Кир Булычев - Жизнь за трицератопса (сборник)

• Название: Жизнь за трицератопса (сборник)
• Автор: Кир Булычев
• Жанр: Социально-психологическая фантастика
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-9691-089

Космические пришельцы начали появляться в городе с 1967 года. С этой поры классик отечественной фантастики Кир Булычев (1934–2003) стал вести летопись Великого Гусляра – маленького городка, расположенного где-то «между Архангельском, Устюгом и Вологдой». Великий Гусляр легко ужился с инопланетянами, можно сказать, справился с ними, как легко справляется российская провинция со всякого рода умниками и прогрессорами. Достоверность рассказов Кира Булычева не вызывает сомнений у каждого, кто читал Салтыкова-Щедрина, Платонова, Шекли и Каттнера. А те, кто таких не читал, кто считает лихим сюжетом примитивную стрелялку и не ведает существа оригинальнее вампира, откроют в летописи Великого Гусляра большой мир настоящей фантастики – умной, увлекательной, изобретательной, язвительной и очень смешной.

В эту книгу вошли повести и рассказы о Великом Гусляре, написанные в последние годы жизни автора, с 1996 по 2003 год, а также ранее не публиковавшиеся произведения, найденные в архиве писателя. Полностью цикл произведений Кира Булычева о Великом Гусляре, писавшийся в течение 35 лет, составляет три тома.

---

– Спать – самое непроизводительное занятие. Мхи не спят никогда. А человек – мыслящий мох, лишайник, плесень…

– Лев Христофорович, можно совет получить?

– Это не первый совет, – сказал Минц. – И ты не будешь ему следовать.

– А вдруг последую?

Минца развеселила такая возможность.

– Ну, выкладывай, – сказал он.

– Я тут учиться начал, – сказал Коля.

Он присел на стул и сгорбился, показывая свою печаль.

– Весь дом знает, что ты в очередной раз чего-то начал, – согласился Минц.

– Но на этот раз я всерьез начал, – признался Гаврилов. – Я два задания выполнил, но ведь надо и деньги зарабатывать.

Гаврилов зарабатывал деньги спасателем на реке Гусь. Он подменял в зимние месяцы по очереди всех остальных четверых спасателей, которые уходили в отпуск. А весной он сам уходил в отпуск до ноября. Вот и сейчас, под Новый год, ему приходилось сидеть на вышке с биноклем, кутаясь в служебную доху.

– А что же случилось с третьим заданием? – спросил профессор.

– Не могу понять, – сказал Коля. – Все просмотрел, а не понимаю. Ведь считается, что я его написал, а я человек, как понимаете, гордый.

– То есть написал и не понимаешь?

– Вот именно.

– Значит, ты гений, – сказал Минц. – Так только с гениями бывает. Вот, рассказывают, Эйнштейн написал свою бессмертную формулу и два дня думал: «Что же я это накалякал?»

– Вот именно, – сказал Гаврилов. – У меня то же самое.

– Показывай, Эйнштейн.

– Сначала я должен признаться, – сказал Гаврилов и извлек из кармана мятую газетную вырезку. – Должен признаться, что воспользовался. Ведь я спасателем работаю, времени в обрез.

Минц прочел объявление, вырезанное из газеты:...

«Международный университет экономики и искусства сообщает:

Проанализировав выполненные курсовые и дипломные работы, предлагаем заочникам, которым не хватает времени или профессионального уровня для грамотного выполнения курсовых и дипломных работ и у которых есть финансовая возможность оплатить выполнение данных услуг:

1. За курсовую работу по учебному плану или по теме, выданной институтом (объем 30 машинописных страниц), – 50 условных единиц США.

2. За дипломную работу в двух экземплярах (объем 60–80 машинописных страниц) – 110 условных единиц.

При этом посещать институт не требуется» [1] .

– Такого я еще не видел, – сказал Минц. – Вы только подумайте! За сто баксов – полновесное высшее образование! Не ужели ты не соблазнился?

– Я сначала на курсовые соблазнился. По полсотни за раз.

– И как, удалось?

– Засчитали. Я тогда решил – чего тянуть? Закончу университет за год! Как Ленин.

– А Ленин им тоже по полсотни платил? – ахнул Минц.

– Они в проспекте намекали, что он тоже. Только я сомневаюсь. Он, говорят, давно умер.

– Молодец! А в чем теперь у тебя проблема?

– Мне они следующую курсовую прислали. По математике. Завтра сдавать пойду, а вдруг чего спросят по ней? А я – не секу, кем мне быть – не секу! Я и в школе уравнений не выносил.

– А я при чем?

– Посмотрите, дядя Лева, а вдруг чепуха?

– А долларами со стариком поделишься? – пошутил Минц.

К сожалению, Гаврилов принял его слова всерьез.

– Много не отстегну, дядя Лева. Не больше десятки. Большие расходы, понимаешь.

– Десятка – тоже деньги, – не обиделся Минц. – Истрать их на мороженое, бездельник. Где твоя писулька?

Гаврилов, стесняясь (потому что так и не понял, будет брать профессор с него десятку или пожалеет), протянул папку, на которой было типографским способом напечатано: «ДЕЛО №…».

Минц вздохнул и взялся за чтение, заранее содрогаясь от того бреда, который ему придется прочесть.

