Толстой Л.Н. - Полное собрание сочинений. Том 50

• Название: Полное собрание сочинений. Том 50
• Автор: Толстой Л.Н.
• Жанр: Прочая старинная литература

---

Заблуждение тех, к[оторые] проповедуют еванг[ельский] социализм, состоит в том, что из евангельского учения они берут только тот практический вывод общего блага, к[оторое] есть не цель, указываемая Евангелием, но только поверка верности пути. Евангелие учит пути жизни и при шествии по этому пути оказывается, что достигается земное благополучие. Оно достигает[ся], это правда, но оно не есть цель. И если бы цель учения еванг[ельского] ограничивалась достижение[м] земного благополучия, то земно[е] благополучие и не достигалось бы. Цель выше или дальше, цель учения совсем независимая от мирских благ, цель есть спасение души, т. е. того божественного начала, к[оторое] вложено в человеке. Спасение это достигается отречением от личной жизни и потому от мирских благ и стремление[м] к благу ближнего — любовь.

И только при этом стремлении достигается попутно наивысшее благо всех на земле — Ц[арство] Б[ожие]. При стремлении к личному благу не достигается ни личное благо, ни общ[ее]. При стремлении к самоотречению достигает[ся] и личное, и общее. — (Дальше не могу, но постараюсь еще уяснить.) Пора пойти попилить, 4 часа.

Пилил. За обедом пил квас и заболел животом. Всю ночь болел, не спал.

8 С. Я. П. 89. С[оня] больна горлом, и я очень слаб. Целый день читаю Howels Silas. Недурно. Ничего путного не думал. Но не зол и, кажется, не грешу прот[ив] людей, так что можно и больному жить.

Теперь 7-й час. Немного лучше. Пробыл тем же смирным больным до вечера.

Спал лучше.

9 С. Я. П. 89. Проснулся в 9. Проходя через гостиную, вижу незнакомого человека. Я не узнал. Это б[ыл] Буланже. Я б[ыл] рад ему, но не рад нарушению уединения, к[оторое] очень радостно мне. Он как будто мало подвинулся вперед, но жив. Читал лежа Silas. Всё боль и понос, но лучше. Говорил с Бул[анже]. Лег поздно.

10 С. 89. Я. П. Встал в 10.... —Гораздо лучше. С особенной ясностью думал:

Хозяин (это Бог) поручил свое именье рабам (это люди) и рабы умышленно или неумышленно приняли то, в чем завернуто б[ыло] именье (тело), за то, что поручено от хозяина, и берегли и преувеличивали эти оболочки именья, всё вещественное, а само именье (душу) или не увеличили (а не увеличив, уменьшили), или растратили. Хорошо сравнить с виноградником. Хозяин поручил виноградник, и рабы, вообразив, что торканье самое важное, развели, укоренили кусты и деревья, и заглушили виноградные лозы. Совершенно это совершалось и совершается в мире, и освобождение от этого заблуждения проповедует Евангелие. Хорошо бы с этой стороны осветить Евангелие, соединить все места, говорящие об этом, начиная с М[ат]ф[ея] VI, 25. Душа больше пищи и одежды, и до притчи о талантах, о требовании увеличить данное, к[оторая] так определенно говорит то же. И у М[ат]ф[ея] и у Луки. То же говорит и притча о неверном управителе, так ясно освещенная прибавлением слов о том, что нельзя служить двум господам. Угроза отрешения от должности есть угроза смерти. Сделка с должниками это деятельность для упрочения бессмертия или жизни истинной (двойная аналогия — прощайте должникам не только вашим, но и Божьим — грешникам). В конце только припутаны 10, 11, 12 стихи переписчиком, превратно понявшим притчу. Это же значение имеет и гость не в брачной одежде, опять непонимавшим значение притчи переписчиком впутанный в притчу пира. Этот гость не в брачной одежде есть отдельная притча. Бог зовет в жизнь будущую — высшую, и вся жизнь здешняя есть или преумножения таланта или сделка с должниками, или приготовление себя к пиру, делание себя достойным той жизни. — Та же мысль в рабах прикащиках, ожидающих господина, и девах, ожидающих жениха. В этих притчах та же мысль высказывается с той стороны, что вся здешняя жизнь должна быть непрестанное приготовление к той жизни, что в этой жизни нет более важного дела, что все другие дела добрые и важные (дела милосердия, любви к ближнему) вытекают неизбежно из этого соблюдения и возращения данного Б[огом] таланта. От того и вся речь о девах, талантах кончается в 25-й гл. Мф. стихами с 31 по 45, в к[оторых] говорится о том внешнем выражении, проявлении, к[оторое] произойдет от соблюдения и возращения жизни каждого человека в себе. Человек будет иметь целью только блюсти светильник, растить талант, последствия же этого будут те, что будут накормлены голодные, посещены больные и заключенные и т. п. и по этим внешним признакам можно будет узнать тех, к[оторые] исполнили волю Б[ога]. Да, только соблюдение светильника, ращение таланта, облачение себя в брачную одежду есть дело, вечно, радостно наполняющее жизнь. И какое страшное заблуждение ростить торканье, вместо лозы! то, что в таких огромных размерах творится в нашем мире.

Удивительн[ые] русские мужицкие выражения: спасать душу, жить для души, помнить Бога, в себе Бога иметь и жить по-Божьи. Весь закон. Теперь 3-й час. Читал в Р[усском] Б[огатстве] о Вагнер[е] для статьи об искус[стве].

[14? сентября.] Пропустил 3 дня и спутаюсь, вероятно, записывая. Кажется почти не ходил. И вечером читал.

