Борис Викторов - Без грифа «Секретно». Записки военного прокурора

• Название: Без грифа «Секретно». Записки военного прокурора
• Автор: Борис Викторов
• Издательство: Юридическая литература
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1990
• ISBN: 5-7260-0215-6

Автор рассказывает о том периоде деятельности Прокуратуры Союза ССР, когда после смерти Сталина были подвергнуты пересмотру в судебных органах многие дела прошлых лет на лиц, обвинявшихся в контрреволюционных преступлениях.

В итоге этой работы были реабилитированы видные деятели партии и государства, другие лица, ставшие жертвами культа личности и преступной деятельности Ежова, Берии, Абакумова и других.

Для практических работников правоохранительных органов и широкого круга читателей.

---

Заботясь о социалистическом преобразовании деревни, В. И. Ленин еще весной 1919 года на VIII съезде партии осуждал перегибы в колхозном строительстве.

Крестьянин твердо запомнил слова Ленина на этом съезде о том, что «действовать здесь насилием — значит погубить все дело. Здесь нужна работа длительного воспитания… Задача здесь сводится не к экспроприации среднего крестьянина, а к тому, чтобы учесть особенные условия жизни крестьянина,, учиться у крестьян способам перехода к лучшему строю и не сметь командовать!»[96].

Крестьянство убеждалось, что и после смерти В. И. Ленина (в 1925–1927 гг.) главный его завет «Не сметь командовать» руководством партии большевиков соблюдается.

На XII съезде ВКП(б) (18–31 декабря 1925 г.) Сталин в Политическом отчете Центрального Комитета заявил:

«Надо дать лозунг бедноте, чтобы она стала, наконец, на свои собственные ноги, чтобы она при помощи Коммунистической партии и при помощи государства организовалась в. группы, училась на арене Срветов, на арене кооперации, на арене кресткомов и на всех аренах деревенской общественности бороться с кулаком, но бороться не путем обращения в ГПУ (курсив мой. — Б. В.), а путем политической борьбы, путем организованной борьбы» [97].

За два месяца до командировки Сталина в Сибирь состоялся XV съезд ВКП(б) (декабрь 1927 года). Выступая на этом съезде, Каменев обвинил руководство партии в недооценке капиталистических элементов в деревне и по существу призвал ужесточить курс против кулака.

Сталин, разделявший тогда взгляды Бухарина, заявил на съезде: «Не правы те товарищи, которые думают, что можно и нужно покончить с кулаком в порядке административных мер, через ГПУ: сказал, приложил печать и точка. Это средство легкое, но далеко не действенное. Кулака надо взять мерами экономического порядка. И на основе советской законности (курсив мой. — Б. В.). А советская законность не есть пустая фраза»[98].

На самом деле в деревне с января 1928 года ничего на «основе советской законности» не делалось.

0 том, к чему это привело, свидетельствует выступление секретаря ВЦИК А. С. Киселева 26 марта 1928 г. на заседании фракции ВКП(б) Президиума ВЦИК:

«…применялись такие меры принуждения и административного нажима, что они нам совершенно испортили настроение крестьянства», «антисоветские настроения в деревнях за последнее время усилились в связи с тем, что забирали у крестьянства хлеб. Причем, если бы забирали только у кулаков, то это было бы еще ничего, но хлеб забирался и у середняков, и у бедняков… На Северном Кавказе были организованы чрезвычайные тройки для усиления хлебозаготовок… Так как этим тройкам было предоставлено право ареста, то они арестовывали крестьян за невыполнение их приказаний…» Назвав ряд подобных фактов, А. С. Киселев констатировал: «настроение в связи с посевной кампанией скверное, в деревне появилось стремление к сокращению посевов («сей для себя»). Крестьяне говорят, неужели мы пришли к военному коммунизму…нет уверенности, что у тебя будет прочная база для того, чтобы в дальнейшем развивать свое хозяйство… Они обращаются к газете за разъяснениями, обращаются к правительству с просьбой дать твердую основу, сказать, как быть дальше. Мы считаем, что имеются перегибы, при которых вести крестьянское хозяйство невозможно».

Несмотря на серьезные сигналы о распространении беззаконий, которые поступали в Президиум ВЦИК и ЦК ВКП(б), никаких мер к их пресечению фактически не было принято.

Более того, в 1929 году состоялись два Пленума ЦК (апрельский и ноябрьский), на которых Сталин осудил нэп и выдвинул идею сплошной коллективизации, а законы об аренде земли было предложено «отложить в сторону».

Тогда же на апрельском (1929 г.) Пленуме ЦК Сталин провозгласил и возможность применения «чрезвычайных мер». «Почему, — спрашивал Сталин, — нельзя иногда, при известных условиях, применять чрезвычайные меры против нашего классового врага, против кулачества? Почему можно сотнями арестовывать спекулянтов в городах и высылать их в Туруханский край, а у кулаков, пытающихся взять за горло Советскую власть и закабалить себе бедноту, нельзя брать излишков хлеба в порядке общественного принуждения по ценам, по которым сдают хлеб нашим заготовительным организациям бедняки и середняки? Откуда это следует? Разве наша партия когда-либо высказывалась в принципе против применения чрезвычайных мер в отношении кулачества?»[99].

