Роузи Кукла - Познание французского языка

• Название: Познание французского языка
• Автор: Роузи Кукла
• Жанр: Эротика
• Год: 2105

Вся эта история была рассказана мне Светкой, помните, ту студентку, по фамилии Красивая? Она, после нескольких замужеств с сербами, наконец-то осела рядом с моим домом, купив себе в Сербии, Белграде, квартиру.

Ее нынешней, третий по счету муж, держит вместе с ней ресторан в новом Белграде, куда мы, с моим мужем Гораном зашли, как-то раз, и там с ней случайно познакомились. Видимо, она услышала мою русскую речь, когда я немного перепила ракии и тут же ко мне прилипла на долгие годы.

Она рассказала всю эту историю, а я ее лишь приукрасила, в силу своей эротической фантазии. За что прошу у вас прощения. Но, тем не менее, все или почти все, что ей было рассказано, так или иначе касалось судеб моих героинь. Потому, не могу не сказать о них, что было с ними дальше. Итак…

---

Мы с надеждой обращаем к ней наши тревожные взгляды.

— Идите и забирайте свои вещи и через час…, -смотрит на настенные и большие часы, — нет, часиков в пять вечера.… Да! В пять, напротив, в кафе, вон видите.… Вот туда и придете с вещами. Подождете меня, и я вас отвезу на квартиру к моей хорошей знакомой. Там и будете пока жить. Понятно?

— Понятно! Спасибо, Вам, большое спасибо…, — и мы задом, задом, как раки и за дверь…

— Уф! Ну, что я говорила, Жаночка хорошая, хорошая! Ух, какая же она хорошая! Нет, честное слово, она хорошенькая!

— Не то слово, она умничка! И я ее расцелую в следующий раз! Ей богу расцелую! — Вторит мне Тенардье. И уже отходя от опустевшей двери, я так громко говорю и надеюсь, что та, что осталась за дверью и решала нашу судьбу все это услышала.

— Ну, какая же она умничка! Прелесть, а не женщина! Прелесть и такая красивая, настоящая Жанна Д Арк…

А тут с нами поравнялась какая-то девка накрашенная и видно — старшекурсница.

— Ты это о ком, о Дырке, что ли? — спросила небрежно и грубо, и даже остановилась.

— Ну, да! А что? Я о ней говорю, что Жаннет хорошая и потом она…

Девка не дает мне даже договорить и вдруг громко и матюгом, не стесняясь, под самой ее дверью.

— Да б…., она, сука хорошая! Хорошая — это пока вы к ней не попали в коготки! Поняли, вы дуры?

Мы опешили! О чем это она? Неужели же о такой доброй женщине? И тут же я, защищая и как бы отдавая ей должное:

— Наверняка ты что-то путаешь! Жаннет — классная! Классная она, поняла?

И даже не стала выслушивать ее возражения до конца, повернулась и, увлекая за собой Тенардье, пошла.

— Идем, Тенардье! Кстати, что это я все: Тенардье и Тенардье.… А зовут-то тебя как?

И то, что я слышу, меня заставляет невольно остановить ее и еще раз на нее глянуть как-то по-особому.

— Кто это тебя так назвал, неужели же мать? — спрашиваю ее.

— Мама. — Отвечает спокойно так и говорит о себе дальше, а я ее все переспрашиваю.

— Ей что, делать было нечего и так свою дочь назвать? Как ты сказала? Как? Матильда? Первый раз такое имя слышу у русской девочки.… А ты и не русская, а кто же тогда? Как это наполовину француженка?

И пока мы с ней спускаемся по лестнице и идем в общагу, я успеваю от нее узнать, что не все девочки у нас рождались русскими, и что матери наши, они тоже хороши были! Гуляли! Гуляли, а некоторые с французами, что к нам приезжали и помогали строить заводы и фабрики. Потому и такие русско-французские дети рождались от такой взаимопомощи.

— Это надо же, так своего ребенка мать назвала — Матильда? А как еще тебя можно называть?

— Да по-всякому: можно Мотя, Матя…

— Ну, а мама как?

— Мама?

— Да, мама твоя, как тебя?

— Не знаю…

— Как это?

— Да вот так, только ее фотография,… — сказала и стала вытаскивать из бумажника фотографию своей мамочки… — На фото красивая и счастливая пара — молодая женщина в обнимку с ним…

— А это твой папка? Похожа ты на него…

— Правда? А мне, все казалось, что я больше на маму похожая…

— Да! Похожа ты на них обоих, очень даже похожая…

А сама думаю, пока иду следом за ней и прихожу в себя от увиденного.…Ну, да, похожая? Мама и папа белые, а дочка….

Да, чуть не забыла об этом сказать вам! Матильда-то смуглая, мулатка она! Ну, такая, не шибко черная и кожа у нее не такая как у нас, но и не такая, как у эфиопки какой-то, а скорее, сильно загорелая, чем черная. И потом, у нее такие волосы пышной и густой копной, и все в завитушках мелких. Так что я оказалась условно зачислена вместе с какой-то мулаткой, условно русской и еще в придачу — Матильдой. Вот ведь как бывает. А вы говорите-негры. Не знаю, как там негритянки, а вот мулатки, те красивые! Да еще с такими именами волшебными, словно из сказки — Матильды!

