Алина Феоктистова - Тепло твоих губ

• Название: Тепло твоих губ
• Автор: Алина Феоктистова
• Издательство: ЗАО Изд-во ЭКСМО
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 1997
• ISBN: 5-251-00525-3

Юная Полина умна и бесподобно красива. Даже женатые мужчины теряют голову из-за восхитительной девушки, предлагают ей руку, сердце, состояние. Но Полина не верит в любовь: ее сестра и мать испытали мужское предательство. Поклонники вызывают в душе девушки лишь ожесточение и желание отомстить. Но одинокое сердце Полины все же жаждет любви и преданности, а познав истинное чувство, начинает биться по-новому…

* * *

Что за сила движет юной красавицей Полиной, студенткой факультета психологии Марбургского университета, заставляя ее ежегодно приезжать из Германии на свою родину, в Россию, и разрушать счастливые семьи? Только композитору Олегу Романову, потерявшему голову от любви к ней, удается узнать тайну роковой красавицы.

Но сможет ли он растопить лед, сковавший ее холодную душу?..

---

Однажды Полина, спрятавшись за кустами, увидела, как Олег поцеловал Марину. Странно, но этот поступок неприятного ей человека не рассердил, а как будто помирил ее с Олегом. И с тех пор, когда она видела, как, сидя рядом с ними за столом, Олег и Марина тайком касаются рук друг друга, волна какого-то странного и сладкого предчувствия охватывала ее. Так было и потом, когда Олег и Марина приезжали на летние каникулы.

А потом Марина заболела и не смогла больше учиться. Полина уже тогда гораздо больше знала об отношениях мужчины и женщины — и из разговоров подруг, и из книг, которые привозили отдыхающие. Она стала приставать к Марине с так называемыми щекотливыми вопросами, которая сначала смеялась и отмахивалась от «малявки». Сестра в конце концов была вынуждена посвятить ее в некоторые тайны отношений между мужчиной и женщиной. Марина жила тогда лишь воспоминаниями и ожиданием встречи с любимым, и, рассказывая сестренке о том, как все происходило у нее с Олегом, сама еще раз проживала счастливые мгновения. И первые прикосновения, и поездку на остров. И то, как пела ему, рассказывая о своем чувстве, и остальное, что, может быть, Полине и знать было необязательно.

И Полина стала считать годы. Один, два, три… еще как минимум лет шесть до тех пор, когда она полюбит, и полюбят ее, и у нее будет свой остров, и свое звездное небо над головой, и ее отношения будут такими же высокими и чистыми, как небо, как отношения Марины и Олега. Потому что когда любишь, то все одухотворяется любовью. «Ох, сколько еще ждать», — вздыхала она.

— Это стоит того, чтобы и сто лет ждать, Полечка, — смеялась Марина.

Теперь Полина сама провожала Марину в Москву, к Олегу и с нетерпением ждала ее возвращения, ожидая новых рассказов, вызывающих у нее в душе нетерпеливый трепет, предвкушение собственного счастья. А когда Олег не смог приехать на майские праздники, она была расстроена, пожалуй, не меньше старшей сестры.

Потом она узнала, что Олег должен приехать в конце июня, когда сдаст все экзамены. А он все не приезжал и не приезжал.

Марина тяжело переживала разлуку с любимым, и теперь все разговоры с сестренкой вертелись вокруг одной темы — скорого приезда Олега.

Однажды Елене Ивановне занедужилось, и Марина, как это часто бывало, сама взялась за очередную стирку. Полина немедленно увязалась за сестрой… Марина стирала, а она, сидя на подоконнике, смотрела, как та привычным жестом загружает в гудящие стиральные машины использованное белье отдыхающих, и приставала к ней с расспросами.

— Марина, расскажи еще раз про вашу самую последнюю встречу… Помнишь, меня мама на три дня домой в поселок уводила, и я даже не видела его почти.

— Мы не расставались три дня и три ночи, — говорила Марина. — А ночами было полнолуние, и луна заглядывала в окно. А в свете луны глаза его казались еще больше и чернее. И он шептал мне: «Марина, Мариночка, если бы ты знала, как я тебя люблю», а его пальцы гладили мою щеку. Они у него такие нежные и ласковые. И он касался моего тела с такой же осторожностью, как всегда, сначала прикасается к клавишам пианино, прежде чем начать играть. И когда он касается клавиш, он извлекает чудесную музыку из инструмента, а когда моего тела, то я попадаю в страну счастья, и мне ничего не нужно.

— А ты ему ответила что-нибудь? — мечтательно глядя в окошечко прачечной, спросила Полина.

— Я ответила: «Я знаю, как ты меня любишь. Я сама тебя так же люблю, милый мой, и всегда буду любить, до самой смерти. А если можно, то и после».

— А если можно, то и после, — Полинкины губы непроизвольно повторили слова сестры. — Как красиво! А он потом больше ничего не сказал?

— Он? — Марина закончила загружать машины, включила их и опустилась на перевернутый решетчатый ящик для белья. — Он, конечно, много говорил, — и ее взгляд тоже, как и Полинки, устремился прочь из подвала, где гудели машины с грязным бельем. — Он говорил: «Какая ты красивая, какая родная, я все наглядеться на тебя не могу». И знаешь, Полечка, что странно. Мы когда жили вместе в Москве, было счастьем все. И стирать ему одежду, и готовить ему, и мыть посуду, и в магазин ходить.

