Элизабет Мэй - Охотницы

• Название: Охотницы
• Автор: Элизабет Мэй
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2015
• ISBN: 978-966-14-8634-7

Эдинбург, Шотландия, 1844 год. Днем она — ослепительная маркиза, леди из высшего общества, звезда балов и светских раутов, а ночью — выходит на смертельную охоту на монстров… Злобные фейри убили мать Айлиэн, и девушка поклялась отомстить! Приближается лунное затмение, которое может разрушить древнее заклятие, и тогда тысячи злобных существ вырвутся на свободу. Кто сможет их остановить? Только избранная… Но что случится, если охотница влюбится в одного из самых заклятых своих врагов?

---

Я поднимаю взгляд в тот самый миг, когда фейри приходит в себя. Тварь снова прыгает, но у меня получается прокатиться под ее телом.

В висках стучит боль, но я игнорирую ее. Подбираю юбки, чтобы добраться до рукояти скин ду[1], скрытого в ножнах на моем втором бедре, и в это время фейри вскидывается на ноги и прыгает. Я прижимаюсь к полу. У меня есть не больше секунды, чтобы снова прицелиться в мягкий участок на его теле.

У меня не будет другого шанса застать тварь врасплох, и я погружаю кинжал в его массивный торс.

Фейри хрипит и барахтается, опрокидывая, похоже, очень дорогое кресло из красного дерева.

Скин ду всего лишь отвлечет выходца на несколько секунд, пока рана не затянется. Где, черт возьми, электропистолет? Мой взгляд мечется по комнате, перебегая с мебели на ковер, и…

Там! Под туалетным столиком я замечаю металлический отблеск пистолета.

Позади меня фейри поднимается и хватается за кинжал, торчащий из его живота. Я ныряю за пистолетом, хватаю его и перекатываюсь на спину, чтобы прицелиться. Генератор пистолета гудит, проводники натягиваются над стволом. В дуле пистолета оголенные провода раскрываются, как цветочные лепестки.

Фейри с воплем выдергивает скин ду из своего тела, роняет его на пол и скалится, обнажая острые зубы. Из горла твари вырывается низкий, грохочущий рык, и она снова бросается на меня.

Я целюсь фейри в грудь и спускаю курок.

Первой из дула вылетает капсула сейгфлюра, а через долю секунды за ней следует сильнейший разряд электричества, прошедший по центральному стержню. Оба попадают прямо в мускулистую, сочащуюся телесными жидкостями грудь твари.

Выходец хватается за рану. У точки входа быстро формируется похожая на папоротник фигура Лихтенберга. Я наблюдаю, как она расцветает, когда сейгфлюр распространяется по телу существа.

Массивная туша фейри, задыхаясь, падает на пол у моих ног.

Тяжело дыша, я жду, когда настанет мой любимый момент. Когда фейри испустит последний вздох.

Когда это происходит, сила твари скользит в меня, гладкая, жаркая, мягкая, как прикосновение шелка к коже. Я вздрагиваю, когда привкус аммиака и серы исчезает, оставляя вокруг меня жаркое облако силы.

Я чувствую. Я чувствую себя. Сильной, несокрушимой, способной на все. Изысканное свечение радости заполняет меня, гася ярость. В эту секунду я снова целая. Я не разбита и не пуста. Темная часть внутри, заставляющая меня убивать, молчит. Я свободна. Я цельная.

Ощущение силы, как и облегчение, исчезают слишком быстро. И, как всегда, я остаюсь со знакомой болезненной яростью.

Глава 4

— Лорд Хепберн? — Я похлопываю его по щеке. — Очнитесь.

Его раны меня беспокоят. Кто-то помоложе мог бы пережить их, но лорду Хепберну семьдесят два. Он может справиться с небольшой потерей энергии, но порезы на груди такие глубокие, что все вокруг пропитано кровью. Я должна немедленно заняться ими.

Лорд Хепберн что-то бормочет. Я воспринимаю это как хороший знак.

— Милорд, — осторожно говорю я, стараясь не повышать голос. — У вас есть швейный набор?

Он стонет.

— Проклятье… — бормочу я. — Проснитесь!

Он медленно открывает глаза.

— Мисс Гордон?

Его глаза блестят от боли, когда он щурится в мою сторону.

Боже! Гордон — девичья фамилия жены лорда Хепберна. Должно быть, сила фейри ощутимо ударила по нему; возможно, она заставила его думать, что он молодой холостяк, встретивший здесь свою будущую жену.

— Айе, — мягко отвечаю я. — Это мисс Гордон. И я хотела бы знать, есть ли у вас швейный набор.

— В изголовье, — говорит он едва слышно.

Слава богу! Многие богатые семьи не считают нужным иметь у себя швейный набор — они вызывают врача, чтобы тот принес его. Я бросаюсь к изголовью кровати. Возле лампы лежит маленькая восьмиугольная золотая шкатулка. Я снова становлюсь на колени возле лорда Хепберна и прижимаю шкатулку к его груди, над его ранами.

Он нащупывает мое запястье и вздрагивает.

