражением убежденности, что мир в Европе не находится под угрозой, что ни одно государство не желает войны и что все страны заинтересованы в мире. Это было весьма интересное заявление, существенно отличавшееся от обычной риторики советских деятелей того времени и особенно следующих лет, всячески преувеличивавших опасность войны «империалистических государств» против Советской страны и использовавших такие заявления во внутриполитических целях, для того чтобы сломить шею оппозиции и для завинчивания репрессивных гаек в целом. Раковский же на этом фоне выглядел чуть ли не пацифистом – термин этот в большевистском лексиконе, как неклассовый, считался ругательным.[390]

30 ноября Раковскому была передана нота, отвергавшая настояния российско-украинско-грузинской делегации. Советская делегация не была допущена к участию в ближневосточной конференции в полном объеме. Ей лишь давалась возможность участия в политической комиссии конференции, и то только при обсуждении вопроса о режиме Черноморских проливов.

Создается впечатление, что и на конференции, и вне ее заседаний Раковский пользовался таким же или даже еще большим авторитетом, чем глава делегации Чичерин, видимо, в связи с тем, что он занимал пост главы правительства все еще формально независимого государства. Отсюда – его личные ноты, контакты с главами государств и т. п.

В основном советская делегация работала в кулуарах конференции. Х. Г. Раковский продолжал контакты с А. Стамболийским, который вновь возглавлял болгарскую делегацию. В беседах с ним удалось установить, что Болгария готова присоединиться к соглашению о свободе прохода через Проливы торговых судов в мирное и в военное время.[391] Раковский встречался с главой турецкой делегации Исмет-пашой и членом делегации Ризой Нури-беем и договорился о взаимной поддержке делегаций обеих стран по жизненно важным проблемам.

Как и в Генуе, Раковский был основным связующим звеном между советской делегацией и представителями прессы. Он принимал журналистов, используя контакты с теми печатными органами, в которых ему уже довелось выступать. В интервью журналисту из газеты «Матен», данном 27 ноября, в день прибытия в Лозанну, он обосновал право российской делегации на участие в обсуждении всех вопросов, касающихся Ближнего Востока, и в то же время огласил ее позицию по вопросу о Черноморских проливах, особенно подчеркнув необходимость замены британского контроля над ними контролем государств региона.[392] Многие печатные органы сочувственно комментировали это заявление, отмечая, что оно кратко и ясно.

В то же время Х. Г. Раковский вместе с Г. В. Чичериным подготовил ряд важных аналитических документов по ближневосточным проблемам, обосновывавших необходимость участия советских республик в их обсуждении и решении. Меморандум по проблеме Проливов был представлен конференции 4 декабря. Здесь подчеркивалось, что с середины XIX в. эта проблема рассматривалась как составная часть всего Восточного вопроса. Теперь же государства Западной Европы рвут с этой традицией, полагая, будто мир на Ближнем Востоке может быть достигнут без России и ее союзников – Украины и Грузии; обосновывалась нереальность как механического разрыва единого комплекса, так и развязки его без учета интересов группы сопредельных государств.[393]

Подписывая конвенцию о Проливах, предусматривавшую, в частности, свободный проход через Босфор и Дарданеллы как мирных, так и военных судов всех стран, Раковский огласил декларацию, в которой говорилось: «Главная цель авторов этой конвенции и, в частности, английской дипломатии заключалась в том, чтобы сделать для английского военного флота доступ к территории Советского Союза (Раковский чуть поторопился – таковое образование только подготовлялось, но еще не существовало! – Авт.). Поэтому изменение конвенции, то есть закрытие Проливов для иностранных судов, а также и для советского военного флота является в интересах мира». Выражалась в то же время готовность при условии закрытия Проливов для военных судов заключить соглашение с черноморскими государствами по ограничению морских вооружений.[394]

После подписания конвенции о Проливах исчерпались вопросы, по которым Россия и другие советские республики были допущены на Лозаннскую конференцию.

Советская делегация тем не менее продолжала активность. Правда, скептически относясь к возможности удовлетворительного для советских республик решения вопросов, Раковский в первых числах декабря обратился в Москву с просьбой разрешить ему покинуть Лозанну. Просьба обсуждалась на заседании Политбюро ЦК РКП(б) 7 декабря; вопрос был решен отрицательно.[395] Предполагалось, видимо, что даже в информационно-пропагандистской работе в Швейцарии авторитет и знания Раковского должны быть использованы. Кроме того, в решающий момент образования СССР Сталин, безусловно, стремился держать своего оппонента по национальному вопросу как можно дальше, а Иосиф Виссарионович уже начинал приобретать ту необъятную власть в качестве генерального секретаря ЦК, по поводу которой вскоре будет сокрушаться Ленин.