11 С. Я. П. 89. Всё еще нездоров. С утра писал вступление об искусстве — нехорошо. В ночь б[ыла] страшная буря. Ходил смотреть бурелом. Вечером не помню. Одно помню радостно, это то, что сознание жизни в возращении таланта сделалось моим. И беспрестанно вспоминаю это. И всякий раз радостно разрешается всякое затруднение. Как будто зацепит, растопырившись, и тотчас же опять примет настоящий размер и проходит везде не цепляясь. С[оня] [вымарано четыре слова] всё поговаривает о переезде в Москву, чего ей страшно хочется — нужно. Опять станет обидно, жалко потерять уединение, жалко детей — зацепит: вспомнишь о том, что мое дело — моя душа, и всё ясно и опять расцепилось и прошло. Занятие моей душой не значит, что я соглашусь ехать — нисколько — очень может быть, что это, напротив, заставит не ехать; но интерес переносится с того, что не в моей власти (по Эпиктету) и мне не нужно и не важно (по христианскому учению), на то, что мне нужно и важно и потому в моей власти.

12 С. Я. П. 89. С утра думал о брате Сергее и его хозяйстве, вспоминал свое увлечение хозяйством, даже работой с желанием кончить; думал: всякое занятие делом, имеющим определенную цель, достижение этой внешней цели есть пьянство; пьянство в том смысле, что цель внешняя никак не может быть серьезной, заправдочной целью человека. Милионы, собственность земли, камни, ленты, чины, даже ближе к человеку наряды, удобства,101 не могут быть целью, строго говоря это пьянство, как всякие игры. Людям всем дано только одно дело: соблюдение своей души. Искание того Ц[арства] Б[ожия], к[оторое] внутри нас и остальное всё не приложится, а само вытечет из этого искания внутреннего Ц[арства] Б[ожия]. Это искание внутр[енного] Ц[арства] Б[ожия] должно быть одно целью, подстановка под эту цель другой временной цели, какая бы она ни была высокая, хоть бы установление Ц[арства] Б[ожия] на земле, не говоря уж об излечении всех болящих и т. п., есть самое искусное дело дьявола, т. е. заблуждения. Вопрос только может быть: достигается ли всё нужное на земли, если жить только для спасения души? Испытайте и узнаете. Главное то, что и вопроса не может быть. Было бы лучше, если бы я мог двигать мускулами других людей и животных, как я хочу, но я не могу и потому всё внимание на себя. Очень, очень важно это. Надо думать об этом. Писал немного об искусстве — отступил немного от правила — поправлял из кокетства авторского. За то писал только до тех пор, пока писалось. Приехала Соня и Рачинск[ая?]. Я пилил лес в источке, Севаст[ьян], Семен и Про[кофий]. Было хорошо. Вечером отдыхал, читал и проводил Таню. Приехал Лева. Лег поздно.

13 С. Я. П. 89. Опять поправлял об искусстве. Очень мало писал. Пошел пилить с пьяным Конст[антином], вел себя хорошо, строго, но любовно. Вчера еще начал шить сапоги. Вечером отдыхал. С трудом боролся с дьяволом, подавляя его искушение злобы на С[оню], к[оторая] враждебно страдальчески расположена. Успокаивает больше всего сознание того, что я должен поступить по Божьи так, как поступает Б[ог]. Он не сердится, не огорчается и не ослабевает, а всё тот же добрый, радостный и всемогущий. Таков должен быть и я. Написал Страхову и Майнову об языке эсперанто. Хорошее дело. Написал Поше и от него получил письмо. Маша меня просила написать ему. Она всё живая. Оживает Маша Кузм[инская]. Я люблю и ее. Вечер шахматы и чтение.

14 С. Я. П. 89. Опять писал об искусст[ве] и опять нехорошо, пошел ходить, осмотреть поломки и за грибами. Ходил уныло. Возвращаясь уж стал оживать и думал: Жизнь в исполнении воли Бога. В чем эта воля Бога? Всё, что мы можем себе поставить целью, как волю Б[ога], всё недостаточно, не полно, всё только признак, но не сама воля Бога; так же как один частный работник не может понять всего дела предпринимателя. Как ни жалко, мелко это сравнение воли Б[ога], т. е. всего, с волей предпринимателя, но оно именно этой несоразмерностью тем более показывает невозможность человеку понять всю волю Б[ога]. Есть для нас признаки того, что мы делаем волю Б[ога], но самую волю Бога мы никогда не узнаем. По всем этим признакам мы можем узнавать то, что мы делаем волю Его; то же, в чем именно состоит Его воля, всегда останется для нас тайною. И так и должно быть. Не могло бы быть жизни — жизни вечной, если бы цель, к к[оторой] мы стремим[ся], была понятная нам, следовательно конечная. Признаки же того, что живем мы по Его воле, а не против нее, даны нам самые несомненные, такие же или еще более несомненны[е], чем для лошади, к[оторую] возжи пускают идти только в одном направлении. Самый первый, главный, несомненный признак, к[оторым] мы так склонны пренебрегать, это отсутствие ощущения духовного страдания (как у лошади отсутствие ощущения боли от удил). Если испытываешь полную свободу ничем ненарушаемую, то живешь по воле Б[ога]. Другой признак, поверяющий первый, это не нарушение любви с людьми. Если не чувствуешь враждебности ни к кому и знаешь, что к тебе не чувствуют зла, ты в воле Б[ога]. Третий признак, опять поверяющий первый и поверяемый им, есть рост духовный. Если чувствуешь, что делаешься духовнее, побежда[ешь] животное, ты в воле Б[ога].