Орсон Скотт Кард - Эндер в изгнании

• Название: Эндер в изгнании
• Автор: Орсон Скотт Кард
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-389-09822-0

Орсон Скотт Кард – один из лидеров американской фантастики и обладатель множества наград, включая несколько высших – премий «Хьюго» и «Небьюла». Цикл романов об Эндере Виггине, юноше, который изменил будущее человечества, принадлежит к лучшим произведениям писателя. «Эндер в изгнании» – непосредственное продолжение знаменитой «Игры Эндера», но написанное позже всех основных книг цикла и отвечающее на многие вопросы, которые могли возникнуть у читателей.

Эндер Виггин узнает, что не может вернуться на Землю. Теперь он не просто мальчик, победивший в Игре, которая на поверку оказалась настоящей войной, стоившей жизни многим людям и стершей с лица истории целую разумную расу. Он – спаситель человечества, герой, военный гений. Не желая становиться разменной монетой в играх политиков, Эндер выбирает звезды и отправляется в путешествие на первом из колонистских кораблей, надеясь найти ответы на мучащие его вопросы.

---

Шекспир принадлежит всем, но сейчас это слово имеет особое значение для нашей колонии. Я высказал эту идею нескольким колонистам, и те из них, кому было не все равно, сочли это хорошим названием.

Мы сделаем все, что в наших силах, чтобы выжить до того, как вы прилетите подкрепить наши ряды. Но я помню свой собственный полет на войну: ваши два года будут восприниматься дольше, чем наши сорок. Мы будем постоянно чем-то заняты. Вы же будете чувствовать неудовлетворенность и скуку. Те, кто выбрал полет в стазисе, были счастливее. И все же ваше решение прилететь пятнадцатилетним я назову мудрым. И думаю, я лучше вас понимаю ту жертву, на которую вы идете.

Я буду направлять вам отчеты каждые несколько месяцев – для вас это будет несколько дней, – чтобы у вас появились определенные мысли о том, кто такие наши колонисты и как функционирует деревня, о социальной жизни, сельском хозяйстве и технологиях, а также о наших достижениях и проблемах, с которыми мы сталкиваемся. Постараюсь приложить все силы к тому, чтобы вы узнали наших лидеров. Но им я не стану говорить об этом, иначе они сочтут, что за ними шпионят. Когда вы прилетите, постарайтесь не сообщать им, сколько всего я вам о них рассказал. Вы сможете казаться проницательнее, а это хорошо для репутации.

То же самое я сделал бы для адмирала Моргана, поскольку есть шанс, что именно он обретет власть: солдаты на его корабле подчиняются ему, а не вам, а если он решит незаконно применить силу на планете – ближайшие власти в сорока годах лету. Наши колонисты будут безоружны, без опыта боевых действий, а потому сопротивления не окажут.

Однако адмирал Морган упорствует в своих распоряжениях. Причем он ни разу не поинтересовался условиями, в которых мы живем и работаем, – ничего сверх того, что он читал (или не читал) в моих официальных отчетах. Его также довольно явно раздражает то, что я не реагирую так, как ему хочется (хотя я полностью отвечал на все его законные запросы и требования). Подозреваю, что по прибытии его первой задачей будет выставить меня из кабинета. По счастью, демография дает основания полагать, что я умру раньше, чем он сюда доберется, а потому это чисто академический вопрос.

Может, вам всего тринадцать, но вы хотя бы понимаете, что не в состоянии вести за собой группу незнакомых людей. Их можно либо принудить к этому силой, либо подкупить.

Виталий

Сэл Менах так долго пялился в микроскоп на инопланетную плесень, что у него разболелись шея и спина. «Если так пойдет дальше, я до тридцати пяти заработаю горб, как у старика».

Впрочем, работай он в поле – разрыхлял бы почву, не давал бы вьющимся сорнякам взбираться по стеблям кукурузы и загораживать солнце, – его ждала бы та же участь. И там его спина тоже согнулась бы в три погибели, а кожа стала бы коричневой. Под местным жгучим солнцем различия между земными расами почти стерлись. Сэлу это представлялось чем-то вроде образа будущего, в котором ему виделось, как колонисты, набранные со всей Земли, породнились между собой, так что через три поколения – а то и два – исчезнет сама концепция расы или национальности. Все эти хирурги, геологи, ксенобиологи и климатологи, а также военные летчики, уничтожавшие некогда владевшего этим миром врага, – всем им теперь предстояла мирная жизнь.

И все же на каждой планете-колонии у людей будет своя неповторимая внешность и свой акцент общефлотского языка, который, в сущности, тот же английский, только с некоторыми изменениями в написании слов. По мере того как колонисты начнут перемещаться между планетами, возникнут новые различия. А Земля между тем по-прежнему будет домом для всех старых языков, этносов и национальностей, так что различие между колонистами и землянами станет все более и более выраженным и важным.

«Не моя проблема, – подумал Сэл. – Я могу заглянуть в будущее, это каждый может; но здесь, на планете, названной Шекспир, не будет никакого будущего, если я не сумею найти способ искоренить эту плесень, уничтожающую земные злаки. Да как вообще здесь могла возникнуть плесень, специфически поражающая травы, когда земные травы, в том числе и злаки, не имеют здесь генетического аналога?»

