Джордже Кэлинеску - Загадка Отилии

• Название: Загадка Отилии
• Автор: Джордже Кэлинеску
• Издательство: Издательство Иностранной Литературы (И * Л)
• Жанр: Роман
• Год: 1959

В романе Джордже Кэлинеску (1899-1965) "Загадка Отилии" (1938) получила яркое и правдивое изображение румынская мелкая буржуазия начала XX века со всеми своими типичными чертами, однообразием и вялостью духовной жизни, примитивностью запросов, культурной отсталостью и неприкрытой алчностью. В условиях буржуазно-помещичьей Румынии смелость автора и разоблачающая сила его романа произвели глубокое впечатление на передовые круги читающей публики.

---

Феликсу пришлось убедиться, что кое-что из болтовни Стэникэ не лишено оснований. Как-то он шел по улице со своим однокурсником. Вдруг тот дернул его за руку.

— Пойдемте сюда, спрячемся в этой подворотне. Там, на углу, мой домохозяин, а я не заплатил ему в этом ме­сяце за квартиру.

Они были на бульваре Елизаветы, в том месте, где он примыкает к улице Котрочень. Взглянув на угол, Фе­ликс увидел направлявшегося к улице Плевны дядю Ко­стаке и удивленно спросил:

— Это ваш домохозяин? Но ведь это мой дядя, Костаке Джурджувяну.

— Неужели? Да, его зовут именно так.

Товарищ рассказал Феликсу, что он живет в много­этажном доходном доме, вполне современном, но с ма­ленькими квартирами, которые хозяин сдает студентам и состоящим в незаконном браке интеллигентным моло­дым людям, поэтому его доход выше обычного. Плату он получает ежемесячно, причем гарантирует себя сроч­ным векселем. В случае неуплаты он меняет вексель, уве­личивая сумму, или опротестовывает его и выселяет жильца. Но вообще он довольно добродушен и дает от­срочку, ибо эти опоздания и система векселей фактиче­ски удваивают небольшую, казалось бы, квартирную плату. Так, если вносить деньги вперед, то квартира об­ходится в сорок лей в месяц, вексель же выдается на во­семьдесят. При опозданиях вексель обменивается и на­числяются проценты. Когда молодой жилец стеснен в средствах, дядя Костаке не обращается с ним грубо. Он осматривает квартиру и если, например, жилец — студент-медик (он отдает предпочтение именно им), то просит у него книги по медицине — учебники, которые обычно стоят дорого. И Феликс мгновенно вспомнил, как он был изумлен, когда дядя Костаке, не сведущий в вопро­сах медицины, предложил купить ему (разумеется, запи­сав эту сумму в его счет) некоторые руководства и да­же принес один совершенно новый учебник, на котором только соскребли перочинным ножом фамилию владель­ца. Товарищ сообщил еще, что дядя Костаке частенько является взглянуть на свой дом, обходит его со всех сто­рон, потом, стоя на противоположном тротуаре и зало­жив руки за спину, обозревает свои владения, подни­мается по лестницам, иногда прислушиваясь к шуму в квартирах; что он единственный в Бухаресте, кто уста­новил приспособление, благодаря которому электрическая лампочка, включенная жильцом внизу, гаснет в ту же се­кунду, когда тот добирается до своего этажа, — это для того, чтобы лампочка не оставалась гореть на всю ночь. (Феликс невольно подумал о керосиновой лампе в доме дяди Костаке.) Впрочем, старик не делает никому никаких замечаний, отечески относится к молодым людям, которые приводят к себе женщин, и учтиво раскланивается с этими дамами, если они кажутся ему приличными. Товарищ, кроме того, прибавил, что обычно дядя Костаке под тем предлогом, что у него нет мелочи, норовит дать сдачу с уплачиваемой суммы почтовыми марками, которые носит с собой в толстом, перехваченном резинкой бумажнике. Феликсу сразу же пришло на память все, что говорил ему Стэникэ о табачном ларьке [8].

Незадолго до рождества к дяде Костаке явился Стэ­никэ в сопровождении одетого в чересчур широкий поно­шенный костюм незнакомого человека средних лет, с отвислыми рыжеватыми усами и бритой головой. Он был похож на бесстыдных и лицемерных провинциальных адвокатов, которые лишены всякой щепетильности и готовы идти на все, чтобы добыть средства к жизни. На румяном, здоровом лице его выделялись бесцветные глаза. Дело было к вечеру, в гостиной сидел Паскалопол, как всегда рядом с Отилией и Феликсом. Помещик с не­доумением услышал, как Стэникэ отрекомендовал рыже­усого субъекта:

— Я привел к вам превосходного, выдающегося вра­ча, своего близкого друга, домнула доктора Василиада. Он отчасти грек, но хороший врач и многих уже поста­вил на ноги.

Стэникэ говорил развязным, претендующим на остро­умие тоном, но Паскалополу пришлись не по душе его шутки. Он почувствовал себя неловко и опустил глаза. Доктор без всякого стеснения уселся на стул, словно его и вправду пригласили сюда. Феликс обменялся вопроси­тельным взглядом с Отилией — они не понимали, что нужно этим гостям.

— Папа, ты болен? — спросила Отилия. — Ты звал домнула доктора?

