Альберт Пинкевич - Песталоцци

• Название: Песталоцци
• Автор: Альберт Пинкевич
• Издательство: Журнально-газетное объединение
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1933

В настоящем издании представлен биографический роман о выдающемся швейцарском педагоге Иоганн-Генрих Песталоцци (1776 - 1824). Горячий сторонник и последователь учения Руссо, Песталоцци считал, что все народные бедствия проистекают из человеческого невежества и что поэтому соответствующим воспитанием подрастающего поколения можно достигнуть общего благоденствия.

---

При этих данных Песталоцци не мог быть хорошим организатором. Когда он был директором Института, при нем всегда находился кто-нибудь, фактически руководивший учреждением. Вначале это был Крюзи; в течение некоторого времени директорство и формально было передано другому, а именно Фелленбергу, — это было в Мюкхенбухзее; в Ифертене ближайшими помощниками, сменяя друг друга, были пастор Нидерер и бывший тирольский крестьянский мальчик Шмид. В Институте Песталоцци преподавал сам; помимо общего руководства в его задачу входило произносить проповеди, обращенные ко всему составу Института, вести беседы с целыми классами, беседовать с отдельными учащимися в целях их исправления и направления, присутствовать на испытаниях и т. п. Он хотел быть действительно «отцом» своего Института. Он стремился создать в нем отношения, подобные семейным; ему это, нужно сказать прямо, не удавалось, школа его не превратилась а семью, но зато много потеряла в смысле организованности, на что обращали внимание очень многие из посетителей Института.

Как же текла жизнь в Институте и каковы были результаты деятельности его? На это дает ответ сообщение одного из участников Института — Геннинга.

По его словам, был установлен следующий режим. «Вставали все и зимой и летом одинаково в пять с половиной часов утра, от шести до семи были уже занятия — (обычно закон божий), от семи до восьми — умывание (на воздухе), завтрак, молитва; от восьми до двенадцати уроки, для детей моложе десяти лет — от одиннадцати до двенадцати физические упражнения; в двенадцать — обед (суп, овощи, иногда мясное жаркое, стакан вина); после обеда от часа с половиной до трех с половиной снова уроки: от трех с половиной до четырех с половиной на плацу для игр у озера, от четырех с половиной до пяти с половиной полдник (хлеб с маслом, сыром или фрукты), от пяти до восьми уроки, для маленьких от семи до восьми игры или элементарная гимнастика. В восемь — вечерняя молитва и ужин (суп и овощи, редко рыба), в девять часов дети ложились. Как правило, воспитанники имели десять часов занятий, шесть — на питание и т. п. и восемь — для сна. Учителя имели несколько раз в неделю конференции после девяти часов вечера, а для подготовки к занятиям использовали раннее утро».

Вначале отзывы об Институте были положительны. Действительно, в то время, когда в школах еще господствовало голое изучение латыни и священного писания, в Институте Песталоцци работали по учебному плану, мало чем принципиально отличающемуся от тех принципиальных планов, по которым работают буржуазные школы и до сих пор. В числе предметов были новые языки — немецкий и французский, арифметика, рисование, геометрия, география, история, естествознание, латинский язык, пение, физика и химия, сверх того гимнастика, военные упражнения; желающие могли обучаться дополнительно музыке, картонажу, столярному и токарному ремеслу. Воспитанники занимались в огороде, некоторые имели и животных. Такая постановка вначале, конечно, должна была вызвать чрезвычайный интерес и привлечь к Песталоцци всех тех, кто не был удовлетворен тогдашней школой Однако с течением времени недостаток организованности, недостаток административных способностей Песталоцци, сказался на всем ходе работы.

Уже в 1809 г. официальная комиссия, посетившая школу Песталоцци, вынесла самое тяжелое впечатление об организации его школы. Сплошь и рядом посетители его учреждения уезжали весьма разочарованными. Об одном из таких посещений, которому он придавал очень большое значение, — это было посещение Института прусским премьер-министром фон-Бейме — он рассказывает так:

«Этот благородный и во многих отношениях прекрасный человек приехал к нам, заранее настроенный в нашу пользу. Вечером, после того как он приехал вместе со своей женой, он сказал мне с большой сердечностью о том участии, которое он принимает в моих жизненных стремлениях, и о радости, с которой он приходит в наше учреждение. Тем же вечером на общем собрании нашего Института был прочитан доклад (повидимому, Нидерером А П.). который был написан в очень высоких тонах и в котором наши стремления и даже наши личности были восхваляемы с удивительной бестактностью. Бейме во время доклада несколько раз качал головой, однако не произнес по поводу доклада ни слова и только, прощаясь со мной, сказал: «я хотел бы завтра утром увидеть, в какой степени все то, что было сегодня сказано, отвечает действительности».