Вошла Афрайма с образцами из опытного сада и теплицы. В этом была своя ирония: все эти высокие фермерские технологии, сельхозоборудование, доставленные сюда истребителями, прятавшимися в брюхе межзвездного транспортника… И если что-то сломается – целых пятьдесят лет не будет ни запчастей, ни замены. Может быть, сорока – если новый межзвездный двигатель действительно умеет гнать корабль с колонистами быстрее. Но все равно к тому времени, как корабль сюда доберется, он может обнаружить колонистов в лесах, копающих корешки и напрочь утративших какие-либо технологии.

«Или наоборот – удача мне улыбнется, и я сумею адаптировать и приспособить наши злаки к местным условиям, и тогда у нас появится избыток пищи, которого хватит на то, чтобы у людей освободилось время для развития технологической инфраструктуры.

Мы прибыли сюда с чрезвычайно продвинутыми технологиями – и без средств для их поддержки. Если потерпим крах, нам откроется путь вниз».

– Посмотри, – сказала Афрайма.

Сэл послушно оторвался от своего микроскопа и заглянул в ее:

– Угу. Это что?

– А что ты видишь? – спросила она.

– Давай не будем играть в угадайку.

– Я прошу независимого подтверждения и поэтому ничего не могу тебе сказать.

Значит, это нечто важное. Он присмотрелся внимательнее:

– Это часть листа кукурузы. Он взят из стерильной секции, потому что на нем ни следа плесени.

– Он не из стерильной секции, – возразила она. – Из секции Дэ-четыре.

Сэл испытал такое облегчение, что был готов заплакать; и в то же время он разозлился. Через мгновение злость победила.

– Ты ошибаешься, – резко сказал он. – Ты перепутала образцы.

– Я тоже так подумала, – ответила Афрайма. – Поэтому вернулась в секцию Дэ-четыре и взяла там новый образец. И еще раз. Сейчас перед тобой результат третьей проверки.

– Вариант Дэ-четыре легко подготовить из местных материалов… Афрайма, мы это сделали!

– Я пока даже не проверила, работает ли это с амарантом.

– Это было бы слишком большой удачей.

– Или благословением. Ты когда-нибудь думал, что Бог может желать нам успеха на этой планете?

– Он мог бы уничтожить эту плесень до того, как мы здесь очутились, – заметил Сэл.

– Нет, все верно: прояви недовольство Его подарком, и Бог рассердится.

Она над ним подшучивала, но в ее словах была своя правда. Афрайма была верующей еврейкой: при голосовании о семейных парах она взяла себе новое имя, на иврите означающее «фертильная», – надеялась, что это каким-то образом сподвигнет Бога обеспечить ей мужа-еврея. Вместо того губернатор просто назначил ее помощником единственного еврея-ортодокса среди колонистов. Губернатор Колмогоров уважал религию. Так же как и Сэл.

Он просто не был уверен, что Бог знает это место. А что, если Библия совершенно права насчет сотворения конкретных Солнца, Луны и Земли – и только это и было всей сотворенной Богом Вселенной? Что, если планеты вроде вот этой были творением иных богов – с шестью ногами, трехсторонней симметрией, или чем там еще, – подобных местным формам жизни, которых Сэл называл «родными».

Вскоре они вернулись в лабораторию с обработанными образцами амаранта.

– Итак, дело в шляпе – для начала в любом случае неплохо.

– Но его так долго синтезировать, – заметила Афрайма.

– Не наша проблема. Теперь, когда мы знаем, который из препаратов работает, химики разберутся, как сделать быстро и в больших количествах. Он ведь, кажется, ничем не вредит растениям, да?

– Доктор Менах, вы просто гений.

– У меня нет степени.

– В моем словаре слово «доктор» означает «человек, знающий достаточно много для того, чтобы суметь сохранить биологический вид».

– Обязательно укажу это в своем резюме.

– Нет, – сказала она.

– Нет?

Она прикоснулась к его руке:

– Доктор, у меня наступают благоприятные дни для зачатия. Я хочу, чтобы в этом поле взошло ваше семя.

Он попытался обратить ее слова в шутку:

– Скоро ты начнешь сыпать цитатами из Песни песней Соломона.

– Я не предлагаю ничего романтичного, доктор Менах. В конце концов, мы должны работать вместе. И я замужем за Эвенезером. Ему не обязательно знать, что ребенок не его.

Она говорила так, словно действительно все тщательно продумала. Теперь Сэл по-настоящему ощутил замешательство. И досаду.

– Афрайма, мы должны работать вместе.

– Для своего ребенка я хочу самые лучшие гены.

– Так, ладно, – сказал он. – Ты останешься здесь и возглавишь работу над адаптацией культур. Я буду работать в поле.

– О чем ты говоришь? У нас полно людей, которые могут работать в поле.

– Либо увольняюсь я, либо увольняем тебя. После этого мы не сможем работать вместе.