— Я не мог увидеть…

— Напавшего на вас, — мягко договариваю я за него. — Я знаю. Сейчас может быть немного больно.

Я поворачиваю ключ в основании шкатулки и отстраняюсь.

Панели на крышке коробочки разъезжаются в стороны, и из маленького отверстия появляются сшивальщики. Крошечные механические паучки забираются ему на грудь, скрепляя раны тонкими нитями. Я наблюдаю, как разорванная плоть соединяется идеально ровными швами.

Процесс не безболезненный. Лорд Хепберн тяжело дышит, его худощавое тело дрожит, рука сжимает мою руку.

— Почти готово, — подбадриваю я. Не знаю, зачем говорю это — он вряд ли вспомнит, что я была здесь.

Лорд Хепберн едва заметно улыбается.

— Благодарю вас.

Мгновение спустя он теряет сознание.

Я думаю о том, как наслаждалась ощущением от смерти выходца, вместо того чтобы оказать неотложную помощь лорду Хепберну. О том, что выслеживала тварь — в основном ради мести, а не из-за чего-то еще. Своеобразный я герой. Я не заслуживаю его благодарности.

Сшивальщики завершают свое занятие и возвращаются в металлическую шкатулку. Как только они оказываются внутри, я убираю изобретение с груди лорда Хепберна и нащупываю его пульс. Он ровно бьется под моими пальцами. Еще один обнадеживающий признак.

Я подхватываю его под мышки и затягиваю на кровать. Сомневаюсь, что лорд многое вспомнит, очнувшись. Но если вспомнит, надеюсь, у него хватит ума не рассказывать о невидимом противнике.

Я изучаю себя перед зеркалом, висящим возле часов, и оцениваю ущерб. Господи, я ходячий кошмар модницы! Упругие медные локоны выбились из моей когда-то уложенной прически, лиф платья и корсет изорваны, видна испачканная кровью кожа. Выходец порезал меня достаточно глубоко, так что придется накладывать швы.

Я смотрю на часы, висящие на противоположной стене, и тихо ругаюсь. Бал почти подошел к концу, и у меня нет времени заниматься ранами — уверена, к этому времени уже все заметили мое отсутствие. Все, что мне остается, — это привести в порядок волосы и одежду. И возможно, перед возвращением в бальную залу отпороть одну широкую ленту от подола платья, чтобы обвязать ею разорванный лиф.

Со вздохом я переступаю через тело мертвого фейри и направляюсь к двери. Никто не заметит, если я оставлю его здесь — в течение часа фейри полностью распадаются. Даже если кто-то раньше времени обнаружит спящего лорда Хепберна, они все равно ничего не увидят.

Я киваю спящему хозяину.

— Приношу свои извинения, милорд. Я бы прибралась, но другие дела требуют моего присутствия.

Когда я возвращаюсь в бальную залу, последний вальс уже начался. Кэтрин стоит одна у высоких напольных часов, возле камина, золотистые волосы блестят в свете лампы, парящей прямо над ее головой. Она переступает с ноги на ногу, наблюдая за дверью, словно ей очень хочется оказаться в другом месте.

Оркестр начинает играть, и оставшиеся пары танцуют. Я прокладываю себе путь к стене бальной залы, обходя столик с напитками. Уровни напитка в автоматах для пунша показывают, что они все пусты.

Мурлыча мелодию вальса, я останавливаюсь рядом с Кэтрин, кутаясь в шаль, чтобы скрыть кровь, которая вполне может просочиться сквозь повязку из ленты, которой я затянула лиф.

— Мигрень прошла, — говорю я.

Кэтрин, возвращая мою сумочку, испытывает явное облегчение.

— Слава богу, ты здесь. Гости осведомлялись о тебе, и матушка досаждала предложениями уйти. Не знаю, сколько бы еще мне удалось их сдерживать.

— Ты золото. Я ценю твои попытки сохранить мою репутацию. — Я киваю в сторону пар. — Почему ты не танцуешь?

— Ты же знаешь, моя матушка считает вальс неприличным.

Я наблюдаю за танцующими. Они кружатся по зале, соприкасаясь телами. Близко, интимно. Таким и должен быть танец.

— Твоя матушка и в ножке кресла увидит неприличное, — говорю я.

Кэтрин роняет смешок, совершенно не подобающий леди, что в данном случае мне особенно нравится.

— Айлиэн!

— Что? Я думала, вальс уже довольно много лет как принят обществом.

— Ах, скажи это ей, — отвечает Кэтрин с иронией. — Я с удовольствием послушаю, как матушка читает об этом лекции кому-нибудь другому.

— А где глубокоуважаемая леди? — Я оглядываю бальную залу. — Использует возможность приблизиться к оставшимся джентльменам «в твою пользу»?

— Боюсь, меня уже всем представили. — Кэтрин кивает куда-то мне за плечо. — А она смотрит на тебя.

Я оборачиваюсь. Леди Кэссилис стоит в компании друзей, других матрон Эдинбурга, чьи дочери еще не замужем. Они, несомненно, обсуждают свои планы по заманиванию бедных, глупых мужчин Эдинбурга, но, кажется, виконтесса их не слушает.