Он явился на другой день утром в тот момент когда по учебному расписанию должны были начаться уроки. Однако классные комнаты были еще пусты. Он и его жена принуждены были довольно долго ждать, пока, наконец, в некоторых классах не начались уроки: он посетил почти все классы, явно остался недоволен, но ничего не сказал. Та сердечность, дружественность и товарищеская близость. которую он и его жена еще вчера выказали по отношению ко мне, исчезла бесследно. Он был не только серьезен и молчалив, но не удовлетворен, и даже возмущение всем тем. что он видел, было отчетливо написано на его лице. Я достоверно знаю, что он, прежде чем уехал из Ифертена, сказал следующее: «Если это учреждение продержится еще хотя бы один год, то я буду считать это величайшим чудом. В обучении, которое я здесь увидел, не имеется даже таких вещей, за отсутствие которых нужно было бы краснеть даже в самой плохонькой деревенской школе».

Этот отзыв очень резок, возможно, что Песталоцци даже преувеличивает его резкость, однако несомненно, что школа Песталоцци не отличалась высокой организованностью.

За семь лет до закрытия Института Песталоцци хотел было осуществить мечту своей молодости, создать школу для бедных. В 1817 г. она была открыта, но постепенно превратилась в такую же школу, как и те (для мальчиков и для девочек), которые были в основном помещении Ввиду этого школа через два года была закрыта, а учащиеся были переведены в Институт.

Общественно-политическая деятельность Песталоцци, так ярко развернувшаяся в эпоху швейцарской революции, сошла постепенно на нет в течение этого периода времени. В 1802 г. он еще избирается (и даже двумя округами) в качестве делегата для переговоров с Наполеоном. Песталоцци охотно принял избрание, надеясь заинтересовать Наполеона в своих работах. Он передал Первому Консулу большую записку, где требовал реформы избирательного права, изменения законов о налогах и, конечно, об улучшении народ-ного образования. Однако последний, как передают, не стал разговаривать со швейцарским педагогом по поводу записки в целом, сказав пренебрежительно, что не его дело вмешиваться в обучение азбуке.

По словам биографа Геннинга, Наполеон потом стал внимательно следить за работами Песталоцци и считал его деятельность опасной и вредной. Пока Наполеон был у власти, Песталоцци постоянно опасался каких-либо неприятностей с его стороны.

Иначе сложились его отношения с русским царем Александром I. В 1814 г. Песталоцци встретился с Александром в Базеле. Он добился у него аудиенции для того, чтобы просить об аннулировании приказа о занятии под военный госпиталь его Института. Песталоцци был принят Александром «милостиво», распоряжение было отменено, а через некоторое время (в ноябре 1814) он получил от царя (также как и Фелленберг) орден Владимира.

Небезынтересны некоторые подробности той встречи. Александр быстро удовлетворил просьбу знаменитого педагога, но Песталоцци и здесь остался «чудаком». Он воспользовался случаем для того, чтобы — и здесь он себя показал абсолютным политическим младенцем — чтобы убеждать царя отменить крепостное право и распространить среди русских крестьян просвещение. Убеждая царя, он пришел в обычный для него азарт, наступал на своего собеседника так, что тот пятился от него до тех пор, пока не уперся в стену. Тут Песталоцци, настигнув отступавшего пред ним царя, сделал движение, чтобы схватить его за пуговицу мундира — любимый жест Песталоцци. По-видимому царь перепугался, по крайней мере он сделал резкое защитное движение. Тогда Песталоцци очнулся и схватил руку царя, чтобы ее поцеловать. Александр обнял Песталоцци и поцеловал.

Как свидание с Александром, так и получение ордена доставило Песталоцци, уже давным-давно забывшего про свое «якобинство», большое удовлетворение. Так он пишет в Петербург Муральту (его сотрудник, принявший предложение русского правительства переехать в Россию): «Жена говорит — не довольно ли у нас было крестов в жизни? — Но кое-кто (намек на самого себя) этому от души радуется».

На обложке одной из работ, выпущенной в Ифертене, красуется следующее: «К невинности, достоинству и благородству эпохи моего отрочества современное слово Генриха Песталоцци, кавалера ордена св. Владимира и члена многих обществ».

Французская революция теперь осуждается Песталоцци. Он уже нигде не подписывается «гражданином Франции», но заявляет, что Французская революция обманывала всех пустыми словами, теперь он говорит об ужасных следствиях революции, об одичании народов, об обмане лозунгами свободы и равенства и т. д. В эпоху общей реакции, достигшей своего апогея после Венского конгресса (1815), и сам Песталоцци становится реакционером. Он стремится завязать связи с сильными мира сего, пишет письма Александру, Фридриху Вильгельму, прусскому министру и т. п.