Но когда он пробежал глазами первый абзац, то подумал о другом: видно, аферисты в Международном университете экономики и искусства пошли по наипростейшему пути. Они брали уже опубликованные работы и перепечатывали их на машинке, в расчете на то, что экзаменаторы в соседнем с ними университете читать ничего не будут.

«Но я их сейчас ухайдакаю, – с тайной радостью подумал профессор. – Они же не думали, что эти копии попадутся на глаза человеку с феноменальной памятью».

Минц прочел в своей жизни несколько тысяч чужих статей и монографий, и все они лежали в его мозгу, словно выжженные на фанерке.

Профессор принялся читать.

И чем дальше он читал, тем большая растерянность охватывала его.

Да, общая тема статьи была ему чем-то знакома, но не более того. И уравнение, которое пытался решить автор, то есть заочник Гаврилов, гнездилось на периферии памяти. Что такое… xn + yn = zn при n  > 2? Почему сердце Минца гложет совершенство этого уравнения? Где, чёрт побери, он его встречал?

– Где же я, чёрт побери, его встречал? – спросил Минц у Гаврилова, уткнув палец в уравнение.

– А где? – спросил Гаврилов.

– Вот именно, – сказал Минц.

И догадался.

Все оказалось просто.

Речь шла всего-навсего о теореме Ферма.

Триста пятьдесят лет назад французский математик по фамилии Ферма сообщил миру, что это уравнение не имеет целых положительных решений для n  > 2. «Ну и что?» – ответили ему современники. Равнодушие современников настолько травмировало математика, что он забыл сообщить, как же он дошел до такой мысли и как можно доказать такую простую и забавную теорему.

Гаврилов даже в носу ковырять перестал, так его испугали перемены в облике профессора. Тот покраснел, лысина запотела и заблестела, на носу тоже выступили капельки пота, губы беззвучно шевелились, а глаза остекленели.

– Что с вами, дядя Лева? – спросил Гаврилов. – Трудная математика? Не по зубам?

Минц словно не услышал вопроса. Он сурово сдвинул брови и задал вопрос:

– Ты чего натворил?

– А чё? – оробел Гаврилов.

– Если все это ты сам написал, то лучше сразу сознаться.

– Кем мне быть – не я! Я только баксы отстегнул. Говорю же, что не понимаю этих уравнений! В чем дело, дядя Лева?

– А в том дело, – торжественно произнес Лев Христофорович, – что человечество может вздохнуть с облегчением. Теорема Ферма доказана!

– Ну и слава богу, – откликнулся Гаврилов. – Я рад за человечество. Давайте папочку, я пошел.

– Никуда ты не пошел. И ничего ты не понял. Ты обязан сообщить мне имя и адрес автора этой работы.

– Откуда мне знать?

– Напрягись!

– А мне это без разницы.

– Ты знаешь, сколько стоит эта курсовая?

– Думаю, что и пятидесяти баксов не стоит.

– Она стоит… – Минц вскочил с кресла, подбежал к книжным стеллажам, вытащил с полки какой-то пузатый справочник на иностранном языке и принялся его листать.

Гаврилов замер. Сейчас что-то случится.

Минц отыскал нужную страницу и перевел на русский:

– Доказательство теоремы Ферма ныне оценивается с превышением суммы в двести тысяч долларов США. Эту сумму готовы заплатить Американская академия наук, Британское королевское общество, фонд Сороса, а также муниципалитет города Лион во Франции, который также обещает предоставить победителю звание почетного гражданина Лиона.

– Почетного гражданина? – понял Гаврилов. Прочие награды по причине грандиозности не отпечатались в его сознании.

– Не тебе, – сказал Минц. – Не тебе, бездельник.

– А мне? Мне же причитается!

– Молчать! – рявкнул Минц. – Дай-ка мне адрес Международного университета!

Случилось чудо. Теорема, которая не давалась величайшим математикам мира, покорилась безвестному сотруднику сомнительного университета.

Не задавая больше вопросов, но тяжело дыша и даже покашливая, Гаврилов пошел с Минцем к себе и отдал ему конверт от реферата. С этим пакетом Минц и отправился в университет, который, оказывается, располагался в доме купца Пиренеева, как раз перед речным техникумом.

Университет занимал не все двухэтажное здание, а только две комнаты в подвале, вход со двора. Дверь разбухла от зимней влаги, звонка на ней не было.

С большим трудом Минц отворил дверь. Она визжала, будто ее убивали.

В первой комнате никого не было. Во второй оказалась молодая женщина с наглым советским торговым лицом. Она сидела за ученическим письменным столом и распечатывала письма.

Минц простоял с минуту в дверях, девица его не заметила. Она вынимала из конвертов письма. Если обнаруживала в конверте купюру, то клала письмо направо, а если денег не было, то кидала в помойную корзину.

– Здравствуйте, – сказал Минц. – Можно ли увидеть вашего ректора?

– Нет у нас лекторов, – ответила девушка, – у нас обучение заочное. – Она накрыла стопку денег широкой ладонью и сдвинула их по столу к себе так, чтобы можно было свалить стопку на колени. – А вам чего? Если поступать, то по пятницам, а можно по переписке.

– Я именно по переписке, – сказал Лев Христофорович.

– Если претензии, то деньги не возвращаются.

Лев Христофорович подпал под влияние этой наглой девицы и говорил с ней так же отрывисто и быстро, как она сама.