Олег Мизгулин - Морок

• Название: Морок
• Автор: Олег Мизгулин
• Жанр: Мистика

Нет ничего лучше, чем собраться в поход по таёжному морю тайги под руководством бывалого охотника… Однако и опытный наставник может растеряться и потерять контроль над ситуацией. Особенно, если дело касается аномальных мест, прозванных в народе местами проклятыми.

---

— На тебя что, нападают часто? — спросил тогда его Вадим. — Откуда у тебя такая фантазия?

На что паренёк, сверкнув глазами, ответил:

— Не хочу быть слабым. Ни в чём и никогда.

Любую комбинацию ударов, связку, серию бросков Олег отрабатывал долго, упорно, с какой-то звериной методичностью. Партнёров, бывало, загонит, да и себя не щадит.

«С характером парень, — с уважением думал Вадим — Злой только. Влезет, поди, в какую нибудь заварушку…

Неожиданно, ближе к лету, Голова пропал, перестал посещать занятия.

«Мало ли… — думал Вадим. — Появится ещё».

Однако он не появился не через неделю, не через месяц…

Ровно через два месяца, Вадим получил письмо, а вот от кого, для него было полной неожиданностью… Писал Олег Головной с Дальнего Востока. Ни много, ни мало, а он, как оказалось, третий месяц служит под Хабаровском, в жэдэ войсках. Служит хорошо, всем доволен, имеет две сопли на погонах и должность замкомвзвода (это на третий месяц службы?). К письму прилагалась фотокарточка Олега: холёное сытое лицо, улыбка до ушей, сержантские лычки. Даже по фото было видно, что Олег пошёл вширь. А глаза были теми же, с нагловатым прищуром и дерзким вызовом. И никакой там тоски, затравленности, как это бывает у салабонов на первом году службы.

«Вот он куда пропал, — вертел фотку Вадим. — Стержнюха, что в нём, гляжу, и там его не подвела.

С Олегом они встретились также неожиданно, как всегда. В дверь позвонили, он открыл. Ему улыбался здоровый парень, в отутюженной сверкающей парадке. Широкие продольные лычки на погонах определяли звание старшины, не меньше…

«Неужели два года минуло. Вот ведь. Недавно только…» — мелькнуло в голове у Вадима. Обнялись, присели, как положено, отметили возвращение. За разговором, о том, о сём, о службе и о жизни, Вадим узнал кое-какие подробности жизненной одиссеи Головного.

В детдоме, где он жил и воспитывался, Олег был в контротношениях с администрацией дома, в связи с чем, постоянно наказывался и подвергался суровым испытаниям, в виде лишений и побоев. Сбегал неоднократно. Ловили, били…Снова сбегал. Был чрезвычайно дерзок, злоблив и жесток по отношению к миру взрослых. Последние поиски беглеца не увенчались успехом. К тому же, и поисками-то никто не занимался. Это был пик 90-х, страна летела в тартарары… Олег, благодаря своему изворотливому уму, сумел втереться в доверие к одной сердобольной бабульке, и жил у неё на положении квартиранта, помогая ей по дому и опекая её здоровье. Облегчая жизнь пожилой пенсионерки, Олег, кроме уборки и стирки, обеспечивал бабу Пашу запасами продуктов и медикаментов. Из её скромной пенсии, что она выделяла ему на походы по магазинам, Голова никогда не смел, закроить и копейки. Любую сдачу, будь она велика или мала, он клал демонстративно на комод. Старушка сама всучивала ему мятые рубли, жарко шепча и крестя его лоб: «Сиротинушка многострадальный, да явит тебе Господь лико своё! Возьми себе, за труды, за сердце твоё! Возьми, купишь себе сладкого…»

Сладкое Голова попробовал всего один раз и больше никогда уже не хотел. В жизни, он больше давился горьким, и привычку менять, было поздно. Все деньги, которые Прасковья Степановна давала ему на сладости, Олег кропотливо скапливал. В городе он наткнулся на Вадимово объявление, и теперь все свои сбережения относил в клуб, в качестве взноса, за право там заниматься. Адрес своего наставника и учителя, Голова запомнил. Захаживал однажды, когда выпросил литературку бойцовского толка. Парнишка тянулся к нему, Вадим это чувствовал и понимал, старался всегда держаться с ним ровно и приветливо. Стало ясно и очевидно, почему письма с армейки были адресованы, казалось бы, совершенно случайному человеку. Да потому что он, Вадим, из всех случайных и посторонних оказался самым близким и родным, единственным, кто не поднял на него руку, а напротив, научил противостоять поднимающим.

Потом ещё было много, чему он его научил… Баба Паша, к тому времени, померла. Квартира её ушла в наследство непутёвым отпрыскам, которые за время её жизни, ни разу таки не написали ни слова в письме, не навестили, не справились о её здоровье.

Вадим всё понял. И сам предложил парню остаться. Действительно, куда бы он пошел? Семьёй Зорин к своим двадцати шести, так и не обзавёлся, так что жить двоим, в однокомнатной дедовской квартире, было не тесно.

