Ольга Лукас - Бульон терзаний

• Название: Бульон терзаний
• Автор: Ольга Лукас
• Жанр: Современная проза
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-17-087598-6

Лучший способ узнать коллег по работе – сыграть с ними в одном спектакле. По распоряжению босса сотрудники мебельной фирмы своими силами ставят «Горе от ума». Режиссером приглашают артиста заштатного театра Владимира Виленина, всю жизнь безуспешно ожидавшего, что ему дадут самую главную роль в самой классической пьесе. Взяв на себя управление спектаклем, столкнувшись с совершенно незнакомым ему корпоративным миром, он «встает у руля» собственной жизни. Перестает плыть по течению и добивается того, о чем уже и не смел мечтать. А всего-то и нужно было перестать надеяться на мифического «доброго дядю» и самому стать этим «дядей» – сперва для других, более слабых. А потом и для себя самого.

---

– Правильно сказал. А он?

– А он: «Тебе кажется. Выбирай что-то одно!» А что тут выбирать? У меня семья. Две. Я ему честно: «Сериалы бросить не могу. В театре играть хочу!»

– А Капитан?

– Сощурился, как монгол: «Буду иметь в виду». И снял со всех ролей.

– А почему ты не сказал никому? Мы ведь думали, ты сам ушел.

– Да смысл какой? Сам ушел, не сам ушел. Главное – ушел. Нет меня.

– Не понимаю. Почему он так с тобой, своим верным учеником? При этом других привечает! Вот Бурцев – сериальная же рожа! А ставит и ставит на главные роли.

– Бурцев-то пришел из сериалов в театр. А не наоборот, как я. Капитан его в нашу веру хочет обратить и постепенно спасти от тлетворного влияния больших бабок. Я так думаю. Да и хрен бы с ним. Лучше про наших расскажи. Колян там как?

– А, Колян… Так он ведь женился, завязал, ушел из театра. Работает в чайном клубе.

– Вот как жизнь-то поворачивается. А ведь мечтал человек о собственной пивной. Кстати, как насчет того, чтобы закончить все эти реверансы и честно вдарить по пиву? Эй, барышня! Счет нам и таксомотор, плиз.

Таксист оказался большим поклонником Батяни. Узнав, что любимый артист едет в пивную, он объявил, что не желает ничего об этом слышать и отвезет его «В такое место, такое, где тебя накормят, как дома, напоят, как в гостях, и денег возьмут, как в студенческой столовой».

Сказочное сие «место» помещалось в подвальном помещении, в жилом доме. Низкий потолок нависал над пластмассовыми столиками. На грязноватых стенах, выкрашенных синей краской, болтались приклеенные скотчем фотографии знаменитостей, когда-либо посещавших это безымянное кафе – вероятно, по милости того же ушлого таксиста. Пока артисты рассматривали меню, откуда-то из темноты возникла веселая барышня с фотоаппаратом, велела улыбнуться, щелкнула вспышкой – и словно испарилась.

– Вот и нас теперь на стенку повесят, – сказал Стакан: – Мне кажется, за это нам должны налить в счет заведения!

– За счет заведения, – барышня уже стояла за барной стойкой и разливала по бокалам пиво, – для нашего любимого Батяни и его друга.

– Друг любимого Батяни – Владимир Виленин, крутой театральный артист! – рявкнул Стакан.

– Арти-ист? – с сомнением протянула барышня. – А в кино вы почему не снимаетесь?

– Вот кстати! – повернувшись к Владимиру, строго спросил Стакан. – Почему ты, Вилен, в кино не снимаешься? Тебе же предлагали роли, я знаю!

– Не надо, не начинай, – попросил Владимир. – Девушка, не слушайте его.

Девушка и не слушала – она уже принимала заказ у следующих посетителей.

Но Стакан оседлал любимого конька:

– Ты, Вилен, хочешь, чтоб к тебе пришел самый крутой современный Феллини и сказал: «Вот вам сценарий, мистер Виленин. Прочитайте и скажите мне свое мнение про главную роль. На нее мы хотим взять вас, и никого кроме вас. И готовы выполнить любые ваши условия». Но так же не бывает. А жизнь при этом не кончается. Надо постоянно работать, что-то делать – вот как я. Тогда не скопытишься раньше времени. Поэтому я ни от каких предложений не отказываюсь. Помнят, зовут – вот и отлично.

– А я и так постоянно работаю. У меня в Среднекаменном «Чайка», «Зойкина квартира» и «Горе от ума». Я пьесу пишу.

– Я тебе о деле, а ты мне о пьесе. Ну что за человек? Вот ты почему в антрепризу эту не пошел, ну которая «Сцены из Бориса Годунова»? Они сейчас по стране разъезжают, зашибают тысячи. А ты же типичный этот, как его, летописца-то, сволочь старую, звали? Нестор… Нет, Пимен. А? Ну-ка отвечай! Почему ты не Пимен? Не отворачиваться!

– Не ори, люди смотрят.

– На то мы и артисты, чтоб на нас людям смотреть. Ну-ка отвечай перед людьми! – совсем разошелся Стакан.

– Сходил я на прослушивание, сходил. Уймись. Меня условно взяли. А потом нашелся претендент получше.

– Лучше тебя? – с сомнением переспросил Стакан.

– По их логике. Он на экране часто мелькает. А вот на сцене совсем теряется. Играет на камеру, которая, как ему воображается, стоит где-то в первом ряду. Я сидел в третьем, до меня доносились только заученные реплики. Игры там не было.