Все эти оговорки — «иногда», «при определенных условиях», «у кулаков, пытающихся взять за горло Советскую власть» приводились для сокрытия истинных намерений повторить в деревне экспроприацию хлеба у крестьянства подобно того, что было сделано в 1928 году.

Ссылка на необходимость применения чрезвычайных мер была необходима для оправдания развертывавшихся репрессий, чтобы подавить сопротивление (которое объективно, как ответная реакция, имело место), вселить страх и послушание.

Той обстановки и тех условий, в силу которых декретом ВЦИК от 9 мая 1918 г. предписывалось осуществить некоторые репрессивные меры в отношении кулачества во время гражданской войны, в 1929 году уже не было. И ссылка Сталина на прошлое была несостоятельна.

Из архивных партийных документов видно, что предложение Сталина о необходимости чрезвычайных мер в деревне поддерживали Бухарин, Рыков, Томский и другие члены ЦК. Нет необходимости в этих записках подробно рассказывать об их позиции. Она достаточно полно освещена историками Д. Волкогоновым и Р. Медведевым в их публицистических очерках. Основа ее — «преувеличение революционности», об опасности которой предупреждал Владимир Ильич Ленин и которая была игнорирована его учениками и соратниками. В статье «О революционных мерах и законности» В. И. Ленин писал: «Для настоящего революционера самой большой опасностью, может быть, даже единственной опасностью, — является преувеличение революционности, забвение граней и условий уместного и успешного применения революционных приемов. Настоящие революционеры на этом больше всего ломали себе шею, когда начинали писать «революцию» с большой буквы, возводить «революцию» в нечто почти божественное, терять голову, терять способность самым хладнокровным и трезвым образом соображать… в какой момент, при каких обстоятельствах, в какой области действия надо уметь действовать по-революционному и в какой момент, при каких обстоятельствах… надо уметь перейти к действию реформистскому»[100].

В партии были коммунисты, не согласные с введением в деревне чрезвычайных мер.

Об одном из таких коммунистов мы узнали из поступившего к нам заявления Гвоздиковой О. К. — дочери старого большевика Моисея Ильича Фрумкина. Она писала, что ей неизвестно, за что осужден ее отец, но она убеждена, что это был «принципиальный, честный коммунист, осмелившийся выступить с протестом против действий Сталина во время проведения массовых репрессий в деревне. Теперь об отце, наконец, будет сказано правдиво, а не так, как написано о нем в Энциклопедии, изданной в 1935 году».

Открываем эту Энциклопедию и читаем следующее:

«Фрумкин Моисей Ильич (Л. Германов), 1878 года рождения, видный советский работник, коммунист. Несколько раз арестовывался за революционную деятельность. Принимал участие в редактировании газет.

В 1928 году М. И. Фрумкин — видный представитель правого уклона, сформировавший «платформу» кулацкого сопротивления политике индустриализации и коллективизации, проводимой партией.

Правооппортунистические теории, в том числе и «лозунги» Фрумкина, направленные к реставрации капитализма, и антипартийная «теория деградации сельского хозяйства», были разоблачены в выступлении Сталина на ноябрьском Пленуме ЦК в 1928 году[101]».

Мы навели о Фрумкине М. И. надлежащие справки по соответствующим учетам, оказалось, что он был арестован НКВД 23 октября 1937 г.

Из справки на арест, без какой-либо ссылки на доказательства, следовало утверждение: «Фрумкин М. И. с 1933 года вел активную борьбу с Советской властью в составе оппозиции правых с целью реставрации капитализма и завербовал большое количество сторонников ее взглядов. Сам он был вовлечен в контрреволюционную деятельность А. И. Рыковым».

Разбираясь с этим обвинением, мы установили, что Моисей Ильич Фрумкин, член партии с 1898 года, 15 июня 1928 г. действительно обратился в ЦК ВКП(б), лично к Сталину, с письмом, в котором содержался протест против чинимого в деревне беззакония. Автор письма спрашивал, на каком основании «кулак объявлен вне закона» и почему допущены противозаконные действия в отношении почти всего крестьянства?

Письмо Фрумкина и ответ на него Сталина не были тогда опубликованы. Сделано было это сознательно, ибо при анализе содержания ответного письма Сталина очевидно, что Фрумкин справедливо забил тревогу. Мы, конечно, не могли не прокомментировать тот ответ: «Конечно, — писал Сталин, — было бы неправильно отрицать наличие нарушения законов со стороны известной части наших работников в деревне»[102](заметим — виноваты местные работники, а не он, Сталин, призвавший их еще в январе 1928 года во время своей поездки по районам Сибири к противозаконным мерам в отношении «держателей хлеба»).