— Нет, нет, нет, — отмахивался Костаке, которого испугала мысль, что придется заплатить за визит. — Я никого не звал.

— Ну что вы, домнул доктор не возьмет ни гроша, — с оскорбленным видом разъяснил Стэникэ, — я привел его как друга, просто чтобы познакомить вас с ним. Но, конечно, не помешает, если он вас посмотрит, это не лишнее. Приглашать врача разумнее всего тогда, когда ты еще здоров, не правда ли, Василиад, как вы счи­таете?

Доктор не стал ломаться, подобно певице, которую просят спеть в гостях, а решительно ответил:

— Разумеется, разумеется!

— Что вы скажете, Василиад, о моей кузине Отилии? — спросил, указывая на Отилию, Стэникэ. — Вели­колепна, как по-вашему?

Василиаду как будто понравилась Отилия, однако он тоном судьи задал ей вопрос:

— Вы замужем?

— Вот еще, замужем! — фыркнул Стэникэ. — Я ей и не советую выходить замуж. В наше время красивая, ин­теллигентная девушка, если у нее нет предрассудков, мо­жет сделать блестящую карьеру. Зачем ей выходить за­муж? Она восхитительно играет на рояле, говорит на двух иностранных языках. Что ей нужно — это сильная протекция. Вы видели Лилли де Джорджиадес? Три года назад она получила премию в Ницце.

Пошлое доброжелательство Стэникэ заставило Оти­лию нахмуриться, а Паскалопол начал нервно постуки­вать пальцами по столу. Лилли де Джорджиадес наряду с Мицей Велосипедисткой была в ту пору столичной куртизанкой высшего полета.

— Осмотрите Отилию, — настаивал Стэкикэ, — она слабенькая и немножко нервная.

Но Отилия остановила двинувшегося было к ней док­тора.

— Мерси, я не больна. Вы слишком любезны! — на­смешливо сказала она.

— Ты не знаешь, Отилия, какой слух у доктора Василиада, — напыщенно продолжал Стэникэ. — Чудесный! Мой ангелочек был бы и сейчас жив, если бы я вовремя привел к нему доктора. Предвидеть, знать, что нас ждет, — вот в чем смысл медицины. Дядя Костаке, прошу вас, — Стэникэ молитвенно сложил руки, — я слышал, как вы кашляете... Сами будете мне благо­дарны.

Василиад встал и направился к Костаке, глаза кото­рого взывали о помощи. Стэнике, чтобы сломить упрям­ство старика, снял с него пиджак.

— Я нахожу, что без всякой причины осматривать папу не следует, — негодующе запротестовала Отилия. — Вы еще внушите ему бог знает какие мысли.

Стэникэ притворился, что не слышит ее, и сумел ста­щить с Костаке жилет.

— Будете еще мне благодарны!—убеждал он его.— У доктора великолепный слух!

Доктор Василиад профессиональным тоном скомандо­вал старику:

— Снимите и рубашку!

Тот оробел и выполнил приказание, с жалобным ви­дом взглянув на окружающих, которые не могли сдер­жать улыбки.

— Сколько вам лет? — властно спросил доктор. Дядя Костаке смутился. Он, по-видимому, не любил разговоров о своем возрасте.

— Шестьдесят семь, шестьдесят пять... Не знаю...

— Гм! — произнес доктор Стэникэ, очень довольный, вертелся около него и потирал руки.

— Хворали вы какой-нибудь секретной заразной бо­лезнью? Делала ли ваша жена аборты?

Дядя Костаке побледнел.

— Домнул доктор, я полагаю, что осмотр предпри­нят ради забавы и, следовательно, незачем в присутствии девушки интересоваться подобными вопросами, — вме­шался Паскалопол.

— Почему же, почему? — нагло огрызнулся Стэни­кэ.— Домнул доктор должен все знать!

Незваный доктор насильно усадил пациента на стул, постукал по коленкам закинутых одна на другую ног, чтобы проверить рефлексы, испытал булавкой чувстви­тельность кожи; внезапно придвинув свечу к лицу Ко­стаке, посмотрел как реагируют на свет зрачки, заставил высунуть язык и держать его прямо, потом стал зада­вать странные вопросы — сколько будет пятнадцать плюс восемнадцать, какой сейчас год, как имя короля. Тут даже покладистый дядя Костаке немного рассердился:

— Вы думаете, что я в-в-впал в детство?

— С каких пор у вас эта затрудненность речи? —. многозначительно взглянув на Стэникэ, спросил доктор.

Раздраженный нахальством Василиада, дядя Костаке стал заикаться еще пуще:

— О-о-откуда в-вы... вы в-в-взяли, ч-что у меня за­трудненность?

— Он всегда так говорит! — заверил Стэникэ.

Хотя Феликс только начинал учиться, но на основа­нии некоторых сведений, почерпнутых у товарищей и из учебника общей патологии, который он читал по соб­ственной инициативе, он понял, что Василиад стремится найти у дяди Костаке поражение нервной системы, какую-нибудь локализованную инфекцию. Однако по тому, как врач проводил осмотр, нельзя было заключить, что он хороший практик.

— Домнул доктор, — сказал Феликс, — то, что вы по­дозреваете, исследуя рефлексы, ни в коем случае не мо­жет иметь места в этом доме.