Так Головной окончательно скрепил узы дружбы с человеком, который не вызывал в нём противление и агрессию.

Постепенно, как-то само собой, исчезло обращение: «Вадим Николаич» и стало, либо: «Вадим», либо: «Николаич».

Вадим теперь зарабатывал хорошо. Армейский товарищ, по своим каким-то каналам, помог ему воткнуться в высокооплачиваемый северный регион. Вахтовый метод: месяц там, месяц здесь, его устраивал. Климатические условия, он, закалённый тайгой, переносил легко, без ломки. Олег, в его отсутствие, жил в его хате, вёл нехитрое хозяйство, и между делом, подыскивал работу. Сначала, Головной чурался охотничьих лесовых пристрастий Вадима и не разделял его взгляда, что лучший быт человека — это быт его в гармонии с первобытной природой.

«Как можно спокойно спать там, где в затылок дышат медведи», — рассуждал он. Но спустя год, изрядно побороздив с Николаичем по зелёному морю, он кардинально изменил своё мнение и уже сам готовил дорогу: проверял готовность охотничьих, рыболовных снаряжений, смазывал ружьё, собирал рюкзаки.

Как-то получилось, что Олег ушёл из дома, оставив записку: «Вадим, не беспокойся, появлюсь, когда определюсь с работой. Надоело жить на дармовщинку. Взял деньги — пятнадцать тысяч. Обязательно верну. Олег».

«Никто тебя не считал дармоедом», — пожал плечами Вадим.

Он видел, что у парня высокие амбиции и желание достичь каких-то своих высот.

«Сильный характер или поднимет его, или погубит, — думал он. — Лишь бы не последнее».

Вадим оказался прав в первом. Через три года, Олег опять нырнул в его жизнь. Появился так же, как всегда — неожиданно. Как чёрт из табакерки.

В дверь опять же позвонили. Вадим открыл. Ему улыбался, увы, не старшина, а молодой человек, стильно и модно одетый во всё белое, аккуратно постриженный, в новых начищенных туфлях. В довесок портрета — цепь на шее золотая, толщины средней, на среднем пальце правой руки, — печатка, опять же из золота…Все эти детали Вадим рассмотрел потом, ведь сейчас Головной был не один. Рядом с ним, чуть поодаль, стояла рыжеволосая девушка, красивая, миниатюрная, модельной внешности. Стояла, поглядывая с улыбкой смущения, но в то же время и с любопытством.

— В дом-то пустишь или как?!

Замешательство сменилось эмоциональным всплеском; гости прошли. Олег представил девушку.

— Люся, — жеманно склонив голову озвучила своё имя незнакомка. — Олег много о вас рассказывал.

— Надеюсь, не самое плохое, — схохмил Вадим, направляя визитёров на кухню и ставя чайник на огонь.

Новостей была куча. Не спеша, отхлёбывая горячий чай, Головной рассказывал о себе, о своих значительных переменах в жизни, которые говорили сами за себя. Изрядно поколесив в близлежащих городах, в поисках работы, перепробовав и перемеряв на себе, от грузчика в мебельном салоне, до бармена в казино, Олег, неожиданно для самого себя, определился с местом в Иркутске. Трудоустройство в строительно-ремонтную организацию, требовало обязательной местной прописки, и Олег, не видя дальнейших перспектив, собирался было покинуть город, но тут вмешался его Величество случай, который всегда оставляет за собой право определять направление жизненного отрезка любого смертного, либо даёт полунамёк на возможную альтернативу. Олег такой альтернативой воспользовался на полную катушку. Впрочем, тогда ему некогда было размышлять, где и какой эпизод задаёт истории ход. Он просто сцепился с оборзевшими юнцами, пытавшихся силком затащить двух девчонок в синюю «Ауди».

Внушительного вида переросток, закрутив руку за спину первой, почти уж протолкнул её в салон. Вне машины оставалась упирающаяся задняя часть тела. Вторую девушку, ещё только подтаскивали к раскрытой дверце, но сопротивлялась она не менее отчаянно, чем первая. Крики протеста только заводили любителей клубнички, а инертное состояние случайных прохожих, укрепляло веру в безнаказанность.

— Харе орать. Потусим немного. Потом сами вас проводим. — Тот, что за рулём, попытался придать насильственным действиям облагороженный вид. Похоже, он канал за главного.

В кино, как правило, согласно утверждённому сценарию, всегда бывает запрограммирован герой, который с начала для порядка, негодующе предложит негодяям, прекратить сие хулиганство, и только затем, видя, что слова не возымели должного эффекта, играючи раскидывает плохих парней, как нашкодивших котят. Жизнь, увы, не является киношной проработкой. Реально ощутимая угроза получить по зубам, научила здравомыслящих граждан просчитывать вероятные последствия уличных схваток, вырабатывая тем самым стойкие принципы невмешательства.