И пока девочки, разговаривая между собой, отходили от двери, Жаннет прислушивалась, а потом. …

Нет, ей, конечно же, приятно было поначалу услышать о себе такие лестные отзывы, но что потом она услышала?

Какая же это паршивка встряла? Кто это? И она, повинуясь врожденному женскому любопытству и чувству оскорбленного достоинства, поднялась, подошла к двери и выглянула. Увидела спины двух уходящих девочек, которые только что ей так были благодарны, а перед ними, не очень-то уверенно, но различила спину.… Но чья же это? Маринки, Светки.… Неужели же это…Боже! Точно, ведь. И походка очень на нее похожая. Вот же паршивка!

А та, на кого она смотрела, взяла и обернулась! Жаннет тут же шмыгнула назад за дверь. Увидела или не увидела? Интересно, она меня заметила или…

Жаннет снова села за стол и впала в задумчивость. А ведь было ей от чего задуматься. Еще бы? Эта паршивка не хотела ничего даже слушать и все требовала, и требовала от нее денег.

— Где бабки? Я тебя спрашиваю?

— Понимаешь, у меня возросли затраты, — оправдывалась Жаннет, — мне надо срочно ремонт закончить и как только снова начнем работать, то я тебе все до копеечки верну. Подожди немного.…Ну ты, понимаешь?

— Ничего мне мозги компостировать! Нашла дурочку! Где мои бабки? Я заработала?

— Заработала, заработала, но и ты войди в мое положение.… И я, как только, так я сразу же все до копеечки…

— Засунь свои копеечки, знаешь куда, в свою…. копилочку, поняла! А мне отдавай мои бабки! Последний раз тебе говорю!

— Ты, что же, мне угрожаешь?

— А хотя бы… Так и знай, через три дня у тебя начнутся неприятности. Я знаю, куда надо обратиться, — произносила паршивка, уходя, и так саданула дверью, что чуть стекла не вылетели в кабинете на кафедре.

— Ну, дрянь! Ты об этом еще пожалеешь, — в сердцах проговорила Жаннет.

Но жалея ее, потому до сих пор не стала доставать, решила с ней разойтись по — мирному. И вот сейчас пожалела, что смалодушничала, так как паршивка портила все ее планы. И потом, что она себе позволяет при посторонних? Тем более — после такого с ее стороны благородного шага в отношении этих прехорошеньких и осиротевших девочек.…Одной из них провинциалки, но красивой русской девки, а второй-мулатке, и, тоже ведь, очень красивой! Не удержалась, сиротство и девичья красота для нее большая слабость и вот она поддалась искушению и этих двух неудачниц приняла, сверх всех мест и набора.

Ничего, успокаивала себя Жаннет, первый семестр обязательно для кого-то из нынешних первокурсниц закончится плачевно. Она по опыту своему знала, что не все пройдут успешно первую сессию, к тому же вокруг них такие соблазны…Эх, девочки, девочки, знали бы вы, куда вы лезете?…

Благородные шаги

Летнее безоблачное небо и яркое, непривычно теплое солнце успокаивали, хотелось пройтись, подышать этим воздухом, окунуться в волшебное и такое, не позабытое еще тепло близости…

Неужели я не права? — рассуждала Жаннет, выходя их здания университета. Я только и делаю, что устраиваю чью-то судьбу, а сама? Один только раз за все эти годы, пока сама карабкалась и пробивалась, только и была счастлива. Счастлива? Ну, ты как скажешь?…Вспоминала Жаннетт, задумчиво вышагивая по улице.

Разве же это счастье, когда ты к нему, просто вылезая из кожи, а он как одолжение.…И потом, это так унизительно — упрашивать у мужчины близость. Но все же…

— Нет, я все-таки была с ним счастлива! — даже вслух повторила, как бы себя, убеждая и оправдывая.

Оттого что вспомнила, даже остановилась, оглянулась на полупустынную улицу, успокаивая волнение и внезапное сердцебиение. Слишком реальны были видения: он и она у него в ногах. Она с настроением отметила это охватившее ее волнение.…

Эх, подумала Жаннетт, как красиво вокруг и как здорово сегодня на улице, как-то особенно тепло, а настроение….

Давно у меня не было хорошего секса, давно… Особенно такого, мною любимого, когда я так, а он….

Она даже, от охватившего ее наваждения, тряхнула головой, расправила плечики, гордо вскинула подбородок и пошла себе, звонко постукивая шпильками своих новеньких французских туфелек по асфальту, разогретому дневным летним солнцем. … Сама не заметила, как ноги вынесли ее туда же…

Улица, на которую она вышла, не была оживленной. По обеим сторонам тесно сомкнулись фасады старых, еще дореволюционных многоэтажных частных домов, которые, отбрасывая могучие тени, сдерживали летнее освещение и создавали необычайно спокойную картину летнего дня. Фасады домов в этой части города были украшены многочисленными лепными барельефами. Она пригляделась и как всегда, различая среди всех остальных, высмотрела один из многих.…

На фронтоне дома, напротив, под одним из окон третьего этажа прилепилась прекрасная композиция. Она ей нравилась всегда, а сегодня — особенно. Может, оттого, что о себе напомнила? Но то, что она усмотрела однажды, точно таким же, летним днем, когда выходила как-то с работы, то и запомнила надолго. Удивительно похожие на них — ее и его, два барельефа слились в невероятно выразительном и запретном поцелуи. Она засмотрелась…