– Зато – медийная рожа! Для антрепризы это важно. Чтоб человек в провинции оторвался от телевизора и пошел в театр, в котором он тыщу лет не был, надо, чтоб ему в театр привезли людей из телевизора.

– Не надо этого снобизма. И в провинции есть нормальные, умные, чувствующие люди.

– Есть-то они есть. Но заплатить за билет штуку или поболее не каждый сможет. А на медийную рожу пойдут. Побегут даже. Это только бизнес, детка. Содвинем бокалы!

Содвинули.

– Тебе, Вилен, надо чаще мелькать на экране, – продолжал Стакан. – Ради святого искусства! Чтоб и в провинции смогли наслаждаться твоей игрой. Ну-ка вспомни, когда ты в последний раз мелькал на экране? А?

– Забыл? Сам ведь заманил. Помнишь – ссылку прислал? Я позвонил.

– Не помню. – Стакан хмыкнул и придвинул к себе тарелку с картошкой фри. – Ну-ну…

– Там было написано так: «Требуется мужчина после сорока пяти интеллигентной внешности…»

– О, это как раз про тебя!

– …на роль трупа. Два съемочных дня. Оплата – три тысячи рублей».

– И чего, снялся в роли трупа? Показали тебя?

– Показали.

– Все. Это – прайм-тайм. Теперь ты – медийное лицо. Хоть и с трупными пятнами. Жди приглашений в антрепризу.

– Труп был очень обезображенный. Даже чересчур. Гример – молодая женщина, ее муж бросил. Она как-то задумалась, увлеклась и давай меня раскрашивать. На следующий день только отмыли, уже у нее дома. У нее, по счастью, все нужные средства есть…

– Все средства дома, значит. Видишь, не зря на съемку попал.

– Она хорошая. Ее муж бросил.

– Нормально, нормально. Это нормально, особенно для тебя. Дальше-то что?

– Все. Я взял ее телефон, но как-то не знаю… Она в театре последний раз была в школе, с классом. О чем с ней говорить? О средствах для нанесения макияжа?

– Да плевал я на нее. Что с тобой было дальше? Загримировали – и?

– И все. Сняли, заплатили. Не понимаю, зачем им была нужна интеллигентная внешность? Под слоем крови и грязи ничего не различить.

– Внешность – чтоб не торговался. Если бы поторговался, дали бы пятихатку.

– Мне предложили пять тысяч. Но с условием, что откопают прямо в кадре. То есть – предварительно закопают. Я отказался и получил три.

– Ну, видишь, видишь. Значит, можешь сниматься в сериалах. А еще корчил из себя лорда Байрона. Труп – это только начало. Дебют, так сказать. Я попробую тебя к нам вытащить на постоянку…

Выпили молча, не чокаясь, – в память о трупе, обезображенном гримом.

– Значит, сегодня ты – труп. Завтра – киллер. А послезавтра – следователь, главный герой, на котором весь сериал держится. Таков закон этого бизнеса. Надо только не отказываться от шансов и пахать, как подорванный.

– Я от шансов не отказываюсь, – теряя терпение, сказал Владимир, – это они от меня, похоже, отказались. Последний фильм, в который меня звали, не вышел в прокат, потому что в середине съемок подруга продюсера сбежала с исполнителем главной роли и всей кассой.

– Вот! А если бы ты был исполнителем главной роли, сбежала бы с тобой. Или ты вразумил бы ее, и она не убежала. Я же говорю – не отказывайся от своих шансов.

– Каких шансов? Каких? Может быть, я слепой, – Владимир машинально поправил воображаемые очки. – Тогда укажи мне верный путь. Только спасибо скажу.

– Ой, старичок, ой-ой-ой! – закатил глаза Стакан. – Я же тебе самое главное-то не сказал. Ты при памяти? Ты готов воспринимать самое главное?

Владимир кивнул и попросил официанта принести кофе.

Стакан отодвинул тарелку, оперся локтями о стол и начал рассказ о Самом Главном.

– Я тебе говорил уже, как удачно сложилась моя карьера преподавателя. Говорил?

Владимир кивнул.

– Что за один частный урок сценречи мне платят как за целый съемочный день? – уточнил Стакан.

– Да, директор мебельного магазина. Я помню.

– Не магазина! Не магазина, а фирмы, которая делает мебель. Столы-стулья элитные, на заказ и небольшими партиями. И вот владелец этого всего – мой ученик.

– Зачем ему сценречь, если он – владелец фирмы?

– Для форсу. Знаешь, как этим бизнес-воротилам нравится друг другу нос утирать по всякому поводу? Вот они в бане, допустим, собираются, мечут понты на стол. А мебельщик этот такой подождет-подождет и говорит: «Как сказал мой преподаватель сценической речи, ну, пацаны, вы его видели, это Батяня…» И уже всем по фигу, что я сказал – а я ничего путного ему не говорю, потому что все равно не поймет, не под то башка заточена. Но сам факт. Батяня – мой личный преподаватель сценречи. Можно и приплатить.

– У него есть друг, которому тоже захотелось завести преподавателя, я угадал? – поинтересовался Владимир.

– Не совсем. Но мыслишь в правильном направлении. На последнем уроке я дал своему безнадежному ученику дельный совет. Вместо трех тупых корпоративных тренингов и не менее тупого корпоративного Нового года сделать какой-нибудь спектакль силами коллектива. Это экономия денег – и всем удовольствие. В театр-то поиграть всяко приятнее, чем на тренинге пыхтеть.