— Да ну, быть не может, что же приятного, стирать, посуду мыть, — недоверчиво уставилась на сестру Полинка. — Вот в это я ни за что не поверю. Как будто я посуду не мыла да в магазин не ходила! Скука одна…

— Это ты не веришь, потому что сама еще не любила, — засмеялась Марина. — Мне тоже так казалось, пока я его не встретила. А ведь почему так получается? Я его люблю, и делаю это для него, и мне хочется это делать. И это уже не как работа, а как праздник. Потому что для него, понимаешь?

Полинка отрицательно мотала головой. Этого она не понимала.

— А где Елена? — их разговор прервала тетя Зина, подруга матери. Зина жила в поселке и работала почтальоном. Женщина она была одинокая и очень добрая. Единственной слабостью «тетьзины» было пристрастие к чужим письмам, которые она тайно распечатывала, а потом не очень аккуратно заклеивала. Если же кто-то из получателей обнаруживал дефект, то Зина смущенно разводила руками и говорила: «Должно быть, в дороге порвалось». Маму Марины и Полины она называла просто Леной и часто забегала к ней — обсудить содержание полученных писем, просто попить чайку.

— Мама у себя, — ответила Марина. — Она неважно себя чувствует.

Голова тети Зины скрылась.

— Слушай, Полинка, я тебе первой скажу, — вдруг какой-то совершенно новой улыбкой, отрешенной, но счастливой, улыбнулась Марина. — Только ты маме не говори пока. Еще нельзя.

— Честное слово, не скажу, — горячо заверила Полинка.

— Тогда, в тот раз мы так друг другу обрадовались, что все на свете забыли. И у меня теперь ребенок будет от него. Еще не скоро. Ему там, — она показала на свой живот, — трех месяцев нет, он еще и не человечек даже, а я его уже люблю.

— Потому и будет ребенок, что очень счастливы были, — сделала вывод Полинка, которая, конечно, знала об отношениях полов и знала, отчего рождаются дети, но не знала о способах предохранения и думала, что момент зачатия наступает тогда, когда ты безумно счастлив.

— Вот он приедет, и мы поженимся. Тогда уже и маме сказать будет можно. Она ведь не поймет, если я скажу, что до свадьбы ребенка жду. Ей перед всеми в поселке стыдно будет. И перед тетей Зиной, — Марина засмеялась. — В их времена все по-другому было. Сначала нужно замуж, а уж потом детей. А я считаю, если любишь, то какая разница?

— Никакой, — согласилась Полинка. — Все равно ведь поженитесь, — и тоже засмеялась. — Маринка, а я, когда маленькая была, тоже думала, что дети рождаются только после свадьбы.

— Я тоже так считала, когда такая, как ты, была. — Марина продолжала улыбаться. — Так ты не сказала, ты рада, что у тебя племянник будет?

— Да, — неуверенно произнесла Полинка. Она не понимала, как можно радоваться тому, чего еще нет и неизвестно, когда будет. И уж, конечно, не понимала, как может Марина уже сейчас любить этого неродившегося еще малыша. Маленьких ребятишек Полинка, как любая нормальная девочка, любила. Ей нравилось возиться с ними на пляже, играя в дочки-матери. Вот когда ее племянник или племянница родится и ее или его можно будет подержать, сунуть ему соску, или, когда подрастет, одевать, кормить, таскать на руках, учить плавать, она, наверное, испытает какие-нибудь чувства. «Все-таки много странного в жизни и любви», — подумала Полинка. Ей захотелось подробнее расспросить, чувствует ли Марина, что у нее в животе кто-то есть. Но все белье в машинах уже кончилось… Впрочем, они еще с полчаса провозились с сортировкой белья, прежде чем подняться наверх, к маме.

У двери номера их встретила тетя Зина. Лицо у нее было расстроенное.

— Только что «Скорая» приезжала, — тетя Зина отвела в сторону бегающие глаза. — Сердце у Лены прихватило. После укола, правда, полегчало ей. Но на всякий случай в больницу забрали…

В последнее время поселковая «Скорая» зачастила в гости к Елене Ивановне, давно страдавшей гипертонической болезнью. Поэтому сообщение тети Зины не вызвало у дочерей особой паники, и они, войдя в номер, тут же стали договариваться, кто завтра пойдет к маме в больницу.

Полинка, вызвавшаяся первой, пошла проводить тетю Зину, а Маринка занялась уборкой. Возвратившись, Поля застала старшую сестру, склонившейся над каким-то листком бумаги.

— От мамы? — спросила Полинка. «Убывая», как шутила Елена Ивановна, в больницу, она обычно оставляла дочерям пространные послания. — Что пишет?

Марина не отвечала…

— Марин, — Полинка тихонько, кончиком пальца толкнула сестру в плечо. — Ты что, из-за мамы? Не переживай, все обойдется. В нашей больнице, знаешь, врачи какие…

Она заглянула в лицо Марины и вдруг смолкла, изумившись невероятной, почти снежной бледности, заливавшей щеки сестры.